– Так кто же она?– не выдержала девушка.
Брюс поглядел на нее сверху и слегка сжал ей локоть.
– Если вы действительно Пэгги Макинрой,– сказал он,– то у меня для вас сюрприз. Это – ваша мать.
Девушка оторопела, сердце ее оборвалось, дыхание перехватило.
– Моя мать?.. Не может быть. Она давно умерла. Я…– Слова застревали у нее в горле, мысли путались.– Не помню, как я узнала… Кто-то, наверное, сказал, или я что-то услышала… да будь она жива, разве я могла оказаться в приюте?..
– Пожалуйста, не плачьте,– довольно строго проговорил Брюс.– Не выношу женских слез.
– Господи Боже мой.– Пэгги пыталась найти носовой платок, но безуспешно. Брюс протянул свой.
– Успокойтесь, пожалуйста.
Пэгги с трудом удалось взять себя в руки. Самостоятельная жизнь научила ее владеть собой в любых обстоятельствах, хотя сейчас ей далось это невероятными усилиями.
– Раз вы зарабатываете писательским трудом – у вас должна быть хорошая память, Пэгги. Соберитесь, возможно, в голове всплывут какие-нибудь факты или детали, детка! Ну же…
– Единственное, что отчетливо помню об отце и матери,– их голоса. Вернее, споры. Они всегда кричали друг на друга. А еще звук бьющейся в ярости посуды, отчего я просыпалась в ужасе. Тогда отец склонялся надо мной, ласково утешал. У него были печальные глаза… А вот лицо матери не запомнила совсем. Не могу даже его представить. Вряд ли я вообще узнала бы ее…
Пэгги вскинула голову. Брюс отметил жесткую, почти злую усмешку, скользнувшую по ее губам.
– Для дочери, получившей сегодняшнее известие, ваша реакция выглядит странно, если не сказать больше!
– Да?.. А разве не странно поведение матери?– вскипела девушка.– За всю жизнь не подать о себе весточки, будто я в чем-то виновата перед ней? Ни разу не поинтересоваться, как живет в чужих людях ее ребенок? Где же была материнская рука, в которой я так нуждалась, пусть бы хоть по головке погладила! Или она с рождения возненавидела меня?.. Почему? За что вычеркнула из своей жизни?..
– У меня нет ответов на такие вопросы,– хмуро отозвался Брюс.
– А вы думаете, если она действительно моя мать, у нее достанет духу ответить?.. Сомневаюсь.
– Поднимитесь к ней и повидайтесь.
– Прямо сейчас?– Пэгги растерялась. Не хотелось выдавать панику, охватившую ее. Она давно распрощалась со своим прошлым, а оно стучится прямо в душу. Хорошо, если этот мужчина не заметит, в каком она смятении.
– Чем тянуть, лучше уж сразу.
– Вам легко говорить!
– Не торопитесь с выводами,– медленно произнес Брюс и тяжко вздохнул.– У многих могут быть счеты к леди, хотя она и больной человек…
В его словах Пэгги почувствовала скрытый намек, словно обиду на что-то. Неужели он сам ненавидит женщину, встретиться с которой ее подталкивает?.. Она отогнала от себя внезапно промелькнувшую мысль. Чушь! Или Пэгги привыкла к нему, но он уже не казался ей твердокаменным и жестоким, скорее даже наоборот.
– Хоть чем она больна, я могу узнать заранее?
Девушка не сопротивлялась, когда Брюс решительно повел ее через сад к дому. Тащит, как на буксире, подумала она покорно.
– У нее легочная эмфизема – болезнь заядлых курильщиков, плюс цирроз печени, потому что много пила.
Сказал без тени сочувствия, сразу отметила Пэгги, он ненавидит ее! И если она мне мать – Брюс возненавидит и меня, подумала девушка, сознавая с сожалением, как ей не хочется попасть в немилость к такому человеку.
– Эмфизема? Как же она может громко кричать? Обычно такого рода больные не в силах даже свечу задуть!
Брюс приложил палец к губам. Они уже приближались по коридору к двери, у которой днем побывала Пэгги.
– Соберитесь, возьмите себя в руки,– шепотом сказал Брюс.– Ее часто мучают кошмары, проявляющиеся в агрессивности. Ничего удивительного, когда нарушена нервная система. С таким букетом болячек трудно справляться…
Из комнаты глухо доносились голоса. Один возбужденный, другой – очень спокойный, они смолкли, как только Брюс постучал.
На пороге появилась Глория Стоун.
– К вам пришли, миссис Макинрой. Посмотрите, кто к вам пришел,– бросила она через плечо.
Брюс наклонился и тихо сказал:
– Надеюсь, у вас не будет проблем с визитом, Пэгги?
– С тех пор как Энн навестила больную, она сильно возбуждена,– ответила сиделка.– Без конца твердит, что хочет ее видеть. Они выгнали меня из комнаты и разговаривали наедине. По тому, как обе вели себя, мне показалось – узнали друг друга…
Брюс остался в коридоре, а Пэгги, подталкиваемая сиделкой, прошла во вторую комнату.
В тусклом свете различила сгорбленную фигуру женщины, сидящей перед туалетным столиком.
– Входи, входи,– произнесла та, продолжая пудрить свое морщинистое лицо с ввалившимися щеками.
– Здравствуйте,– остановившись поодаль, выдавила Пэгги.
Воцарилась тягостная тишина. Больная окинула девушку быстрым взглядом. От неловкости Пэгги поправила растрепавшиеся на ветру рыжие волосы и потупилась. Молчание казалось вечностью.
– Я ее не знаю,– наконец раздался надтреснутый голос, в глазах больной мелькнул испуг. Девушка невольно съежилась.– Пусть убирается! Это не Пэгги!– Крик нарастал и становился невыносимым.– Я не хочу тебя видеть, вон! Знать тебя не желаю!..
Глава третья
Пэгги растерялась. Почему эта женщина будто испугалась ее?
– Ты не Пэгги!– не унималась миссис Макинрой.– Чтобы ноги твоей здесь не было! Глория, Глория!– Громкие крики переходили в истерику.– Выкиньте ее прочь. Я не хочу видеть эту, эту…
В комнату поспешно влетела сиделка.
– Уведите ее отсюда, Брюс,– скомандовала она.
Он схватил Пэгги за руку. За их спиной слышались вопли и звон разбившегося стекла. Больная швырнула стакан с водой, оставленный сиделкой на туалетном столике, следом полетели флаконы, баночки с кремом, характерный звук заставил Пэгги побледнеть: точно детство вернулось, как наваждение. Такое кого хочешь доконает. Когда Брюс вывел девушку из комнаты, у нее зуб на зуб не попадал от дрожи.
– Я не ожидал такой реакции,– виновато проговорил Брюс, бережно заключая ее в свои объятия.– Что произошло?
– Она думала, придет Энн,– проговорила Пэгги, стараясь унять волнение.– А только увидела меня, начала кричать. Мне жаль, но если это моя мать… Почему она меня боится?..
– Откуда вы взяли?
– Мне показалось… нет, я знаю, она испугалась. Мне тоже стало страшно.
Брюс, стараясь успокоить, сильнее прижал девушку. В его объятиях она почувствовала надежность. Как хорошо, если бы так было всегда! Очнись, Пэгги, очнись, ты уверена, что понравишься ему, когда не будет помех вроде больной истерички, лихорадочно думала она. Выходит, для нее я не та Пэгги? Значит, ее дочь Энн?..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});