к появлению полковых орудий. Потому, в конечном итоге, все пришли к легким гаубицам в качестве дивизионных орудий. Многие страны остановились на калибре в 105-мм, мы же приняли для себя 120-мм, разменяв увеличение мощности огня на мобильность. Но поскольку ныне я выступаю против внедрения трехдюймовой дивизионной пушки, которую и дополняли наши 120-мм гаубицы, наверное, следует обратить внимание именно на 105-мм системы. Или же 107-мм в нашем случае. Главное, чтобы подобное орудие не уступало в максимальной дальности стрельбы той же французской дивизионке, и при этом было не на много тяжелее ее. А все более тяжелое и дальнобойное уже должно находиться на корпусном уровне. Мы со временем пришли к единым шестидюймовым системам пушка-гаубица, которые, впрочем, сейчас не могут быть актуальны в силу своей немалой массы. Их попросту нечем будет буксировать до появления хотя бы первых мощных гусеничных тракторов. Так что для корпусной артиллерии, опять же по моему скромному мнению, потребуются два орудия — шестидюймовая гаубица для взлома хорошо укрепленных участков обороны и 107-мм дальнобойная пушка для ведения контрбатарейной борьбы с безопасных для себя дистанций. Соответственно, последние можно применять и в качестве крепостных, а те же полковушки прекрасно сыграют роль казематных и капонирных. Как результат, мы, подобно флотским делам, уйдем от существующего безумного орудийного зверинца, насчитывающего свыше полусотни различных систем. И если каждому конкретному заводу выдать заказ на один тип из описанных мною орудий, то, в конечном итоге, попросту обязана получиться немалая экономия от объема. Да и скорость изготовления одного и того же орудия со временем непременно повысится в силу отработки данного процесса на конкретном производстве.
— Иван Иванович, — в который уже раз тяжко вздохнул император, — дорогой мой человек. Кому другому я никогда это не сказал бы, но вы особый случай. Меня же сожрут, что в Морском, что в Военном, министерствах, — видно у него не осталось уже сил, чтобы произнести это хоть с какой-нибудь интонацией. — Это же сотни миллионов рублей и многие годы обеспечения работой. Вы хотя бы представляете себе, пересечение интересов сколь великого числа финансовых и промышленных кругов затронет наше грядущее перевооружение? Тем более, что в ближайший год мы никак не сможем выдать заказы на новые орудия для армии. А, стало быть, кто-то останется сильно обделенным.
— Вы знаете, все эти годы я так старался не превратиться в советчика, чье мнение имело бы решающее значение, поскольку не являюсь специалистом в большей части тех вопросов, с которыми мне приходится работать. Особенно в тонкостях их претворения в жизнь в современных реалиях, — только и смог что развести руками барон Иванов. — Но, вот, я сижу перед вами и расписываю, что должно быть в нашей армии и флоте, а что нет. Грустно, ваше величество. Смешно и грустно. Я ведь уже не единожды говорил, что могу лишь подсказать направление, в котором нас может ожидать что-либо хорошее. Выбирать же одну из ведущих в ту сторону дорог — это уже прерогатива жителей данного времени.
— Вы опасаетесь, что по незнанию многих реалий, как своего, так и нашего времени, упустите некоторые важнейшие аспекты, что в конечном итоге приведет исключительно к негативному результату? И после этого я начну с опаской относиться ко всему сообщенному вами, либо же вашими соратниками? — проявил более чем здравую проницательность Николай II. — Бросьте, Иван Иванович. Вы хотя бы советуете, имея определенные знания о будущем. Не догадки, а именно знания! Все же мои прочие многочисленные советники, доводят до меня те или иные мысли, зачастую не имея никакой доказательно базы. Так что на их фоне вы смотритесь очень даже выигрышно. Тем более, что имею возможность воочию наблюдать результаты вашего вмешательства в нашу «спокойную» жизнь, — выделил государь интонацией слово «спокойную», давая понять, что на самом деле думает о таком спокойствии. — Не скажу, что все ваши действия и конечные результаты пришлись мне по душе. Однако, даже став более чем состоятельным человеком, — уж император-то прекрасно ведал, сколь огромные суммы оказались в «кармане» его собеседника по итогам отгремевшей войны, — вы не бросили всех нас на произвол судьбы, уйдя на покой, дабы прожить свою жизнь в неге и достатке, не ведая каких-либо забот, кроме выбора костюма на выход. Вы продолжили и продолжаете служить стране и народу. Моей стране и моему народу. Поверьте, дорогой мой Иван Иванович. Я это очень ценю. А что до возможных ошибок. То все мы люди. Все мы ошибаемся. К тому же предоставляемая вами информация, ваши доклады и рассуждения всегда проходят через множество проверок, какие только возможно предпринять, не вызывая лишнего шума. Так что если в чем-то уже сделанном и были недостатки, они являлись результатом коллективной деятельности очень многих заслуженных, достойных и умных людей, но никак не вас одного. Потому, давайте оставим все эти рефлексии в стороне и вернемся к обсуждению насущных вопросов. Через пару месяцев с Дальнего Востока придут на ремонт практически все уцелевшие в сражениях корабли. И, естественно, наши герои. Потому к данному сроку мне очень желательно получить с вашей стороны выкладки по корабельному устройству флота и его вооружению. Ведь о той же воссозданной морской пехоте и подводных лодках вы знаете куда больше, нежели мы все вместе взятые. Что же касается финансовой стороны вопроса, я обсужу с Сергеем Юльевичем возможность создания отечественного частного банка, который смог бы начать успешно конкурировать с засильем зарубежного капитала в отечественных производственных предприятиях и добывающих отраслях. Благо, наверное, впервые для того внутри страны имеются, что потребные деньги, что знающие люди, что административные возможности, что желание.
Глава 2
Всем сестрам по серьгам
Император Романов, Николай Александрович, внимательно вглядывался в лица присутствующих моряков в званиях от контр-адмирала и выше, испытывая более чем двойственные чувства. С одной стороны, совсем недавно эти достойные люди добыли его империи победу, утвердив право России вести дела и в азиатско-тихоокеанском регионе наравне с Францией, Англией и Германией. С другой же стороны, именно они, слишком сильно зациклившись на «старых порядках», в иной истории стали виновниками тяжелейшего поражения Российского Императорского Флота в войне с теми же самыми японцами, кои познали горечь поражения сейчас. Потому, всех их требовалось, как наградить за достигнутые успехи, а также десятки лет отданных служению отечеству, так и убрать подальше, дав дорогу более молодым и не столь зашоренным. Все же половина из числа присутствующих в зале мужчин давно разменяли седьмой десяток, что ни в коем случае не шло во