Читать интересную книгу Тайник Русского Севера (с иллюстрациями) - Валерий Дёмин

Соломенные и деревянные чучела, олицетворяющие древних славянорусских Богов, сжигались и в процессе других народных праздников. К наиболее известным относятся праздники Костромы (женское воплощение плодородия) и Ярилы (мужское воплощение плодородия). Оба праздника связаны с весенним пробуждением, летней победой Солнца и света над зимним холодом и мраком, с животворящими процессами в природе. Как и в купальских празднествах, огонь играет здесь центральную роль. Имя Кострома вроде бы само указывает на свое происхождение — Костровая (мать?), хотя в самом обряде чучело Костромы чаще всего топится в реке или разрывается на части.

Еще сравнительно недавно в русских деревнях практиковался архаичный обряд отпугивания Смерти-Мораны, неоднократно описанный этнографами. В урочную ночь старые и молодые женщины, вооруженные метлами, кочергами, ухватами и прочей утварью, гонялись по огородам за невидимым призраком и выкрикивали проклятия в адрес Мораны. Обряд этот связан с поминовением умерших родственников на Радуницкой неделе, которая начинается, как известно, с воскресного дня, именуемого Красной горкой и открывающего начало весенних поминок и одновременно — предстрадных свадеб. Необычное название — Красная горка — не правда ли? Откуда такое? Да все оттуда же — из далекой Полярной Прародины. Красная горка — ритуально-обрядовый символ [пре]красной горы Меру — олицетворения торжества жизни над смертью и вечного круговорота умирания и воскрешения. Исконно русское слово «мор» («смерть») по корневой основе полностью совпадает с латинским mors, mortis и с древнегреческим «морос» также означающим «смерть» (и, кроме того, «часть», «жребий», «судьбу»). Ну, а слово, которым эллины называли смерть, по вокализации своей абсолютно идентично русскому слову «мороз» (в живой речи произносится с глухим «с» на конце).

В буддийской мифологии чрезвычайно популярен Мара (рис. 13) — Божество, персонифицирующее зло и всё, что приводит к смерти живые существа. У Мары древнейшая (добудистская) родословная. Но после рождения Будды злокозненный демон превратился в гланого антагониста и искусителя царевича Гаутамы, которого безуспешно пытался победить с помощью несметного воинства темных сил, олицетворяющих ад:

С четырех сторон уродство.Над собою изогнувшись,Тело рвут свое на части.Эти жрут его сполна.С четырех сторон окрестныхИзрыгают дым и пламя,Вихри, бури отовсюду,Сотрясается гора.Пар, огонь и ветер с пыльюТьму, как деготь, созидают,Смоляные дышат мраки,Всё невидимо кругом…

Асвагоша. Жизнь Будды

Обращение к этому исключительно популярному на Востоке образу позволяет сделать еще один интересный шаг. Откроем 3-й выпуск ценнейшего 11-томного издания «Тибетско-русско-английского словаря с санскритскими параллелями». Его автор — Юрий Николаевич Рерих (1902–1960). Но к изданию словаря приступили лишь через 23 года после смерти русского тибетолога и, слава Богу, через десять лет довели трудоемкий проект до благополучного конца. Читать словарь — одно удовольствие, хотя, прямо скажем, с непривычки — не слишком легкое: слова и буквы внутри них расположены в порядке, соответствующем тибетскому алфавиту (совершенно не совпадающем с латинским или русским) и даны, естественно, в тибетской графике. Зато есть латинская транскрипция: ею — здесь и в дальнейшем — мы и будем пользоваться.

Теперь об удовольствии (познавательном, разумеется). Скажем, есть в тибетском языке (древнем и современном) слово morana. Как вы думаете: что оно означает? Правильно — то же самое, что и в русском языке: Морана (Морена) = «смерть». (Кстати, и в санскрите имеется точно такое же слово — marana, — так же означающее «смерть»). Разумеется ни о каком прямом заимствовании (русского слова из тибетского языка или наоборот) не может быть и речи. Здесь «заимствование» иного рода — заимствование слова с одним и тем же звучанием и одним и тем же смыслом из общего языкового источника — Праязыка. И тому есть прямые доказательства.

