– Ну чего застыли? Приглашайте гостей, – обратилась к ним Лиза. – Мы так проголодались. Если ты не забыл, Полонский, то мне полагается, есть за двоих.
Ростислав улыбнулся и крепко обняв Машу, прижал её к себе и обессилено махнул рукой, приглашая всех гостей в сад.
Планируемое ранее тихое семейное торжество переросло в бурное веселье, которое затянулось глубоко за полночь. И когда последний из гостей покинул их дом, Маша с Ростиславом, наконец, остались одни. Он держал её за руку и медленно шёл по саду, где осталось море цветов, подарков и тёплые воспоминания шумного праздника.
Они поднялись по ступеням и вошли в дом, резко остановившись на пороге. С момента как они покинули его, здесь ничего не изменилось. Комнаты по-прежнему были чисто убраны, и вокруг не было ни пылинки, несмотря на то, что хозяева здесь отсутствовали довольно длительное время.
Маша подошла к дивану, и тяжело опустившись на сидение, откинулась на спинку и прикрыла глаза.
Ростислав сел рядом и коснувшись рукой её плеча, нежно потёрся лицом о её щёку.
– Устала?
Маша открыла глаза и посмотрела на него.
– Нет. Просто хорошо снова быть дома.
– Ты скучала по нему?
– Очень скучала. Слава, а как же теперь тот дом, который ты почти достроил?
Полонский улыбнулся.
– А разве твоим родителям не нужен новый дом? Разве они не заслужили жить, как прежде? – он погладил её пальцами по щеке.
Она улыбнулась и уткнулась лицом в его плечо.
– Я даже не знаю, что будет с ними, когда они узнают о твоём решении.
– Думаю, будут очень рады. Пойдём… – он протянул ей руку, помогая подняться на ноги.
Маша встала и медленно пошла за ним по лестнице на второй этаж.
Распахнув дверь их спальни, Ростислав улыбнулся.
– Ну, Морозова…
Маша посмотрела на приготовленную кровать, усыпанную лепестками роз, расставленные по периметру многочисленные свечи и огромный в сто штук букет роз в изголовье кровати и тоже улыбнулась.
– Мы сегодня получили так много подарков и так много эмоций, что думаю, я буду вспоминать этот день всю свою оставшуюся жизнь, – она улыбнулась.
Ростислав остановился у кровати и, развернув её к себе, пристально всмотрелся в её лицо.
– Знаешь, год назад, когда мы были с Лизой в Швейцарии, она в последний день перед отъездом в Россию напророчила мне тебя.
– Это как?
– Она сказала, что я встречу женщину, которая полюбит меня такого, какой я есть. Полюбит просто Ростислава Полонского. Она сказала, что эта женщина живёт одиноко и давно ждёт настоящего чуда, любви и счастья в своей жизни.
– И она оказалась права. Я действительно ждала тебя всю свою жизнь и когда увидела, полюбила тебя всем своим сердцем с первого взгляда.
– С первого взгляда?
– С первого взгляда, в тот момент, когда ты яростно пытался защитить моего отца, в тот день, когда мы остались без дома.
– Но ведь я думал, что ты приняла меня, напротив, за…
– Я приняла тебя за того, кто не способен никогда и ничего разрушить ни в своей, ни в чужой жизни, – Маша обхватила его руками за шею и, прильнув к его губам, растворилась в тёплой, обволакивающей, упоительной неге и душевном покое, ощущении полёта и трепетного наслаждения безграничным и таким долгожданным счастьем, одним на двоих.
Эпилог
Спустя семь месяцев
Маша, не отрывая взгляда, смотрела на отца, который стоял на крыльце нового дома и не решался войти внутрь. Накануне, все их немногочисленные вещи Ростислав и Воропаев перевезли. И сегодняшняя ночь в квартире, которую Урбенины получили взамен старого разрушенного дома в Луговом, оказалась для Владимира Егоровича и Валентины Александровны последней.
Маша не спеша обводила взглядом дом, который Полонский первоначально строил для них двоих и который теперь перешёл на правах абсолютной собственности к старшему поколению семьи Урбениных.
