В самом деле, в конце XIX века в России до 5-летнего возраста доживало всего 550 из 1000 родившихся детей, тогда как в большинстве западноевропейских стран – более 700[111]. Как отмечали современники:
«Население, существующее впроголодь, а часто и просто голодающее, не может дать крепких детей, особенно если к этому прибавить те неблагоприятные условия, в каких, помимо недостатка питания, находится женщина в период беременности и вслед за нею»[112].
После подобных свидетельств остаётся лишь повторить слова известного писателя-эмигранта (и, кстати, убеждённого монархиста) Ивана Солоневича:
«Таким образом, староэмигрантские песенки о России, как о стране, в которой реки из шампанского текли в берегах из паюсной икры, являются кустарно обработанной фальшивкой: да, были и шампанское и икра, но – меньше чем для одного процента населения страны. Основная масса этого населения жила на нищенском уровне»[113].
На этом фоне особенно безнравственным выглядит ликование некоторых нынешних «патриотов»:
«На европейском хлебном рынке Россия была со своим дешёвым и качественным зерном неоспоримым монополистом… Цена на зерно в Европе была бы намного выше, если бы русский экспорт дешёвого хлеба не сдерживал аппетиты американских, канадских и аргентинских поставщиков»[114].
Поневоле хочется воскликнуть, наплевав на условности: «Чему радуешься, дурак? Тому, что Россия снабжала Европу задарма своим хлебом?» Ради чего терпели лишения русские крестьяне, ради чего голодали русские дети? Чтобы, не дай бог, западный обыватель не переплатил лишний пенс или пфенинг за буханку? Достойная цель, ничего не скажешь!
Каким же образом удавалось выкачивать продовольствие из недоедающей страны? Основными поставщиками товарного хлеба являлись крупные помещичьи и кулацкие хозяйства, державшиеся за счёт дешёвого наёмного труда малоземельных крестьян, вынужденных за гроши наниматься в работники. Как писал по этому поводу всё тот же А.Н. Энгельгардт:
«Один немец – настоящий немец из Мекленбурга – управитель соседнего имения, говорил мне как-то: “У вас в России совсем хозяйничать нельзя, потому что у вас нет порядка, у вас каждый мужик сам хозяйничает – как же тут хозяйничать барину. Хозяйничать в России будет возможно только тогда, когда крестьяне выкупят земли и поделят их, потому что тогда богатые скупят земли, а бедные будут безземельными батраками. Тогда у вас будет порядок и можно будет хозяйничать, а до тех пор нет”»[115].
Что же касается основной массы крестьян, то они были вынуждены продавать хлеб, которого им самим не хватало, для уплаты налогов и сборов:
«Увеличение нужды в деньгах для уплаты налогов, аренды и для удовлетворения собственных потребностей заставляет крестьянина выносить на рынок всё большее количество произведений своего хозяйства. В результате на рынок вывозится осенью даже тот хлеб, который затем весною самим же крестьянам приходится выкупать обратно. Вся разница в осенних и весенних ценах ложится на крестьянское хозяйство как следствие такой своеобразной залоговой операции. И поскольку общая совокупность неблагоприятных экономических условий заставляет прибегать к ней всё более широкие и менее обеспеченные собственным хлебом группы крестьянских хозяйств, постольку возрастает возможность возникновения острой продовольственной нужды»[116].
Зачем понадобилась коллективизация?
После прихода к власти большевиков помещичьи и кулацкие хозяйства были экспроприированы, а земля поделена между крестьянами. Однако при этом новая власть быстро столкнулась с проблемой нехватки товарного зерна: отныне жители деревни выращивали хлеб в основном не на продажу, а для себя.
«Хотя сельское хозяйство в целом и перевалило через довоенный уровень, валовая продукция его главной отрасли – зернового хозяйства – составляла лишь 91 процент довоенного уровня, а товарная часть зерновой продукции, продаваемая на сторону для снабжения городов, едва доходила до 37 процентов довоенного уровня, причём все данные говорили о том, что есть опасность дальнейшего падения товарной продукции зерна.
