— Не говори мне ничего про зиму, — взмолился я, вспоминая суровый переход через перевал Илень. — Ненавижу холод. Ты, конечно, прав, нечего и думать о том, чтобы покинуть город, ведь Северный запретил. И я больше не хочу иметь с ним никаких дел!
Мастер хмуро молчал, сидя в кресле и глядя в огонь.
— Скажи мне, Мастер, как мне поступать? — внезапно решившись, спросил я. — После того, что Северный сделал со мной… он хотел покорности, но я не буду перед ним пресмыкаться!
— Как вести? — нахмурился маг. — Никак. Его гнев со временем пройдет, но я уверен, ты ему этого никогда не простишь.
— Верно. Я не пес, чтобы уважать право сильного! Я не стану показывать брюхо всякий раз, когда он оскалит клыки.
— Такое отношение всегда ведет к смерти. Глупо кричать захватившему комнату пожару, что ты ему непокорен. Знай время, когда нужно отступить. Тебе нечего противопоставить Северному, Демиан. В его власти было размазать тебя по камням Форта, но он этого не сделал потому, что понимает, зачем ты здесь. Когда он остановится и расставит приоритеты, все изменится.
Твое знакомство со мной тоже не было легким, и это не наша вина. Нас гнет и ломает под ударами происходящего, и это лишь наши испытания.
— Сейчас мне лучше вообще не высовываться, — я тяжело вздохнул и провел рукой по глазам.
— Это неразумно, или ты собрался провести остаток дней здесь, боясь встретить его и посмотреть ему в глаза?
— И что бы ты сделал на моем месте, Мастер? — спросил я.
— Сохранил самообладание, — помолчав, сообщил маг. — И хладнокровие. У тебя не должно быть чувства обиды за то, что сделал Северный, потому что оно будет пожирать тебя изнутри.
Я поджал губы.
— Ты не понимаешь, — разочарованно сказал Мастер. — Следующий ход по-прежнему не твой. И так будет всегда. Ты называешь это покорностью — умение принять случившееся. Я называю это хладнокровием. И от слов меняется смысл. Только ты сам можешь этот смысл изменить.
Я поднялся и подсел к огню, но когда хотел закурить, маг остановил мою руку:
— Сейчас нельзя, или грудная хворь разрастется. Тебе не нужно этим злоупотреблять, Демиан.
Мы помолчали.
— Скажи, Форт имеет торговые связи со всеми городами гигантами?
— Да, — согласился Мастер. — Эти дела касаются меня мало, если хочешь узнать больше, лучше говорить с Рынцей.
— Лучше этого не делать, — проворчал я.
— Кто-то все время отбывает в города, кто-то возвращается. Сторожевые башни на пути помогают нам не терять связь…
— Скажи, — я запнулся, — не было ли вестей от… Шивы?
Настроение Мастера едва заметно изменилось, на лбу залегла глубокая складка, губы сжались.
— Нет, Демиан, — наконец сказал он. — Но у меня с ним нет общих дел.
— Он друг Северного? Кто он таков?
— Я не могу тебе этого объяснить. Для меня это значит сказать слишком много слов, для тебя это означает подвергнуться лишней опасности. Шива действует так, как ему заблагорассудится. Он владеет очень опасным знанием, Демиан, опасным для всех нас. Другие, более общие познания он передал тебе с каким-то расчетом, мне неявным. Странным образом разные силы в этом мире притягиваются, другие — отталкиваются. Я не смог… принять Шиву, и не спрашивай, почему. Скажем так, я не могу кое-что простить ему. А вот Северный, напротив, принял его с распростертыми объятьями.
Когда Мастер говорил об Энтони, от меня не ускользнуло, как его пальцы прошлись по старому шраму на руке, словно он о чем-то вспомнил.
— Но для тебя все это не должно, не может иметь значения. Ты помнишь его поддержку, но не можешь понять предательство. И то, что ты считаешь предательством, возможно, самый большой дар, который он мог тебе преподнести.
— Не без моего согласия, — покачал я головой. — Теперь я всерьез задумался о том, кем на самом деле Шива был для меня. Другом? Похоже, это словно ничего не значит для него, так же как ничего не значат слова разума для Северного…
— Не равняй всех под одну гребенку. То, что Северный и Шива связаны некими общими делами не делает их хуже, чем они есть по отдельности.
— Ошибочное предположение, — отказался я. — Червоточины порождают новые дыры. Скажи, какие вести пришли из Восточного Орга?
— Я не буду говорить с тобой об этом. И ты не будешь задавать мне этих вопросов. Не теперь, когда даже стены имеют уши.
— Значит…
— Демиан, придержи язык. Мое терпение не безгранично.
— Ты совсем забыл, каково быть обычным человеком, — вздохнул я.
— Верно так, или ты заблуждаешься. Кое-что я помню. Я жил в мире людей, в котором никто не сидел на месте. Я помню все, но это был «я» другой. Встретив тебя, я ощутил необходимость обратиться к тем знаниям, которыми обладал, и надеюсь, это именно то, что помогло тебе сохранить собственную жизнь.
Я вывернулся и попытался почесать зудящую спину. От того, чем вчера промывал мне порезы Мастер, кожа чесалась неимоверно, а боль не давала спокойно сидеть.
— Руки пооборву, — ласково пообещал маг, наблюдая за тем, как я стараюсь разглядеть рубцы на плече.
— Я тебя не боюсь, — отозвался я, но чесаться прекратил и снова уселся ровнее.
— За ворота без разрешения Северного ни ногой, это уже будет опасно для твоей жизни. Я надеюсь, ты поймешь это предостережение буквально.
— Почему Северный желает устранить тебя? — внезапно сменил я тему.
— В точку! — Мастер посмотрел на меня с интересом. — Он стар, Демиан, старше меня, и верно считает, что ночь не должна иметь большой вес. Ты выбрал верное слово: устранить не значит уничтожить. Ночь — это огромная сила, Северный это знает и хочет сделать ее вес меньше.
— Почему ты не ответишь ему?
— День всегда сменяет ночь. Так должно быть, надо, чтобы так было и впредь. Я не могу ответить в открытом бою, потому что не имею на это права. Ни он, ни я на самом деле не имеем права на проигрыш или выигрыш. Есть в мире вещи, которые нельзя делать. Северный сейчас ходит по самому краю.
— Мастер, я не хочу быть его человеком! — эти слова сами вырвались из моего рта, и я уже не мог их остановить или забрать обратно. Они повисли между нами, как невысказанный вопрос, как нечто жалкое, несущее в себе лишь тоску и безысходность.
— Ты еще слишком молод, чтобы понять, что в этом мире важнее. Жить надо ради чего-то, и это вовсе не материальные блага, не деньги, не власть, а лишь знания и сила. Все определяют не наши желания, а поступки и, пока ты этого не поймешь и не возьмешься действовать, решения за тебя будут принимать другие.
— А как же ты сам?
— Я делаю то, что должно и то, чему не противится мое сердце, — беспечно ответил маг.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});