В книге отечественного тибетолога Бронислава Ивановича Кузнецова (1931–1985) «Древний Иран и Тибет: История религии Бон» (СПб., 1998), которая читается как детективный роман, на основании скрупулезного анализа впервые вводимых в научный оборот первоисточников (в том числе — древней тибетской карты) убедительно доказывается, что добуддистская религия Бон (по существу, древнее мировоззрение тибетского народа) возникла под непосредственным влиянием древнеиранской — зороастрийской и дозороастрийской — идеологии.

Имеются в религии Бон и полярные реминисценции, примерно такие же, как и в иранской священной Авесте.

В религии Бон, как и в современном ламаизме (по аналогии с древними ведийскими верованиями и индуизмом), почитается всё та же священная полярная гора Меру, явяющаяся центром Вселенной и расположенная на Северном полюсе. Она и изображается условно-символически в самом центре многих мандал — священных графических даграмм, одинаково распространенных и почитаемых в буддизме и индуизме. Бонская тибетская хронология ведет свое начало примерно с 16-го тысячелетия до н. э. И свидетельствует она не столько о прямом заимствовании бонских идей из зороастризма, а о том, что и те и другие черпали свою идеологию из общего источника.

Так, согласно архаичным добуддистским (бонским) представлениям, вселенская гора Меру — это свастиковая гора (и изображалась она в виде свастики), а само бонское учение в древнейших первоисточниках именуется свастика-бон («драгоценное учение свастики»). И в этих текстах, и в представлении всех древних народов (а не одних только индоевропейских) свастика — символ полярного Солнца и Сервера вообще. В древнеиндийском языке (и соответственно — мировоззрении) понятие свастики было сопряжено с благом или же удовольствием. Санскритское слово svasthya означает и «здоровье», и «удовольствие». Магический возглас «Свасти!» перводится «Хорошо!». Известно и другое магическое заклинание — «Сваха!», издаваемое при бросании жертвенной пищи в огонь. Оно неотделимо от имени Свахи — жены ведийского Бога огня Агни. Более чем вероятно, что именно отсюда возникли и русские слова «сваха», «сватья», «свадьба».

Свастика-коловорот — один из древнейших традиционных символов северного орнамента, где он олицетворял кажущееся вращение звезд в зените полярного неба. У саамов свастика жива и поныне: ее рисуют и вышивают даже дети. Одна из самых образцовых этнографических книг «Русские лопари», изданная в 1890 году Николаем Николаевичем Харузиным (1865–1900), вышла со свастикой на обложке. Свастиковые вышивки были испокон веков распространены и среди русского населения: их и сегодня можно увидеть в отделе народного искусства Государственного Русского музея в Санкт-Петербурге.

Однако дискредитатция архаичного общемирового символа и древней лекскмы германским фашизмом привело к тому, что он оказался под запретом. Во время Отечественной войны одежда со свастиковым узором повсеместно изымалась и уничтожалась органами НКВД. На Севере специальные отряды ходили по русским деревням и силой заставляли женщин снимать юбки, понёвы, передники, рубахи, которые тут же бросались в огонь. (До саамов добраться не успели — война кончилась). Долгое время из спецхрана выдавалась только по специальному разрешению книжка Б. А. Куфтина с невинным названием «Материальная культура русской Мещёры» (М., 1926) только потому, что посвящена она, в частности, анализу распространенности свастикового орнамента среди русского населения и касимовских татар. Фашистская свастиковая эмблематика продержалась четверть века и сгинула в небытие вместе с разгромленным фашизмом и его параноинальными идеологами. Но какое отношени данный трагический и поучительный исторический факт имеет к тысячелетнему символу солнечного коловорота и полярной горы Меру?

Для дальнейшего изложения несомненный интерес представляет наличие корневой основы mr и в имени римского Бога Меркурий. Между прочим, по-кельтски Меркурий звался Мирддин, который в более поздней вокализации превратился в Мерлина — знаменитого героя-волшебника средневекового цикла сказаний о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола. Логично предположить, что имя Покровителя торговли образовано от соответствующих латинских слов: merx — «товар», mercare — «торговать», mercator — «купец» и т. п. Однако не менее вероятно и предположение, что все эти слова и имена, в свою очередь, замыкаются на некоторую более архаичную первооснову — mr, восходящую, как нетрудно догадаться, к названию горы Меру. В этом случае в имени римского Меркурия отчетливо проступает главный и наиболее архаичный смысл древнего Божества, выраженный в русском слове «мера». Меркурий-Гермес, действительно, в первую очередь Бог жребия-судьбы, то есть меры. И в данном смысле ему полностью соответсвует русский Чур о котором речь еще пойдет ниже.