когда на очередном Пленуме ЦК[661] с поста заместителя председателя Бюро ЦК КПСС по РСФСР был освобожден и де-факто отстранен от участия в работе Президиума ЦК Аверкий Борисович Аристов. Поводом для этого решения послужила известная «рязанская афера», к которой он, в отличие от того же Н. Г. Игнатова, имел довольно отдаленное отношение. В частности, ему вменили в вину, что именно он, пытаясь помочь своему старому партийному товарищу Первому секретарю Рязанского обкома А. Н. Ларионову, пробил в конце августа 1960 года Постановление Бюро ЦК по РСФСР «О мерах помощи колхозам и совхозам Рязанской области», что вызвало неудовольствие H. С. Хрущева и было сразу отменено[662]. Однако Первый секретарь, наказывая А. Б. Аристова, которого он сам назвал «честным и хорошим человеком», но «очень слабым работником»[663], по сути, снимал ответственность с себя и переводил стрелки на своего зама. В результате, оставаясь уже формально в ранге члена Президиума ЦК, А. Б. Аристов по его же просьбе отбыл на пост нового посла в Варшаву, а его предшественник Петр Андреевич Абрасимов отъехал в Смоленск, где сразу занял должность первого секретаря тамошнего обкома партии. Новым же заместителем H. С. Хрущева в Бюро ЦК КПСС по РСФСР был утвержден Первый секретарь Оренбургского обкома партии Геннадий Иванович Воронов, который «был взят на карандаш» Н. С. Хрущевым еще в 1950 году во время их первой встречи, когда тот был Первым секретарем Читинского обкома партии. На том же Пленуме он, как и председатель ВЦСПС Виктор Васильевич Гришин, был избран и кандидатом в члены Президиума ЦК, а еще один заместитель H. С. Хрущева по российскому Бюро П. Н. Поспелов был также отставлен со своего поста и вернулся на научную работу в Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС.
Надо сказать, что многие представители партийно-государственной элиты, которым довелось работать и общаться с А. Б. Аристовым, исключительно положительно отзываются о его деловых и личных качествах, в том числе В. Н. Новиков и Н. К. Байбаков, которые отмечали не только его деловитость, принципиальность, оперативность и богатый управленческий опыт, но особую «доброжелательную мягкость к людям», отсутствие высокомерия и такт, что в те времена было большой редкостью[664]. Хотя тот же А. И. Микоян, напротив, считал его «неподходящим человеком» для высшего руководства страны, «с большими претензиями»[665]. Однако подобные нелицеприятные оценки «старый лис» давал чуть ли не всем своим коллегам и «соратникам» по Президиуму ЦК.
Два очередных однодневных Пленума ЦК, прошедшие 19 июня и 14 октября 1961 года, уже не касались кадровых вопросов и целиком были посвящены предсъездовской подготовке, в том числе обсуждению докладов H. С. Хрущева и Ф. Р. Козлова о новых Программе и Уставе партии и принятии Постановлений ЦК «Об Отчете ЦК КПСС XXII съезду КПСС», «Об итогах обсуждения проекта Программы КПСС» и «Об итогах обсуждения проекта Устава КПСС»[666].
10. XXII съезд КПСС и новый расклад сил в руководстве страны
Как считают многие историки (Р. Г. Пихоя, А. В. Пыжиков, Ю. В. Емельянов, Ю. В. Аксютин[667]), XXII съезд КПСС, прошедший 17–31 октября 1961 года, стал своеобразным водоразделом в истории хрущевской эпохи, поскольку именно на этом съезде были приняты решения, которые в конечном счете поставили крест на партийно-государственной карьере самого H. С. Хрущева.
На сей раз в официальной повестке дня съезда значились всего три вопроса: Отчетный доклад ЦК, с которым выступил сам H. С. Хрущев, Отчетный доклад ЦРК, который делал ее глава председатель Верховного Суда А. Ф. Горкин, и доклад «Об изменениях в Уставе КПСС», с которым выступил Ф. Р. Козлов.
Первоначально в центре внимания почти 4800 делегатов этого съезда были два основных вопроса: обсуждение и принятие новой Программы партии и очередной редакции ее Устава[668]. Хотя, по мнению целого ряда историков, детально занимавшихся изучением этих документов, доктринально они мало отличались от аналогичных проектов, обсуждавшихся еще при И. В. Сталине, который на XVIII и XIX партийных съездах определял эту цель как одну из главных задач партии на ближайшие полтора-два десятка лет[669]. Правда, теперь в основу всех расчетов была положена формальная экстраполяция достаточно высоких темпов развития советской экономики, помноженная на уверенность H. С. Хрущева и других членов Президиума ЦК, что эти темпы будут дальше только возрастать.
Еще летом 1958 года во исполнение решений XX съезда для разработки проекта новой партийной Программы была создана рабочая группа, которую возглавил секретарь ЦК и заведующий Международным отделом ЦК Борис Николаевич Пономарев[670]. В состав этой группы вошли около 100 крупнейших ученых и специалистов из различных научных институтов, а общее кураторство всей работой осуществлял член Президиума и секретарь ЦК Отто Вильгельмович Куусинен. Затем в конце июля 1959 года Президиум ЦК принял решение, что теоретическая часть Программы будет готовиться под руководством двух наиболее маститых академиков-марксистов Евгения Самуиловича Варги и Станислава Густавовича Струмилина, написавших к тому времени совместную записку «На путях построения коммунизма», а все практические расчеты по всем отраслям народного хозяйства будут делать сотрудники Госплана и Государственного научно-экономического совета при Совете Министров СССР, которые в то время уже возглавили А. Н. Косыгин и А. Ф. Засядько[671].
К весне 1961 года работа над проектом новой Программы была завершена и ее текст был направлен H. С. Хрущеву, который в конце апреля, в три захода сформулировав все свои замечания, отправил их обратно О. В. Куусинену и Б. Н. Пономареву. После соответствующей доработки проект Программы был рассмотрен сначала на Президиуме ЦК, а затем и на июньском Пленуме ЦК. И, наконец, 26 июля 1961 года Президиум ЦК окончательно одобрил новый вариант текста представленной Программы и принял решение вынести его на всенародное обсуждение. 30 июля он был опубликован в двух центральных газетах — «Правде» и «Известиях», а уже к середине сентября, по подсчетам А. В. Пыжикова и Н. А. Барсукова[672], на него откликнулось почти 171 000 активных корреспондентов со всех уголков страны.
Во многом именно поэтому на самом XXII съезде принятие новой партийной «Программы строительства коммунизма», которую сам Н. С. Хрущев назвал «поэмой нашей партии»[673], практически не вызвало каких-либо серьезных нареканий. Сам текст программы, состоящей из двух частей, носил вполне ортодоксальный характер и в целом излагал хорошо известные способы перехода к коммунистическому обществу, что вряд ли могло стать предметом каких-либо горячих и острых дискуссий на съезде.