Закупив необходимое количество вина, добавив к нему винограда и персиков, я, мысленно ругая себя за расточительность, двинулась в обратный путь. Три дня. Всего три дня после зарплаты, но я за это время успела истратить почти всю наличность. До аванса оставалось примерно недели две, мои финансы явно не выдерживали такой длительный срок растягивания. Прикидывая в уме суммы, которые я могу позволить себе тратить в день, то отнимая, то прибавляя некоторые продукты, получилась совсем мизерная сумма, и я решила, что либо это последний раз когда я поддаюсь депрессии, либо я пойду занимать денег у кого-нибудь. Хорошо еще, что этот список очень короткий – я очень не люблю занимать деньги. Как говорится: тратишь чужие, а отдаешь свои кровные. Хотя, может, произойдет чудо, и на меня свалятся большие деньжищи. Но это очень и очень маловероятно… Может взять калым? Но тогда придется вкалывать… Калым и вкалывать… Интересное сочетание… И корень какой? КАЛ?!
– Где это ты ходишь?
Я резко затормозила, буквально вывалившись из своих мыслей. Оказывается, я уже стояла перед своим подъездом.
– В магазине хожу. – тупо ответила я. – А ты кого-то ждешь?
Лешка вышла на свет и отрицательно покачала головой.
– Вообще-то жду тебя. Давай сумку, помогу.
– Это зачем ты меня ждешь? – спросила я, протягивая ей пакет и ступая в подъезд.
– Ну, просто шла мимо, решила зайти, тебя проведать. Иди, не останавливайся. И чего ты в этот пакет положила? Кирпичи?
– Нет, там «небеса». – я осторожно нащупала ногой первую ступеньку.
– Тяжелые они у тебя.
– Всего лишь пара бутылочек. – она хмыкнула мне в спину что-то неопределенное.
Поковырявшись в кармане, я выудила ключи и попыталась вставить их в замочную скважину. Ничего не вышло. За спиной что-то зашуршало – раздался щелчок, и замок осветился чуть живым огоньком зажигалки. Свет жил долю секунды, но этого мне хватило, что бы впихнуть ненавистный ключ в замок.
– С каких пор у тебя есть почти целая зажигалка? – съязвила я, открывая дверь и, не оглядываясь, проходя в коридор. Не услышав шагов за спиной, я повернулась к дверному проему.
– Ну что? Будешь там стоять, или зайдешь?
– А ты сильно пьяная?
– Пока еще нет, но скоро буду очень сильно. А что? Да ты не переживай, я не кусаюсь!!!
Я в два шага оказалась у двери и, схватив ее за руку, втянула к себе в дом и захлопнула дверь.
– Давай пакет. – Она молча отдала мне сумку, но осталась стоять на месте. Я прошла на кухню и поставила сумку на стол. «Небеса» сразу же заняли свое место в холодильнике, фрукты я свалила в раковину. Мыть или не мыть – вот в чем вопрос? Я открыла кран, и вода хлынула на гроздья винограда, сбивая спелые ягоды с веточек. Прополоскав таким нехитрым способом большую часть фруктов, я скинула их в большую пластиковую вазу. Глупо рассчитывать, что за это время «небеса» остыли, не люблю теплое вино – пока оно холодное, в нем восхитительный вкус винограда и лета. Ладно, будем пить теплое, потому что ждать я не хочу никак. Выудив из холодильника только что водворенные туда бутылки и взяв в другую руку вазу с фруктами, я пошла в комнату. Сунув бутылку Лешке, которая уже примостилась в углу дивана, я сделала большой глоток из своей бутылки.
– Там в коридоре разбитая бутылка, – мрачно сообщила Лешка.
¬- Ну и что? Мне какое дело. – выдохнула я, и, выхватив из вазы кисть винограда, сползла на пол.
