Но моим заверениям, что все произошло случайно и повторить никак нельзя, никто не поверит. Не знаю как орки, но люди в такой ситуации не постеснялись бы настаивать на выполнении своих маленьких желаний, даже с помощью шантажа или физической силы. А когда об омоложении узнают эльфы, а до них обязательно дойдут такие-то новости, то мне не жить — эльфийские маги Жизни сделают все возможное и невозможное, чтобы закопать меня прямо там, где застанут.
И что теперь делать мне, такому бедному и беззащитному?
И решил — «точить когти, растить клыки» — легко я им не дамся.
* * *
Ощущение эйфории от сильного молодого тела постепенно проходили, и в мыслях на первый план стал выходить здравый смысл. А с ним и понимание грядущих проблем.
Невозможно, немыслимо было даже представить себе возможность произошедшего с ним. Сложности в подтверждении своей личности, социального и магического статуса Торрина мало беспокоили — все они могли быть решены в рабочем порядке. Но сохранения внуком свободы и хотя бы относительной самостоятельности — вот что волновало шамана более всего. Его коллеги моментально поймут, какое сокровище попало им в руки и вот тут начнутся настоящие проблемы — кто будет иметь максимальное влияние на мага такой силы и диапазона, тот будет диктовать свои условия не только кланам, но и всему миру. Соответственно, проигравшие в гонке за эту драгоценность, приложат все усилия для того, чтобы лишить победителя столь желанного приза.
Как в такой ситуации сохранить внуку жизнь? Сил семьи на это может не хватить. Как все это не вовремя! Мальчишку с таким трудом и потерями удалось доставить на земли кланов, ему посчастливилось удачно пройти инициацию и даже пережить нападение волков и тут такое! Эчеррин не успел толком влиться в клан, почувствовать себя его неотъемлемой частью, а уже должен с риском для жизни защищать интересы новой семьи и расы. Не каждый способен на такое. А эта ситуация с Храмовой долиной и запечатлением на себя отряда орков? Уже сейчас понятно, что в кланах все это будет восприниматься весьма неоднозначно. И для полного счастья — спонтанное омоложение престарелого орка! Судьба как будто подталкивает мальчишку для того, чтобы он привлек к себе как можно большее внимание властей и магов.
Как отдельный орк Торрин очень рад открывшейся возможности прожить еще одну жизнь (он не питал иллюзий по поводу прежнего состояния своего здоровья — даже дотянуть до утра шансов было маловато), но как глава семьи был этим недоволен — ситуация на данный момент больше вредила клану, чем помогала. Чтобы сохранить хотя бы видимость того, что ничего экстраординарного не произошло, придется устроить собственные похороны и уйти в тень, оставив Оррина разбираться с делами семьи самостоятельно. Естественно, старший сын давно готов к такой ответственности, но сейчас сложное время для кадровых перестановок в руководстве клана. Ну да ладно — надо работать в той обстановке, какая сложилась, если ждать идеальных условий, то можно потерять и то, что есть.
Теперь по поводу сокрытия некоторых обстоятельств — проделать все надо быстро, пока отряд охраны не пришел в себя после вчерашних событий. Шаманы там средненькие и вынуждены будут придерживаться той версии событий, которую им озвучит Оррин. Но, и становится отшельником Торрин отнюдь не собирался — жизнь становилась слишком интересной, чтобы сидеть в сторонке и считать звезды. К тому же теперь, после приобретения магических способностей неопределяемых направления и величины, внук как никогда ранее нуждался в наставнике. И кандидатов на это занятие шаман не находил, кроме самого себя. Осталось только придумать достоверную легенду появления в семье еще одного юного шамана.
Торрин усмехнулся — как удивительно и приятно использовать по отношению к самому себе эпитет «юный». Боги дали ему еще один шанс и орк собирался вырвать у судьбы все максимально возможное.
* * *
Мы, я и Оррин, возглавляли печальную процессию, сопровождавшую носилки с «безвременно почившим» Торрином, направлявшуюся обратно в сердце Храмовой долины для скромных «похорон». Утром для всех непосвященных была устроена сцена с горестными воплями и вырыванием волос по поводу «трагической утраты» главы нашей семьи. Все присутствующие были, конечно, членами одного клана и родственниками между собой, в той или иной степени, но лишние свидетели нам с отцом ни к чему. Удачно наложенная на деда иллюзия его старого (во всех смыслах) облика, не вызывала никаких сомнений у непосвященных. Оррин, как сын, шаман и вождь, настоял на скорейших похоронах и остальные орки не стали задавать лишних вопросов.
Так как с нашим выходом из долины защитный полог исчез, то кедровый лес могли посетить все желающие, но орки откровенно побаивались заходить дальше первых деревьев. Но естественные опасения эльфийской магии (а такой рост растений убеждал в ее наличии) не помешали некоторым бойцам захватить с собой кедровых шишек и тут обнаружился побочный эффект магического роста кедровника. Стоило кому-либо из них поесть орехов, как проходила усталость, заживали мозоли, мелкие порезы и ссадины. Рядовые бойцы шептались, резко возросло количество желающих идти в дозор в сторону долины и орки постоянно что-то жевали. Видимо, кое-кто из отряда догадался, что и в самой Храмовой долине может оказаться много чего интересного — слишком большое количество орков изъявило горячее желание проводить деда в «последний путь». Я думал, что начнутся проблемы — все-таки полторы сотни бойцов охранения являются весомым аргументом в споре, но Оррин задавил своим авторитетом всех излишне любопытных. Вот так и получилось, что за носилками с телом шел десяток моих орков, а остальные остались на границе леса — проконтролировать действия охраны.
Дед честно лежал на носилках всю дорогу — кажется, ему нравилось наблюдать ритуал собственных похорон. Странное чувство юмора. Когда же мы дошли до печально знакомой полянки, Торрин с завидным энтузиазмом взялся изучать результат невиданного буйства сил. Когда я вчера здесь проснулся, то настолько ошарашен был внешними проявлениями изменений в долине, что мне даже в голову не пришло посмотреть на нее с магической точки зрения — и зря.
Оказывается, здесь на многое стоило бы обратить более пристальное внимание. Если на этом самом месте во время моих забав с облаками я видел пересечение множества силовых линий, то есть место было достаточно энергетически насыщено, то сейчас это было что-то невообразимое. Во-первых — линии всех сил кардинально изменили свое направление, и сейчас их переплетение напоминало огромную воронку, упирающуюся в долину; во-вторых — из-за огромной интенсивности сил я уже не мог отделить один цвет от другого и для меня все они выглядели как плотная пленка ослепительно белого света. Из-за всего этого я старался не концентрировать внимание на чем-либо конкретном, иначе зрение начинало перестраиваться и от увиденного болели не только глаза, но, как не странно, начинало ломить зубы. Мне казалось, что воздух гудел от избытка энергии, но когда я об этом спросил Торрина, тот просто пожал плечами и сказал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});