будет часов 11-12… ночи.
Влад говорил очень настороженно. Нужно, чтобы он хоть немного успокоился, ведь впереди его ждет еще больший шок.
– Нет, не надо, зайдешь завтра после работы, – сказал я. – Единственное – еще попрошу тебя взять мне два блока сигарет. «Bond» синий. Деньги при встрече отдам.
Я надеялся избежать этого пояснения, но…
– Просто я не могу выйти из дома, – сказал я и прикрыл глаза.
– Э-э, ясно. – Все тот же настороженный тон. – Точно не скажешь в чем дело?
Я покачал головой с закрытыми глазами.
– Не могу, – еле выдавил я.
На меня неожиданно нахлынула всепоглощающая безысходность, я готов был заплакать. Я помассировал веки пальцами, чтобы не пустить слезы и сказал:
– Зайди завтра, пожалуйста, и перед тем, как идти – набери меня. Хорошо?
– Да, конечно. Я приду, – искренне ответил Влад. – Ну а ты там держись… Не знаю, что еще сказать.
– Спасибо. – Я усмехнулся. – За день ничего особо не поменяется. Так что до встречи.
– До встречи.
– И Влад… – Я замялся, он молча ждал. – Постарайся не забыть меня до завтра.
10
Я не ложился спать до поздней ночи, поскольку выспался днем. Похмелье к вечеру отпустило, но после разговора с Владом, несмотря на успех, я погрузился в безнадежное отчаяние. Вязкая трясина поглотила меня с головой, и я захлебывался гадкими настроями, раздражающе хрустящими на зубах.
Я с ужасом представлял, как пройдет завтрашняя встреча, какие эмоции будут на лице моего друга, как он в шоке попросит меня объяснить, а мне нечего будет ответить. И проблема не только в том, что мне нечего ответить другу, я сам себе не могу пояснить данные события. Как это остановить? Что со мной будет? Я на самом деле не знаю! Но неужели мне плевать? Неужели я не буду пытаться искать выход?
Но я ведь пытался. Звонил своему товарищу-врачу, искал информацию в интернете. Прописывал разные запросы: «я уменьшаюсь», «я исчезаю» и получал всевозможные ответы – от компьютерных игр до женских историй о похудении, но только не то, что мне нужно. Лишь при одном запросе среди психологических статей и исповедей в блогах, мне попалась одна любопытная запись в очередном блоге – «меня уже не существует». Запись была свежей, но под ней не было никаких комментариев, только это и все.
Я понимаю, что она может ничего не значить, никак не перекликаться с моей ситуацией, но вдруг с этим человеком происходит то же самое? Даже если так – я нисколько не продвинулся в данном вопросе. Пару раз заходил снова в этот блог, но ничего не менялось.
Также я не раз планировал предпринять что-то в социальных сетях. Например, разослать всем «друзьям» одинаковые сообщения, вроде: «Привет! Помнишь меня? У меня возникла проблема – я уменьшаюсь с каждым днем». Но я заведомо знал, что это ничего не даст. Большинство просто не ответит, другие отпишутся: «Привет! Прости, что-то не припоминаю» и еще добавят смайликов в знак того, что оценили мою шутку. Даже если бы я придумал хороший текст или написал у себя «на стене» нечто подобное, никто бы не воспринял меня всерьез, потому что для них это лишь странный пост в новостной ленте или письмо незнакомого парня, который почему-то у них «в друзьях».
Вдруг я подумал о своих документах. Не пропали ли они, когда вокруг меня исчезали предметы? Я пошел в комнату и стал рыться в синей папке, в которой лежали паспорт, идентификационный код, военный билет, загран-паспорт и еще куча всякого бюрократического хлама. Все было на месте. А значит и сохранилась информация обо мне во всех инстанциях, где я зарегистрирован. Хоть люди и стали меня забывать и никому не будет дела, если я умру, я не исчезну полностью. На бумаге, в компьютерах, как и в социальных сетях, останется мое имя и свидетельство о том, что я жил на этом свете. Но что мне это дает? Это всего лишь регистрационные формы с сухими данными, заключенными в пустые однотипные слова, они не олицетворяют меня, в них не сохранится моя душа. И то, что они будут тесниться в архивах рядом с такими же, полноценно живущими, в нынешний момент мне никак не поможет.
А может, просто позвонить в больницу в регистратуру и изложить все, как есть?! Но они же подымут меня на смех, даже старый товарищ мне не поверил.
Нет, нужно вызвать скорую помощь! Выдумать что-то, пусть приедут, а я им предъявлю документы, в которых указан мой прежний рост, вот они и пригодятся. Но что будет дальше? Предположим, я вынесу этот позор, они серьезно отнесутся к ситуации и увезут меня. Пусть это и маловероятно, но даже если я пройду первую инстанцию, впереди меня будет ждать еще масса врачей, каждому надо будет все объяснять, снова и снова переживать унижения. Они будут нервно смеяться, не знать, как реагировать, не понимать, что делать и в итоге все равно не смогут мне помочь. А мне во всей этой одиссее придется видеться не только с врачами, я буду проходить бесчисленные коридоры больниц и поликлиник, где полно народу и все будут на меня таращиться! Нет, я этого не вынесу. Нужно обдумать другие варианты.
У меня сложилось ощущение, будто раньше я находился в полусне и особо не беспокоился о происходящем. Словно отринул это от себя, не пускал заразу в сердце. Маялся по квартире часами, размышлял о всяком разном: что чувствуют и понимают деревья, что чувствую, а что понимаю в окружающем мире я, есть ли высший разум. Нафиг мне это надо? Все эти мелочи просто позволяют закрыть глаза на главную проблему.
Спустя некоторое время мне пришлось признать, что до этого я не был настолько слеп и глух к творящемуся со мной, как мне сперва показалось. Что не случилось такого контраста, кардинального сдвига, которым я подспудно желал поощрить свое нынешнее рвение. Все же я метался из стороны в сторону, с серьезным лицом чеканил шаги по прихожей и проматывал в голове разные вероятности. Пытался убедить себя, что я выдержу все тяготы и унижения, если что-то предприму. В итоге в порыве гнева я растрощил хлипкий стул, который стоял возле входной двери наверно еще до моего рождения. Меня охватило бешенство, я захотел выбежать из квартиры, покинуть эти стены, которые всегда были для меня родными, а теперь стали тюрьмой. Последним прибежищем, финальным заточением. Захотелось выйти на улицу и бежать, куда глаза глядят, втягивая