– Пойдешь пьяная, наступишь…
– Откуда в тебе столько мрачности? Оракул, предскажи что-нибудь веселое, – посоветовала я, прикрывая глаза и отдаваясь пьяным волнам в голове.
– Ты пьешь вино из горла, закусывая его виноградом, лежа при этом на полу, и ты настолько пьяна, что стекло в коридоре тебя совершенно не волнует.
– Ну, а что в этом такого? Если тебя это травмирует, то веник и совок в ванной. Если нет, то перестань читать мне мораль. Тебя, кстати, молчание не напрягает? – подала я тонкий намек.
– Нет, ты хочешь помолчать?
– Точно! – я приподнялась и сделала еще один глоток. Закинув следом виноградину, я блаженно откинулась назад.
Я слышала, как Лешка встала с дивана, какое-то время она, мрачно сопя, орудовала веником. Потом все стихло, и шум ссыпаемого в мусорный пакет стекла стал последним аккордом в этом потоке звуков.
– Можно, я лягу с тобой рядом?
Я невольно вздрогнула. Лешка по обыкновению тихо подошла и нависла надо мной.
– Да сколько угодно. Пол большой. – пробурчала я.
Действительно, пол большой, но Лешка улеглась слишком «рядом со мной». Я заставила себя подвинуться. Теперь наши ноги не соприкасались. Мне было наплевать, поняла она мой жест или оценила его по-своему. Мне не хотелось, чтобы она касалась меня даже «случайно». Мне просто хотелось отключить мысли. Примерно через полчаса Лешка стала ворочаться. Понятно, что без привычки сложно долго лежать на полу и молчать, запивая молчание вином. Черт, Ларка, она же как бы твоя гостья. Я повернулась на бок и, подперев голову рукой, посмотрела на нее.
– Устала?
– От чего? – буркнула она через добрую минуту.
– Ну… – я замешкалась. Мне показалось, что она хочет поговорить? – От молчания, например.
– Мне казалось – ты хочешь помолчать.
– Ну ладно. – я откинулась в обратное положение. Мы молчали еще с полчаса, я курила, отхлебывали вино из бутылок. И молчали. Наверное, со стороны мы странная пара: тридцатилетняя, ну, хорошо, почти тридцатилетняя тетка, и маленькая девочка, блин и почти маленькая девочка. Интересно, мне можно припаять статью за спаивание малолетних? Хотя ей вроде 19, но на вид меньше 15. В 19 же уже считаются взрослыми? Или нет? Даже ее настоящего имени не знаю. Вообще почти ничего не знаю о «внешней» информации. Только «внутреннюю». Странно, люди придают гораздо большее значение информации «внешней»: сколько лет, как зовут, где работает или учится, и даже сколько зарабатывает. И внутренний мир им интересен в последнюю очередь. Они узнаю «внешку» и говорят, что знакомы с человеком. А потом удивляются тому, что этот человек их обкрадывает или ставит палки в колеса. Как искренне их изумление: «Он оказался таким дерьмом, а ведь производил такое хорошее впечатление»!
А что я знаю о ней? Ни-че-го. Ровным счетом ничего. Я даже рассказать-то о ней не могу никому, потому что если я не смогу ответить на вопросы о «внешней» информации, а тем более, если скажу, что мне неинтересна такая информация – меня сочтут совсем больной. И почему меня не беспокоит то, что я не знаю ее номера телефона, ее адреса, ее имени. Из обрывочных фраз я знаю, что она вроде бы учится. По тому, как ловко она управляется с моим компьютером, можно сказать, что вроде бы на программиста. Почему программиста? Систему переустановила, не задавая лишних вопросов. Играет хорошо. Игрульку взломать может без проблем, а вот пакеты программ, отвлеченные от управления компьютером, вообще не знает. Эх, не забыть бы достучаться до наших программистов, что бы они «Зебату» мою посмотрели, потому что опять половина почты пролетает мимо меня и оседает в ящике директора.