Это означало, что дробление крупных товарных хозяйств в деревне на мелкие хозяйства, а мелких на мельчайшие, начавшееся в 1918 году, всё ещё продолжается, что мелкое и мельчайшее крестьянское хозяйство становится полунатуральным хозяйством, способным дать лишь минимум товарного зерна, что зерновое хозяйство периода 1927 года, производя немногим меньше зерна, чем зерновое хозяйство довоенного времени, может, однако, продать на сторону для городов лишь немногим больше третьей части того количества зерна, которое способно было продать довоенное зерновое хозяйство»[117].
Особенно серьёзно проблема нехватки товарного зерна встала в 1927 году, когда международная обстановка вокруг СССР резко обострилась. В апреле в Китае происходит переворот Чан Кайши. 27 мая Англия разрывает дипломатические отношения с Советским Союзом[118]. 7 июня в Варшаве состоявшим в польском подданстве русским белоэмигрантом был убит полпред СССР в Польше П.Л. Войков[119]. В воздухе ощутимо запахло войной.
В этой ситуации крестьяне стали придерживать хлеб в расчёте на то, чтобы продать его подороже: «Пришёл момент, когда у нас просят хлеб за мануфактуру. Совдепия начинает плясать под нашу дудочку, ну и пусть – как они ни вымогают – мы воздержимся, пока не будут платить по рублю за пуд ржи и по два рубля за пуд пшеницы»[120].
Если к январю 1927 года было заготовлено 428 млн пудов зерна, то к январю 1928 года – лишь 300 млн[121]. Единственный выход из сложившейся ситуации состоял в том, чтобы вновь создать крупные хозяйства, способные дать стране товарный хлеб.
Другой причиной являлась необходимость форсированной индустриализации. Отставание от развитых стран достигло критического уровня, что наглядно показала 1-я мировая война. В результате революции и гражданской войны это отставание ещё больше увеличилось. Стало ясно, что если радикально не изменить ситуацию, следующая война станет для России последней, поскольку приведёт её к гибели.
Однако для развития промышленности нужны не только станки, но и те, кто будет на них работать. Другими словами, нужен постоянный приток в город рабочей силы. При царе эта проблема решалась медленно и мучительно. Человек по природе своей консервативен и весьма неохотно идёт на резкое изменение образа жизни. В первую очередь, деревню покидали малоземельные бедняки. Революция, наделив крестьян землёй, лишила их стимула к переселению в город.
Коллективизация высвободила миллионы рабочих рук, направленные в промышленность. В 1927–1938 гг. из деревни в город переселилось 18,7 млн человек[122]. Если в 1926 году в городах проживало 18 % населения СССР, то к 1939 году доля городского населения поднялась до 33 %[123].
Сколько сослано кулаков?
Разумеется, коллективизация и раскулачивание не остались без внимания обличителей Сталина. Полёт их буйной фантазии не знает границ. Вот что пишет, к примеру, А.И. Солженицын:
«…был поток 29-30-го годов, с добрую Обь, протолкнувший в тундру и тайгу миллионов пятнадцать мужиков (а как-то и не поболе)»[124].
Сколько же раскулаченных было отправлено в ссылку на самом деле? Отложим в сторону страшные сказки Солженицына и Ко и обратимся к документам.
30 января 1930 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации»[125]. Согласно этому документу кулаки были разделены на три категории:
первая категория – контрреволюционный актив, организаторы террористических актов и восстаний,
вторая категория – остальная часть контрреволюционного актива из наиболее богатых кулаков и полупомещиков,
третья категория – остальные кулаки.
Главы кулацких семей 1-й категории арестовывались, и их дела передавались на рассмотрение спецтроек в составе представителей ПП (полномочных представительств) ОГПУ, обкомов (крайкомов) ВКП(б) и прокуратуры.
Члены семей кулаков 1-й категории и кулаки 2-й категории подлежали выселению в отдалённые местности СССР или отдалённые районы данной области (края, республики) на спецпоселение.
Кулаки, отнесённые к 3-й категории, расселялись в пределах района на новых, специально отводимых для них за пределами колхозных массивов землях[126].