Что же тогда говорить о тех, кого держат в зверинцах, кто привык каждый день без исключений получать свою овцу, или что там привозят им служители на своих тележках?
И снова мне кажется, что все, к чему бы человек ни прикоснулся, он сначала употребляет в своих собственных целях, а потом на разрушение.
Мне жаль заканчивать свое письмо на столь мрачной ноте, но именно так я себя сейчас и чувствую.
Скучаю по тебе,
Хэл».
Хэл не знал, что будет с ним и Хири, когда он вернется на войну, и с удивлением обнаружил, что часто думает о ней.
Она каждый день писала ему письма — о пустяках, о самых простых вещах: о том, как продвигается сев в Кэйр-э-Карстерз, о последних сплетнях из столицы, обедах, на которые была приглашена, о том, что она надела и что там подавали.
Все это, как ни странно, совершенно не раздражало Хэла и отвлекало его от войны.
Она работала в одном из розенских госпиталей, жила в особняке Тома Лоуэсса и отчаянно скучала по Хэлу.
Хэл, в свою очередь, тоже скучал по ней и отвечал на ее письма так часто, как только мог.
Хэл на опыте постигал одиночество человека, облеченного властью. Теперь, когда рядом не было Сэслик, ему не с кем было поделиться ни замыслами, ни мыслями — в особенности мыслями о войне и о драконах.
Похоже, он начал влюбляться в этих огромных зверей — и в леди Хири.
Он фыркнул. У него не было времени на подобные слабости, тем более — теперь.
Но все же, думая о ней, иногда в самое неподходящее время, он против воли улыбался, и ему на миг становилось легче.
И снова войска привели в полную боевую готовность, но на этот раз велели приготовиться к решительному наступлению.
Хэл вновь облетал город, выглядывая признаки чего-нибудь подозрительного.
На этот раз он их обнаружил.
Неподалеку от того места, где был первый подкоп, он увидел людей, внезапно вырвавшихся из тщательно замаскированных минных галерей и помчавшихся прочь с такой скоростью, как будто за ними гнались черти.
Он снова ожидал увидеть клубы дыма, как в прошлый раз, но ничего не происходило.
Тяжелая кавалерия и пехота двинулись вперед.
Хэл недоумевал, что же могло случиться. Должно быть, что-нибудь пошло не так.
Очень скоро эта история дошла и до эскадрильи.
Саперам оставался всего один день, чтобы закончить подкоп внутренней стены, как вдруг — здесь рассказчики расходились во мнениях: кто-то говорил, что из ниоткуда, другие утверждали, что из крошечной трещины, — на них набросились чудища. Это были не люди в этом все рассказчики были единодушны, — они просто не могли быть людьми: угольно-черные, с твердыми панцирями на голове, как у ящерицы. Вместо рук у них были острые клешни, с которыми они набросились на саперов, пока те в панике пытались выбраться на поверхность.
Чудища, кем бы они ни были, очевидно, испугались солнечного света или свежего воздуха, ибо из галереи никто из них так и не выходил — ни днем, ни ночью.
Видимо, великое колдовство двухмесячной давности все-таки уничтожило не всех рочийских магов.
Два дня все оставалось по-старому.
Потом появились маги, стараясь держаться подальше от галереи, и начали петь и танцевать, путаясь в ногах по мере того, как магия становилась все более могущественной.
Ни дыма, ни огня не было, но колдовство как-то подействовало на подпорки галереи.
Раздался треск, как позже рассказали Хэлу. Потом, медленно и величественно, внутренняя стена начала крениться наружу, что и входило в намерения саперов.
Она выгнулась под немыслимым углом, но камни так и не посыпались. Потом стена прекратила клониться и застыла под тем же самым немыслимым углом.
Хэл покачал головой. Коса нашла на камень. Колдовство уничтожило колдовство.
Он услышал пронзительный драконий крик и обернулся в другую сторону.
К городу с высоты мчались черные драконы ки Ясина.
36
Хэл успел всего единожды протрубить в горн, потому что ему пришлось сосредоточиться на Урагане, пытаясь скомпенсировать преимущество ки Ясина в высоте.
Другие опытные всадники Одиннадцатой делали то же самое, но вторая эскадрилья и часть менее закаленных всадников Хэла могли лишь потрясенно смотреть на черную смерть, несущуюся на них.
Всадники Ясина были опытными — они попытались уклониться от боя с равным по силе противником на подъеме и набросились на новичков.
Они приняли к сведению эксперименты Хэла, и теперь все их всадники были вооружены короткими изогнутыми луками, уступавшими арбалетам Кэйлиса меткостью, но зато куда более мощными. Рочийские всадники наловчились во время стрельбы держаться за драконов ногами, крепя поводья на шее и освобождая тем самым руки.
Рочийский дракон шарахнулся от Хэла, но тот выпустил болт и попал зверю в крыло. Черный закричал, и его всадник выпустил из рук поводья.
Хэл вставил в паз арбалета еще один болт и нырнул под крыло рочийцев. Он выстрелил, на этот раз во всадника, и попал ему в ногу. Тот инстинктивно схватился за рану, и Хэл выпустил еще один болт, который вонзился всаднику в грудь.
Черный дракон, почувствовав, что им больше никто не управляет, снова закричал и, хлопая крыльями, полетел к западу.
Хэл резко развернул Урагана и взглянул вниз, на побоище.
Дирейнские драконы отступали. Он различил не более полудюжины тех, кто все еще сражался, и спикировал им на помощь.
Он выпустил болт в шею черного дракона, еще один в хвост другому зверю — этого хватило, чтобы тот потрясенно крутанулся, стряхнув с себя всадника.
Прямо на него летел черный дракон, и Хэл, лихорадочно вставив в арбалет еще один магазин с болтами, заставил себя не уходить в сторону.
В самую последнюю минуту черный дракон не выдержал, метнулся вбок, и Хэл готов был побиться об заклад, что им управлял сам Ясин. Он выстрелил в него — и промахнулся.
Черные улетели, и настала пора отправляться домой и подсчитывать потери.
Они были серьезными. Хэл не знал, сколько всадников потеряла другая эскадрилья, но в его — погибли четверо.
Одним из них был Рэй Гэредис, который, как сообщили Хэлу, пытался дотянуть на своем подбитом драконе через реку, к своим.
Хэл с сэром Лоуреном снова поднялись в воздух и полетели вдоль линии фронта, над самой землей, в надежде разыскать и спасти товарища.
Уже почти стемнело, когда они увидели искалеченные останки дракона, приземлились и нашли тело Гэредиса в дюжине ярдов поодаль. Похоже, он пытался допрыгнуть до покрытых листьями ветвей дерева, чтобы смягчить приземление. Но промахнулся всего на фут.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});