Современный и благоустроенный коттедж, окружённый со всех сторон вековыми соснами, одноэтажный, но с несколькими комнатами, большой кухней, высокими потолками и открытой террасой. Удобная планировка и внутренняя отделка в тёплых оттенках речного песка, новая практичная мебель и бытовая техника, посаженные с осени заботливыми руками мамы цветы и фруктовые деревья, которые хорошо принялись и приветливо встретили своих хозяев свежей молодой листвой на веточках.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Папа, ну что с тобой? Входи… – Маша окликнула отца.
Урбенин обернулся и посмотрел на неё и Ростислава слегка растерянно.
– Волнительно.
Полонский улыбнулся.
– Чтобы не было так волнительно, нужно запустить в первую очередь самого главного жильца вашего дома, – Ростислав подошёл к Валентине Александровне, которая держала в руках небольшую плетёную корзинку и, опустив в неё руки, достал рыжий клубок сплошной шерсти, и подошёл к Урбенину. – Кота по старой русской традиции запускают в новый дом первым.
Владимир Егорович улыбнулся и, взяв котёнка из рук Ростислава, и погладив громко мяукающего маленького хищника, приоткрыл входную дверь и опустил его на порог.
Котёнок с опаской осмотрелся по сторонам, и через минуту подняв хвост трубой, исчез за дверью, направляясь исследовать своё новое жилище.
Урбенин сделал большой шаг и переступил порог дома.
Когда Маша зашла внутрь помещения вместе с Ростиславом, родители уже не спеша делали обход комнат. Мама хлопотала на кухне, а отец, остановившись на террасе, задумчиво смотрел на переливающуюся в первых весенних лучах солнца зеркальную гладь озера.
– Ты доволен своим новым домом? – Маша обняла отца за плечи и уткнулась лицом в его спину.
Урбенин обернулся и, погладив её по голове, прижал к себе.
– Доволен, это не сказать ничего. Хотел бы сказать так много обо всём, что чувствую сейчас, но не могу. Знаешь, впервые такое в жизни, когда душа разрывается от эйфории счастья и ликования, а язык просто нем. Мне до сих пор не верится, что мы с матерью снова владеем собственным домом. Я могу ходить на рыбалку, работать в саду, устроить себе мастерскую во дворе, а не сидеть всё время в четырёх стенах. Знаешь, когда Ростислав сказал, что этот дом теперь наш. Дом, который я ему помогал строить для вас, я растерялся. Ведь, когда потерял свой дом в прошлом году, я и представить не мог, что снова смогу вернуться в эти края, что снова каждое утро и вечер буду видеть лес и озеро. Я не могу тебе всего объяснить словами. Но то, что я сегодня здесь и чувствую, это, как начало новой жизни, после всего того, что нам пришлось пережить в своей жизни с твоей мамой.
– Я очень рада, папа, что мы смогли вам помочь, снова обрести свой дом и начать эту новую жизнь. Тем более что новая жизнь у вас скоро наступит не только образно, и по вашим ощущениям, а в полном смысле этого слова, – Маша коснулась рукой своего большого живота.
– Девочка, моя, до сих пор не верю, что скоро ты сама станешь мамой. Я ведь, когда Ростислав впервые говорил со мной о своих чувствах к тебе, ему не поверил. Не думал, что, такой, как он, сможет полюбить тебя по-настоящему и сделать счастливой.
– Почему же тогда ты разрешил нам встречаться?
– Потому что видел твои глаза, которыми ты смотрела на него. Видел в них то, что никогда не было в них до этого. Я поверил в первую очередь тебе и твоим чувствам и очень хотел, чтобы ты, наконец, стала счастливой, вот и разрешил.
– И не ошибся. Потому что я счастлива с этим человеком. Очень счастлива, папа.
Урбенин улыбнулся.
– Я думаю, теперь это уже очевидно не только мне, – он посмотрел на вошедшего в двери Ростислава. – Отличный дом получился, сынок.
Полонский улыбнулся.
– Вы правы. Теперь дело осталось за малым. Разобрать все вещи и начать жить.
– Ну, за этим дело не станет, – Урбенин улыбнулся и подошёл к зятю ближе. – Спасибо тебе большое!
– За что?
– За то, что вернул нам с женой то, что как мы полагали, утратили безвозвратно.
– Не за что. Этот дом вы строили со мной вместе на равных, и теперь можно сказать, что строили его для себя.