Она кивнула.
— Да, благодарю, почти все. Это одна из тех вещей, которые я ненавижу больше всего, когда бываю на лоне природы: паутина и репей. Они всегда ко мне пристают.
— А я ненавижу комаров и оводов, — сказал Дэймон.
— Оводы! — воскликнула Зен, закрывая глаза. — Я совсем забыла о них. Отец брал нас с собой в хижину на озере Таппер в горах Адирондак, и, бывало, рисовал, не обращая на них никакого внимания. Как они кусались!
— Наподобие слепней, — добавил Дэймон.
— Да! О, эти ужасные мухи, которые вьются вокруг, когда приходишь на ферму за молоком или яйцами. Элен вопила как сумасшедшая. Она ненавидела их больше всего на свете! — Зен начала смеяться, даже не заметив, как смех перешел во всхлипывания. С возвращением на Лонг-Айленд к ней вернулись все те мучительные воспоминания, от которых она бежала в Ирландию.
Дэймон нежно обнял ее, гладя волосы и шею.
— Тебе все еще не хватает Элен, не так ли? — спросил он мягко.
Зен всхлипнула и кивнула, едва сознавая, что уткнулась лицом в мужскую грудь.
— Это было так ужасно, потерять ее сразу вслед за матерью и отцом. Если бы не Дэвид, я... я не знаю, что бы делала.
— Почему же ты не вернулась ко мне? — прошептал с мукой Дэймон, обняв за плечи.
Зен взглянула на него, чувствуя, как бешено забилось сердце, и попробовала отстраниться.
— Нет, я не могла этого сделать. — Она глотнула воздух, чувствуя себя так, будто карабкается на горную вершину, и постаралась не обращать внимания на тепло, исходившее от Дэймона.
— Зен, слушай меня. Я знаю, что тебе были неприятны слова Лисси о том, чтобы отправить мальчиков в пансион.
— Никогда!
— Можешь ты выслушать? — Неожиданно хриплый голос Дэймона завладел вниманием Зен. — Тебе не нужно делать того, чего ты не хочешь, ни с Дэвидом, ни с Дэниелом. В твоих руках судьба ребят. Ты можешь стать им матерью!
Она смотрела на него, не понимая.
— Выходи за меня замуж... и оба мальчика — твои! — произнес Дэймон прерывистым голосом.
Стать женой Дэймона? Быть с ним всегда!
Какое-то время Зен не могла даже пошевельнуться. Надежда, страх, восторг и желание смешались в ее душе. Затем прорвалась ярость:
— А что ты будешь делать с другой своей женой, Мелиссой? Держать про запас? Или будешь держать про запас меня, а нежить ее? Нет, черт тебя побери, не будет этого.
Найдя в себе силы, о которых и не подозревала, Зен оттолкнула Дэймона. Он не ожидал такого яростного отпора и попятился назад, пытаясь удержать равновесие. Когда его спина уперлась в перила, ему, казалось, удастся устоять на ногах. Но гнилое дерево бельведера не выдержало, и Дэймон с треском полетел в колючий кустарник вместе с перилами.
Зен застыла ошеломленная, пока он барахтался в колючках, пытаясь встать на ноги.
— О мой бог! Как это произошло! Мне жаль, Дэймон! Что я наделала!
Боль и любовь терзали ее душу. Зен знала, что не сможет предстать перед ним и выдержать гнев. Как последняя трусиха, она повернулась и побежала прочь. Он звал ее, кричал вслед, но она продолжала бежать.
Зен остановилась, лишь оказавшись у себя в комнате. Она сорвала одежду и стала под душ.
— Он соображает, что делает?! — вслух возмущалась она, когда позже сидела перед зеркалом нагая, расчесывая гребнем волосы. — Гарем, что ли, собирается здесь завести? Пусть отправляется в ад! Меня он не получит!
Вне себя от ярости она шагала по комнате из угла в угол, бормоча под нос проклятия, ругая себя за то, что согласилась прилететь сюда.
Раздался короткий нетерпеливый стук, и, широко распахнув дверь, в комнату ворвался Дэймон.
— Зен, выслушай же меня, успокойся... — Он растерялся, увидев ее, в чем мать родила, и умолк с поднятой для защиты рукой. Сердитый взгляд сменился чувственным, восхищенным.
Девушку снова охватил гнев.
— Убирайся отсюда! — даже не пытаясь прикрыть свою наготу, она потянулась к статуэтке на столике у стены, схватила ее и запустила в ненавистного ей человека со всей силы.
Статуэтка едва не задела голову Дэймона, заставив его прищуриться, но он по-прежнему не отводил глаз от обнаженного тела.
— Я ухожу, — запинаясь, выговорил он, — но это еще не конец.
— Пошел ко всем чертям! — воскликнула Зен, перед тем как закрылась дверь. Это ужасно! Я ведь никогда так не ругалась в Дублине, подумала она, стараясь сдержать свои эмоции.
Вконец удрученная, она набросила на себя халат, надела шлепанцы и наклонилась, чтобы собрать осколки статуэтки.
Стук в дверь заставил ее вздрогнуть и приготовиться к новому сражению. Но, услышав голос за дверью, она вздохнула с облегчением:
— Это я, Лона, мисс Дрискол! Господин Дэймон прислал меня подобрать осколки статуэтки. Он сказал, что разбил ее случайно.
Зен встала с колен, открыла дверь и предстала перед служанкой подбоченясь.
— Статуэтку разбила я, запустив ею в Дэймона.
Лона с непроницаемым лицом кивнула головой.
— Он спровоцировал меня на это! — с жаром воскликнула Зен.
— В детстве он был большим проказником, — согласилась Лона, подметая пол с крошками фарфора.
— Проказником! Этот человек... провокатор!
Лона включила пылесос, что заставило Зен замолчать. Вычистив коврик, горничная выключила аппарат и подняла корзину с осколками.
— Спокойной ночи, мисс Дрискол! — пробормотала она.
Зенобия плохо спала ночью. Даже приятно пахнущие простыни не приносили облегчения. Она ворочалась и металась, пока небо на востоке не начало светлеть, и лишь под утро уснула.
Встала она невыспавшейся, разбитой, в дурном настроении, и едва набросила халат, как дверь спальни с треском распахнулась, и в комнату ввалились мальчики, сияя улыбками.
— Пора завтракать! — пропел Дэвид, повиснув у тети на шее. Дэниел застенчиво держался в стороне, пока Зен не привлекла его к себе. Она с жаром обняла мальчугана, переполненная любовью к нему.
Дэниел взглянул на нее блестящими от радости глазами:
— Лона сказала, что мы сегодня получим пирожные.
— Почему бы вам обоим не спуститься вниз и не подождать меня в столовой? Тогда мы все втроем и поедим.
— Дядя Дэймон тоже там будет, — сказал Дэвид. — Он сегодня останется дома. Он заболел... но в любом случае поест с нами.
Зен задержалась на пороге ванной.
— Болен? Что же с ним? — Она чувствовала, как спазм сжимает горло.
— Он не болен, тетя Зено. У него зуд, — объяснил Дэниел.
Мальчики стремглав бросились из комнаты в тот самый момент, когда Зен собралась задать еще один вопрос.
Решив пока не думать о причине недомогания Дэймона, она приняла душ, почистила зубы и надела брюки цвета бирюзы и хлопковую блузку. Брюки были из шерстяной ткани, фактуру и рисунок которой разработала сама Зен. На ноги она надела турецкие туфли ручной работы, также цвета бирюзы.