Тарик кивнул, внимательно глядя на отца.
— Она уже приходила тебя проведать, но ты… спал.
— Хорошо, что она приехала. Сейчас у тебя будет сложное время, и тебе понадобится поддержка с ее стороны, — проговорил старик.
Тарик даже рот открыл от удивления. Еще совсем недавно отец ненавидел свою невестку, теперь же кардинально изменил свою точку зрения.
— Хади обеспокоен положением дел наших союзников, — продолжал эмир. — Он считает, что Али и Махуд могут вляпаться в неприятности с Каримом. Это будут неприятности и для тебя.
Тарик пожал плечами.
— Мне неприятно говорить об этом, отец, но это уже не новость.
— Однако на этот раз они по-настоящему разгневали Карима, и тебе надо успокоить его. Мы не можем ссориться с соседями, особенно с такими сильными, как шейх Башира. Сам подумай, что нам грозит, если прекратятся поставки нефти из Башира.
— Знаю, я уже озаботился этим.
Шейх Карим прямо обвинил Али и Махуда в том, что они незаконно пасли свои стада на его границе и присвоили животных, которые им не принадлежали. Карим конфисковал целое стадо животных.
Тарик тяжело вздохнул.
— Я поеду… — Он замолчал на середине фразы и закрыл глаза, разрываясь на две части. Как ему быть? Ехать было надо, чтобы урегулировать этот конфликт. Но что, если в его отсутствие отец умрет? И виноваты во всем упрямство и глупость Али и Махуда.
— Когда? Поторопись.
Тарик открыл глаза и посмотрел на старика. Когда-то суровый взгляд отца наводил ужас на всех соседей… но сейчас былой их пыл погас.
Нет! — хотелось закричать Тарику. Не сдавайся. Борись. Только не покидай меня.
— Ждать нельзя. Тебе надо ехать. Немедленно.
Тарик молча покачал головой. Руки отца исхудали, сиреневые венки проступали сквозь пергаментную кожу. Лицо обрело серовато-желтый оттенок, превратившись в предсмертную маску. Глаза впали. Живая мумия.
— Я приказываю, — и это действительно был приказ человека, ослушаться которого было невозможно.
Тарик замер, сознавая, что отец с легкостью прочитает несогласие в его глазах. Но он не может по своей воле оставить отца. Не в таком тот состоянии.
— Пожалуйста.
На этот раз прозвучала просьба, почти мольба. Тарик в изумлении уставился на человека, который никогда в своей жизни не просил.
— А что, если… — Тарик сглотнул, не в силах закончить предложение.
Отец понял без слов.
— Если я умру, ты хотел сказать? Я чувствую себя гораздо лучше. Непозволительно тебе слоняться у моей комнаты в ожидании неизвестно чего. У тебя есть предназначение. Ты нужен Зайду. — Предупреждая протест сына, эмир погрозил ему пальцем: — И не спорь с отцом. Я старый больной человек, — бескровные губы сложились в слабое подобие усмешки. — И, клянусь Аллахом, это будет моя последняя просьба. Обещай, что выполнишь. Помирись с Каримом. Больше я тебя ни о чем не прошу.
— Он ждет извинений.
Отец кивнул.
— Мне будет нужно что-нибудь дать ему взамен — землю, например, или разрешить аренду.
Отец снова кивнул.
— Я поеду завтра.
— И возьми с собой жену, — разомкнул губы отец.
Тарик уже развернулся, чтобы выйти из спальни, но остановился на полпути, не веря своим ушам. Он и сам уже решил взять с собой Джейн, чтобы дать понять Кариму, что он несвободен и не годится в мужья его сестре. Но он и в мыслях не держал, что отец предложит такое. Ведь он всегда думал, будто отец желает породниться с Каримом. Это было бы такой удачной сделкой…
— Пусть увидит, что у тебя есть жена. Даже я это признал и принял. Пусть не мечтает о перспективе вручить тебе свою сестру.
Так значит, слухи оказались правдой. Карим действительно желал этого брака. Но по условиям брачного контракта Тарику было не положено иметь больше одной жены, пока он женат на Джейн.
— Сын мой, не повторяй моих ошибок.
Тарик подбежал к отцу, склонился перед ним и с благоговением коснулся губами его руки.
— Что ты хочешь этим сказать, отец?
Эмир долго молчал.
— Я устал. Никогда не забывай, сын мой, что я горжусь тобой. А теперь мне нужен морфий.
Тарик позвонил в колокольчик. Медбрат влетел в комнату со шприцем. Через несколько секунд глаза отца закрылись.
Джейн сидела за каменным столом в беседке рядом с фонтаном, наслаждаясь солнечным утром. Она писала открытки Саманте и Эми. Тут послышались уверенные мужские шаги.
— Я навещал отца, — сообщил Тарик.
Зайдя в беседку, он занял собой все пространство. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. Запах его цитрусового одеколона витал в воздухе. Джейн отложила ручку.
— Ты говорил с ним о своей матери?
— Нет! — рыкнул он. — Есть дела поважнее. Ты же помнишь про конфликт между Али и Махудом и шейхом Каримом аль-Баширом.
Она кивнула. Во дворце слухи всегда распространялись со скоростью света.
— Заид должен предотвратить войну с шейхом Каримом. И сделать это надо любой ценой.
Джейн нахмурилась:
— Али и Махуд бесчестные негодяи.
— Но они ближайшие друзья моего отца. Они ему как братья. И я обязан уважать обоих и выполнять их просьбы.
Джейн ничего не ответила на это, уже зная, как поступит Тарик.
— Поездка в пустыню, в Азиз, не займет больше трех дней. Я планирую отправиться немедленно.
Джейн понимала, чем он жертвует. И неожиданно ей стало жаль Тарика. Ведь за время его отсутствия отец мог умереть.
— Но как же…
— Не все ли тебе равно, если тебя интересует только развод? — неприятно осклабился Тарик. — Ты же всегда думаешь только о себе.
— А кто еще подумает обо мне? — вскинулась Джейн. — Никто. Я прилетела сюда с другого конца света. И зря потратила время. У меня, представь, тоже есть свои дела. И мне не улыбается сидеть тут взаперти неопределенный срок.
Некоторое время только шелест фонтана нарушал тишину. Впрочем, он не успокоил взбудораженные нервы обоих.
Наконец Тарик заговорил:
— Я не оставил бы своего отца больше чем на три дня. Тем более что он так плох. И тебя я тут тоже не оставлю, дорогая женушка. Ты поедешь со мной. Будь готова через час.
Дворцовый двор уже был полон народу, когда вышла Джейн.
Тарик ждал около белого внедорожника, одетый в свои обычные белоснежные одежды и чалму.
Внедорожник был полон провизии. Позади, рядом с чемоданами и сумками, Джейн заметила клетку для птицы, с просверленными для воздуха дырочками. В ней сидела Нура. Рядом стояли многочисленные ящики с водой, что лишний раз показало Джейн, в какую глушь они собрались. Джейн замедлила шаг.
— Так мы на машине?
Он поднял бровь: