своей жертвы.
— Лошадь! Ловите лошадь! — кричал издали Сэгин.
Охотники бросились в погоню за мустангом, который мчался по равнине. Наконец Санхесу удалось поймать его с помощью аркана.
Эль-Соль стоял над распростертым индейцем и торжествовал победу.
Сестра его прискакала с другими и, сойдя с лошади, подбежала к брату.
— Гляди, — сказал ей брат, — вот убийца нашей матери.
Девушка вскрикнула, выхватила свой нож и хотела уже вонзить его в ненавистного убийцу.
— Нет, Луна, — остановил ее брат, — мы не убийцы. К тому же это было бы слишком слабое мщение. Нужно показать его живого женам нашего племени. Пускай они попляшут вокруг великого вождя, взятого в плен без единой раны.
Последние слова, произнесенные с явным презрением, заставили привскочить навагоя.
— Собака из племени марикопа! — воскликнул он. — Собака, связавшаяся с белыми негодяями!
— Значит, ты меня узнаешь, Дакома?
— Собака! — сквозь зубы повторил тот, пронизывая его своим взором.
— Это он! Он! Тот самый индеец, что известен своею свирепостью! — кричал Рубе. — Бейте его, рубите его! Я знаю его, он лучшего не заслуживает.
В это время прискакал Сэгин; первою его заботою был не индеец, а Генрих.
— Вы ранены? — спросил он дрожащим от волнения голосом. — Великий Боже! Ведь я клялся Севрэну, что верну вас ему живым и невредимым!.. Вы сильно страдаете? Да, конечно, вы мужественны, я это знаю, но дайте же посмотреть рану… Стрела вонзилась в мякоть. Хорошо. Но что если она ядовита? Эль-Соль, подите скорей сюда и взгляните на стрелу.
— Прежде всего надо ее вынуть, — сказал марикопа и сейчас же занялся этой, требующей большого искусства операцией. — Не останавливайте кровотечения, пока я не исследую стрелы. По-видимому, это не боевая стрела, но правда и то, что навагой употребляют очень тонкий яд. К счастью, я имею средство в этом убедиться.
Эль-Соль вынул из своего мешка пучок хлопчатой бумаги и вытер им кровь на конце стрелы. Потом открыл небольшую склянку и накапал из нее на металлическое острие, наблюдая за действием жидкости.
Сэгин с нескрываемым страхом ожидал конца опыта. Генрих говорил самому себе, что тяжело покидать этот мир тогда, когда впереди ожидает счастье.
Наконец Эль-Соль радостно оповестил:
— Господин Галлер, поздравляю вас от души: это — охотничья стрела, но я уверен, что у Дакомы были стрелы и посердитее. Интересно посмотреть.
Он приподнял навагоя и вытащил другую стрелу из его колчана, висевшего на спине. Повторив свой опыт, он воскликнул:
— Ну, не прав ли я был? Посмотрите, она позеленела, как трава. Но ведь были пущены две стрелы, где же другая?
— Она пронеслась над моей головой, — сказал Генрих.
— Товарищи, поищите ее. Нельзя оставить и эту улику без внимания.
Стрела скоро была отыскана и оказалась тоже отравленной.
— Счастливый же вы, — вновь сказал индеец, — что не эта стрела вас ранила. Тогда пришлось бы прибегнуть к учености доктора и ко всем известным мне противоядиям. Но что это такое? Еще рана? Как видно, индеец ранил вас также копьем. Дайте-ка взглянуть.
— О, это не более как царапина, — ответил Генрих.
— Здешний климат неумолим. Я знаю по опыту, что подобная царапина может перейти в смертельную рану, если ею пренебречь. Луна, подай немного корпии… Я перевяжу вам раны, чтобы предотвратить нагноение. Ведь это мой долг: я так обязан вам; без вас этот индеец непременно ускользнул бы от нас.
— А без вас он наверное убил бы меня, — улыбаясь, возразил молодой человек.
— Правда, что без меня вам было бы трудно справиться. Не так-то легко отразить удар копья прикладом ружья, но вы и тут не сплоховали. Не удивительно, что при вторичном нападении вы прибегли к пистолету, я сделал бы то же на вашем месте. Но лучше всего то, что вы счастливо отделались! Дня два только походите с перевязкой. Луна, дай-ка твой пояс.
Но Генрих отказался от великолепного шелкового пояса, который девушка начала было развязывать.
— Вот вам платок, господин Галлер, — сказал Гарей, которому, видимо, неприятно было, что Луна лишает себя части убора ради незнакомого человека.
Хотя Генрих отлично понял побуждение Гарея, но тем не менее предложил охотнику взамен платка в подарок маленький револьвер.
Это была драгоценная вещь, и Гарей с благодарностью принял ее, хотя улыбка Луны была для него гораздо дороже подарка.
Эль-Соль ничем не обнаружил неудовольствия, он даже сделал вид, будто не заметил ничего, и продолжал перевязку.
— Через два дня вы будете молодцом. Что же касается Моро, то это отличнейший конь, только сбруя на нем плоха, особенно мундштук. Не удивительно, что вы не захотели его продать.
Разговор этот велся на английском языке, которым Эль-Соль владел в совершенстве. С Сэгином он говорил по-французски, как истый француз. Генрих все более и более поражался гибкостью его ума и обхождения.
После всех пережитых волнений охотники наши вспомнили, что они ужасно голодны. Вернулись к лагерю в надежде найти там остатки мяса; но там их ждало разочарование: волки воспользовались их отсутствием, чтобы все подобрать. Не только от буйволов ничего не осталось, но и труп диггера представлял один скелет.
Глава XIII
ЧЕЛОВЕК, ПЕРЕОДЕТЫЙ БУЙВОЛОМ
Сэгин собрал свой отряд, чтобы обсудить дальнейшие действия. Он не забыл поставить на утесе стражу, которая предупредила бы их в случае появления индейцев.
Положение было незавидное. Пленный, будучи вторым вождем навагоев, не мог быть покинут своим племенем; его начнут разыскивать. Встреча же с неприятелем, гораздо более многочисленным, была бы гибелью для отряда. Некоторое время Сэгин стоял молча, обдумывая положение дела, охотники почтительно выжидали.
— Товарищи, — начал он, — нехорошо то, что мы овладели этим навагоем. Но мы не могли поступить иначе: дело кончилось бы, пожалуй, хуже. Нужно