над историей, осмысления страданий праведных и грядущего справедливого воздаяния. «Можно сказать, что книга Иоанна являлась своего рода „терапией“ для верующих, которым угрожала опасность быть ослепленными той средой, в которой они жили»[32]. Благодаря разворачивающимся масштабным видениям Апокалипсиса христиане малоазийских церквей как бы получали возможность взглянуть на мир с открывающейся Иоанну «небесной» перспективы и по-новому осмыслить собственную ситуацию.
7. И наконец, Апокалипсис есть «последняя» книга Нового Завета – во всех изданиях Нового Завета и всей Библии Апокалипсис неизменно занимает место в конце. Получилось, что Апокалипсис как бы увенчивает собой всю христианскую Библию, как некий грандиозный завершающий аккорд. Тем самым «ему усвояется завершительный характер некоторого последнего слова в Библии, которое находится в соответствии с первым… начало ищет для себя конца и смотрится в него» (прот. С. Булгаков). Неслучайно исследователи отмечают столько смысловых параллелей Апокалипсиса с книгой Бытия – первой книгой Ветхого Завета. Библия открывается повествованием о творении мира и первозданного рая, и последняя глава Апокалипсиса прекрасно «рифмуется» с этим, описывая новый рай, вновь обретенный для человечества Иисусом Христом. В Апокалипсисе звучат великие слова о Боге, Который начинает историю мира и говорит Свое заключительное слово в ней – «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, говорит Господь, Который есть и был и грядет, Вседержитель» (Откр 1:8).
Включение Апокалипсиса в состав Библии и динамика интереса к книге на протяжении истории Церкви
Практически во всех сохранившихся древних рукописях Нового Завета Апокалипсис находится на последнем месте; вероятно, это связано с его ярко выраженным эсхатологическим характером (пророческое провозвестие о будущем пришествии Иисуса было логично поместить в конец) и также с уникальностью его жанра (в Новый Завет больше не включен никакой другой апокалипсис).
Кратко расскажем об историческом пути, в результате которого Апокалипсис вошел в канон книг Нового Завета в качестве заключительной книги. В качестве авторитетной священной христианской книги Апокалипсис очень хорошо засвидетельствован в раннехристианской традиции – уже со II века по Р. Х. на него ссылались известные церковные авторы. Это Ириней Лионский и Иустин Философ (II в.), Климент Александрийский и Ориген (III в.).
Нужно сказать, что в первые три века существования христианства не было единого списка «канонических» книг Нового Завета, – вопрос признания отдельных книг как «священных» решался на уровне местных церковных общин. Один из самых ранних сохранившихся местных списков – «Канон Муратори», происходящий из римской христианской общины конца II в., – содержит в себе Апокалипсис. В «Каноне Муратори» также приводятся краткие комментарии к упоминаемым книгам, и об Апокалипсисе звучат очень высокие отзывы. Целый ряд христианский текстов, родившихся в период гонений на протяжении II–III вв., показывают, что Апокалипсис воспринимался как важный и вдохновляющий христианский текст. В целом в общинах христианского Запада Апокалипсис был очень почитаем и известен – гораздо более известен, чем на христианском Востоке. Только в Коптской и Эфиопской восточных церквях Апокалипсис был включен в состав священных текстов довольно рано, а, к примеру, в Сирийской церкви Апокалипсис достаточно долго был неизвестен[33].
Вероятно, определенное негативное влияние на авторитет и статус Апокалипсиса в восточных церквях II–III вв. оказали два фактора. Первое – распространенное в тот период буквальное понимание «тысячелетнего царствования святых», провозглашенного в Откр 20:1–10 (мы будем говорить о нем в уроке 10 настоящей книги). Буквальное толкование вызывало активное ожидание «тысячелетнего царствования», и связанные с этим вопросы становились предметом горячей полемики. Авторитетные церковные деятели III в. по Р. Х. критиковали буквальное понимание «царствования» как слишком «земное» и несоответствующее духу христианства; решительную критику, в частности, высказывал епископ Александрии Египетской Дионисий, обладавший высоким авторитетом среди современников и последующих поколений христиан.
Второй фактор – высказанные в ходе этой полемики соображения Дионисия Александрийского, что Апокалипсис был написан не апостолом Иоанном, а неким другим Иоанном, которого также знали в Эфесе (об этом говорил св. Папий Иерапольский во II в.). Можно понять, что для многих христиан апостольское авторство книги воспринималось как неоспоримый гарант ее авторитетности и духовной истинности ее содержания. Соответственно сомнение в апостольском авторстве могло уменьшить доверие к книге в целом. Скорее всего, так и произошло на Востоке – высказанные в III в. по Р. Х. соображения «заморозили» интерес к Апокалипсису.
В IV веке, когда христианский мир начал активно утверждать общий список канонических новозаветных книг и систематически включать их в оборот богословской мысли, немало грекоязычных церковных деятелей обходили Апокалипсис молчанием. Например, известнейший толкователь Библии святитель Иоанн Златоуст (347–407) оставил комментарии практически на все новозаветные книги, за исключением Апокалипсиса. Сомнения в апостольском авторстве и соответственно в авторитетности книги выражал Евсевий Кесарийский, церковный историк и сподвижник императора Константина Великого.
Кроме вопроса апостольского авторства, представляется, что в IV веке возникли специфические идеологические причины «дистанцироваться» от Апокалипсиса: под властью Константина Римская империя постепенно становилась христианской, и звучащая в Апокалипсисе суровая критика имперской власти, угадывающаяся в главах Откр 13–18, приходилась уже «не ко двору». Тем не менее с VI века Апокалипсис прочно закрепил свое место в новозаветном каноне – как на Западе, так и на Востоке христианского мира.
Что касается буквального понимания «тысячелетнего царствования святых»/«хилиазма», то церковные деятели христианского Запада Тихоний и блаженный Августин (V в.) убедительно аргументировали за «расширительную» символическую интерпретацию царствования святых – как духовного царствования христиан в течение всего времени свидетельства христианской Церкви. Это богословское переосмысление вдохнуло новую жизнь в толкование книги; целая плеяда новых западных комментаторов подражали Тихонию и развивали его идеи.
А на христианском Востоке книгу продолжали связывать с хилиазмом и относились очень сдержанно. Почти за тысячу лет (IV–XIV вв.) на греческом языке было составлено всего три полных комментария на Апокалипсис – Икумения, Андрея Кесарийского и Арефы Кесарийского. Однако после падения Константинополя (1453 г.), когда территория Греции оказалась под турецким владычеством, интерес к новозаветному Апокалипсису пробудился с новой силой и было создано множество комментариев.
Можно предположить, что текст Апокалипсиса начинает восприниматься как нечто близкое и ценное, когда люди проходят через сходный для его первых адресатов опыт – угрозы преследований со стороны государства и атмосферу тягостной неопределенности.
Вопрос об авторстве Апокалипсиса
И наконец, рассмотрим вопрос об авторстве Апокалипсиса. Откровение было дано «Иоанну», и это имя звучит в тексте четыре раза (Откр 1:1, 4, 9; 22:8). Кто же этот Иоанн? Начиная со II века ранние церковные авторы – Ириней Лионский, Иустин Философ, Ипполит Римский, Тертуллиан и пр. – отождествляют «Иоанна» с апостолом Иоанном Зеведеевым. Иоанн – брат Иакова Зеведеева, рыбак из Галилеи; евангелист Марк (Мк 3:17) упоминает, что оба брата были названы Иисусом «Воанергес» – «сыны громовы». Апостол Иоанн традиционно считается