Тем не менее то, что Френд говорил о четвертом альбоме в целом и ‘Stairway to Heaven’ в частности, удивительным образом соприкасалось с некоторыми вопросами, которые, определенно, имели резонанс, принимая во внимание увлечения главного автора альбома во время записи. Как мне сказал сам Джимми: «Там полно подсознательного материала. [Все альбомы] были собраны вместе, на них много всего — много тонкостей, которые сперва незаметны, иногда довольно долго. Но чем больше внимания ты обращаешь на них, тем больше находишь в них. Так и задумывалось, и это отлично».
Поэтому, когда Френд пишет о воскрешении в четвертом альбоме того, что он называет «бесстыдное учение Алистера Кроули о Люцифере», кто-то вздыхает над выводом о «злодеяниях», хотя и не может полностью отрицать такое предположение, ведь еще столько всего в том альбоме намекает прямо на это. Точно так же, когда Френд обращает внимание на сделанный Пейджем в январе 2002 года в интервью журналу Guitar World комментарий: «Если появляется что-то действительно магическое, ты следуешь за ним… Мы старались извлекать пользу из всего, что нам предлагалось», — и добавляет, что «контактерство» Планта в текстах связало его со злобными духами, возможно, с самим Люцифером, и что у Люцифера есть «женщина-супруга в форме света», отсюда и строки из песни «There walks a lady we all know, who shines white light and wants to show» [ «Там идет леди, которую мы все знаем и которая сияет белым светом и хочет показать…»], это заставляет отступиться и задуматься снова. Может этот, казалось бы, религиозный фанатик говорит дело?
Дальнейшие отсылки к Люциферу, по словам Френда, появляются в куплете, который звучит как: «И прошептано, что скоро, если все мы взовем к мелодии, дудочник приведет нас к благоразумию / И начнется новый день для тех, кому хватило терпения, и леса будут смеяться», — он утверждает, что Пан-дудочник, он же греческий бог лесов, также был охарактеризован Кроули как «Люцифер-дудочник, творец музыки», что восходило к строкам из Книги Иезекииля, главе 28:13, где Бог описывается творящим Люцифера «как небесного сочинителя музыки, с небесными дудочками». Короче говоря, согласно Френду, «‘Stairway to Heaven’ — это никак не менее, чем песня о „духовном возрождении“ или, как он выражается, „втором рождении Сатанизма“, добавляя, что „благоразумие“, к которому ведет нас дудочник в песне, в кроулеанских терминах является, по меньшей мере, „почитанием Люцифера“».
Кто-то может подумать, что он перегнул палку. Интересно отметить, однако, что Кеннет Энгер, алтарник Кроули, высокопоставленный член О.Т.О. и во времена выхода четвертого альбома Zeppelin личный друг Пейджа, сам позже опишет ‘Stairway to Heaven’ как «наиболее люцеферианскую песню Led Zeppelin». Безусловно, текст, кажется, связан с поиском духовного перерождения. Его недвусмысленные языческими изображения дудочников, Королевы Мая, тени, которые «длиннее, чем наши души», шепчущие ветра, плачущие по уходящему для любого, кто знаком с оккультным, опять же вызывают желание вернуться к старому потерянному миру, управляемому древними богатыми богами, к которым можно взывать непосредственно, где личная трансформация все еще является реальной, достижимой целью.
А может, нет. Как говорит Дэйв Дикинсон: «Сомневаюсь, что кто-то, за исключением самых отъявленных последователей Кроули, по-прежнему скажет, что хочет разрушить Церковь. Думаю, Пейдж будет в числе множества, которое говорит: „Что ж, я не верю в это [Церковь], можно я просто пойду дальше, предоставленный самому себе?“». Находить слишком многое в музыке Zep, по его словам, чересчур просто, точно так же, как и неправильно понимать Библию. „Какую бы систему верований вы ни хотели обнаружить, вы можете найти ее. Поэтому кто-то приходит и говорит, что ‘Stairway to Heaven’ («Лестница в рай») — на самом деле ‘Stairway to Hell’ («Лестница в ад»). И, если вы недостаточно сообразительны или хотите верить в это, то, должно быть, впасть в это невероятно легко. О, точно, как это я сразу не догадался? Вам достаточно взглянуть на Марка Чепмэна, застрелившего Леннона, или еще раньше, на Мэнсона, чтобы увидеть, что люди найдут все, что хотят, в песнях, книгах и где угодно. Чарли Мэнсон верил, что The Beatles разговаривали с ним лично. Неужели? Нет, вообще-то он был безумен. ‘Stairway to Heaven’ — великая песня, но я был бы весьма удивлен, если бы Роберт Плант, положа руку на сердце, действительно мог бы сказать, что означает текст».
Тем не менее эта тема с годами все сильнее волновала Планта. В 1988 году он сообщил журналу Q, что, несмотря на свою уклончивость в отношении этой песни впоследствии, в то время, когда она была записана, ‘Stairway to Heaven’ была «важна и была тем, чем я безмерно гордился, и идея организации Moral Majority, представители которой топтались вокруг, ездя по американским кампусам и зарабатывая деньги, говоря, что песня является сатанистской и проповедуя этот бред, бесила меня безмерно. Вы ничего не найдете, если проиграете песню наоборот. Я знаю, потому что пробовал. Там ничего нет… Все это чепуха — эти дьявольские штучки, но чем меньше говоришь людям, тем больше они строят догадок. Единственный способ рассказать людям, откуда ты, — это общение с прессой. Мы никогда не посылали никого к черту. Мы никогда не заключали сделку с дьяволом. Думаю, единственные соглашения, в которые мы вступили, были с несколькими школами для девочек в долине Сан-Фернандо».
Возможно ли, впрочем, что Пейдж как-то поместил семя в разум певца? Обсуждал ли Джимми когда-либо оккультное с другими членами группы? — спросил его Ник Кент в 2003 году. «Я вполне мог обсуждать мистицизм с Робертом», — ответил он слегка изворотливо. Но, как указывал Кент, Плант всегда был больше увлечен идеями хиппи о мире и любви, тогда как Пейджа волновали гораздо более темные сферы. «Привлекала ли меня темнота или я был привлечен к ней — не знаю», — ответил Джимми, как всегда, загадочно.
Какова бы ни была правда, с этого момента ничто уже не будет прежним для Led Zeppelin. «С моей точки зрения, это [четвертый альбом] является лучшим, что мы когда-либо делали, — сказал Джон Бонэм Melody Maker во время выхода альбома. — Игра здесь лучшая, какая была у нас, и Джимми просто… конфетка!» Пейдж позже сказал мне, что он воспринимает четвертый альбом как кульминацию всех лучших идей группы. «В результате ты начал чувствовать, что это было реально — все сферы внутри группы. Суть была в том, чтобы связывать их. Вот почему был нужен столь органичный альбом, как четвертый». Он говорил, что альбом продемонстрировал «то отличие, которым были Zeppelin, — калибр музыкантов. Четыре индивидуальности создают пятого монстра, понимаете…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});