Читать интересную книгу Не надо печалиться, вся жизнь впереди! (сборник) - Рождественский Роберт Иванович

7. Пример для подражания Мы тоже    для кого-то       были будущими. Грядущими. Идущими на смену. Решительной эпохою    разбуженные для славы и любви. Для слез и смеха… Мы тоже    будем прошлыми. Давнишними. Несбыточными,    как ушедший поезд. Подернутыми дымкой. В меру —    книжными. И с этим,    к сожаленью, — не поспоришь… Хочу понять без позы и без паники, случайности    не называя глупыми, — как после смерти рядовые бабники становятся     «большими жизнелюбами»! Послушайте! С ума сошли вы, что ли?! «Биограф» усмехается нелепо и говорит,    задергивая шторы: – А это проще всем известной репы. Кричать и волноваться нет резона… Политикою    высшею       ужалены, мы, если хочешь, из твоей персоны сообразим «пример для подражанья»… Итак, начнем: ты был    хорошим сыном. Зачитывался книжками о войнах. Завидовал решительным и сильным. Любил кино, повидло и животных… – Но это все вранье?! – Поди доказывай… – Я жил! Я сомневался!.. – Это – лишнее… Во имя воссозданья    нужной       личности, тебе сомненья противопоказаны! Чтоб от событий в жизни было тесно, нужны иные    меры и масштабы. Ты даже не почувствуешь, как станут заклятые враги —    друзьями детства… Твой фотоснимок мы подретушируем. В усталые глаза    добавим бодрости. Чуть-чуть подтянем губы (так – решительней). Исправим лоб (он был    не в той пропорции)… Итак, ты жил. Ты презирал богатство. Читал газеты,    плача и ликуя… Твоя жена (приходится вторгаться) — немножечко не та… Найдем другую… – Зачем другая    мертвому?! – Все правильно… – Я протестую! Слышите?! – Помалкивай! И кстати, знай:    для живости характера ты увлекался теннисом и марками… – При чем тут теннис?! – Объясняем вкратце: считай его    побочным сверхзаданьем. Сейчас проходят игры. Кубок Наций. А мы пока что    в теннисе       не тянем… Теперь ты чист идейно и морально. Переосмыслен.    Виден издалёка… Был худосочным? Стал почти Гераклом. Злопамятным? А стал    милей теленка… Теперь ты    на трибунах и эстрадах! теперь ты — как Аллах    для правоверных. Теперь твои портреты на тетрадях, на клюкве в сахаре и на конвертах! Ты —    идол. Ты —    безумие повальное!.. Твой бюст переходящий заслужила во всепланетном    гранд-соревновании седьмая пионерская дружина!.. Твои черты становятся разбухшими. Возрадуйся,    что ходишь в призовых!.. …А знаете, мы тоже    были будущими. Не надо нас придумывать. Живых. 8. Городской романс Я – как город. Огромный город. Может,    ближний. А может,    дальний… Города    на приезжий гомон поворачиваются площадями. Поворачиваются,    охмуряют главной улицей, главной набережной. Речкой —    будто хвостом —       виляют. Рассыпаются в речи набожной. В них тепло,    торжественно,       солнечно! Есть Центральный проспект, а поблизости: Площадь Юмора, Площадь Совести. Дом Спокойствия, Дом Справедливости… А дома —    просторны, дома —    легки. Все продумано. Целенаправленно… Я – как город. Но есть в городах тупики. Прокопченные    есть       окраины. Там на всех углах темнота хрипит. Там плакатами    дыры       заделаны. Равнодушный тупик. Уставший тупик. Дом Бездельничанья. Дом Безденежья… Никого    нет на этих улочках. Страшновато с ними знакомиться: тупики не тупые —    умничают. Тупики не тупые —    колются. А дворы заборами скручены. Дождь лоснится    на кучах мусора… Знаю, что идет реконструкция. Жаль,    что медленно. Жаль,    что муторно… Ты до площади    успей – добеги! Осторожнее разберись в душе. Не ходи в тупики! Забудь тупики! Я и сам бы забыл, да поздно уже!.. Вот опять слова    немотой свело. Невесомы они донельзя… Я – как город. Тебе в нем    всегда светло. Как на выезде из тоннеля.