в общих завоеваниях, они должны быть связаны с вами совершенно иными и более крепкими узами, нежели временной поденной платой, и сделаться вашими истинными братьями и сыновьями.
43. Уважай немногочисленное меньшинство, если оно окажется искренним. его борьба иногда трудна, но всегда оканчивается победой, как борьба богов. Сыновья Танкреда д’Отвилля приблизительно восемьсот лет тому назад завоевали всю Италию, соединили ее в органические массы, своего рода живое расчленение; они основали троны и княжества. Этих норманнов было четыре тысячи человек. В Италии, покоренной ими в открытом бою и разделенной по их усмотрению на части, насчитывалось до восьми миллионов населения, состоящего из таких же высоких ростом, чернобородых людей, как и те. Как же случилось, что немногочисленное меньшинство норманнов победило в этой, по-видимому, безнадежной борьбе?
По существу, несомненно, победа потому осталась за ними, что на их стороне была правда, что они смутно, инстинктивно следовали повелению неба и небо решило, что они должны победить. К тому же присоединялось то обстоятельство — я это ясно вижу, — что норманны не боялись и готовы были в случае надобности умереть за свое дело. Обдумайте это: один такой человек против тысячи других! Пусть незначительное меньшинство не унывает! Вся вселенная стоит за него, и туча невидимых свидетелей глядит на него с высоты.
44. Что касается власти «общественного мнения», то всем нам она хорошо знакома. ее признают необходимо нужной и полезной и уважают ее соответственно, но ее никоим образом не считают решающей или божественной силой. нам хочется спросить: какое божественное, какое действительно великое дело было когда-либо совершено силой общественного мнения? Эта ли сила побудила Колумба отправиться в Америку или заставила Иоганна Кеплера променять пышное житье в толпе астрологов и скоморохов императора Рудольфа на нужду и голод, терпя которые он открыл истинную звездную систему?
45. Уже много раз было сказано и снова необходимо подчеркнуть, что все реформы, за исключением нравственных реформ, оказываются бесполезными. Политические реформы, довольно страстно желаемые, могут действительно вырвать с корнем сорную траву (ядовитый болиголов, обильно растущий ненужный горец), но после этого почва остается голой, и еще вопрос, что будет на ней произрастать, благородные ли плоды или новая сорная трава. Нравственную реформу мы можем ожидать лишь таким образом, что появится все больше и больше добрых людей, присланных всеблагим Провидением, чтобы сеять добрые семена; сеять в буквальном смысле слова, как падают крупинки семян с живых деревьев. В этом всегда и везде состоит натура хорошего человека; он таинственный творческий центр добра: его влияние не поддается вычислению, потому что дела его не умирают; они берут начало в вечности и продолжаются вечно; в новых превращениях, распространяясь все шире и шире, живут они на свете и раздают жизнь.
Тот, кто приходит в отчаяние от гнусности и низости настоящего времени, кто считает, что теперь Диогену нужны были бы два фонаря средь бела дня, должны обдумать следующее: над своим временем человек не имеет власти; ему не дано спасти падший мир; только над отдельным человеком мы имеем полную, неограниченную, несокрушимую власть. Так употреби же эту власть, спаси человека, сделай его честным, и тогда можешь считать, что ты кое-что сделал, что ты многое сделал и что жизнь твоя и деятельность были не напрасны.
Ложные пути и цели
1. «Мы забыли Бога», выражаясь старинным слогом, или, говоря новейшим языком и исходя из сущности самого предмета, мы восприняли действительность не такой, какова она есть. Мы спокойно закрыли глаза на вечную суть вещей и открыли их только на видимость вещей. Мы спокойно верим в то, что вселенная, по внутренней сущности, есть одно большое, непонятное «может быть», а внешне она представляется несомненно достаточно большим, вместительным хлевом и работным домом, с огромной кухней и длинными обеденными столами, — и только тот оказывается умным, кто может найти здесь место. Всякая правда этой вселенной сомнительна, и для практического человека остаются очень ясными только прибыль и убыток, пудинг и внешнее одобрение.
2. Дело, в сущности, обстоит не иначе и с народами, которые становятся несчастными и беспомощными. Древние руководители народов, пророки, священники или как бы их ни называли иначе, очень хорошо знали это и самым убедительным образом проводили свое учение до новых времен, чтобы запечатлеть по возможности глубже. Современные руководители народов, у которых также много названий, как, например, журналисты, политэкономы, политики и т. д., совершенно забыли об этом обстоятельстве и готовы его отрицать, но тем не менее оно вечно останется неотрицаемым, и точно так же нет сомнения в том, что нас всех учат этому, дабы мы все это снова познали. нас всех бичуют и наказывают до тех пор, пока мы этому не научимся и в конце концов мы научимся или нас будут бичевать до смерти, потому что это неотрицаемо!
Если народ несчастен, то древний пророк был прав и не неправ, когда он говорил ему: «Вы забыли Бога, вы оставили пути Божьи, иначе вы не стали бы несчастными. Вы жили и вели себя не по законам истины, а по законам лжи и обмана и умышленно или неумышленно не признавали истины».
3. В мире ночь, и много времени еще пройдет, пока наступит день. Мы странствуем среди тления дымящихся развалин, и солнце и звезды небесные на время как бы совершенно уничтожены и два неизмеримых фантома: ханжество и атеизм, вместе с прожорливым чудовищем чувственностью гордо шествуют по земле и называют ее своею собственностью. Лучше всех чувствуют себя спящие, для которых существование представляет собой обманчивый сон.
4. Такие поколения, как наше, играют замечательную роль во всемирной истории. Точно обезьяны, сидят они вокруг костра в лесу и не умеют даже поддерживать его и двинуться дальше, вероятно в хаос, в страну, гора Сион коей Бедлам. Выходит, что мир состоит не только из еды и напитков, из газетных реклам, раззолоченных экипажей, суеты и мишуры; нет, из совершенно другого материала. Древние римляне, какими их изображает Светоний, огрубелые, болтливые греки времен вырождения римской империи; у нас есть еще много других примеров. Помните их, учитесь на них, не увеличивайте еще их числа. Без геройства, не подражательного и переданного, без выраженного или молчаливого чувства, что в человеческой жизни есть подобие Божества, что движущаяся во времени человеческая история есть, в сущности, символ вечного, не было бы Рима; вот то, что создало Древний Рим, Древнюю Грецию и Иудею. Обезьяны со сверкающими глазами сидят на корточках вокруг костра, который они даже не умеют поддерживать свежим запасом дров; они говорят,