но мятущегося в постоянном возбуждении духа»[44]. Но без внутренней сосредоточенности на работе имитация деятельности – это пустая трата времени.
Как отмечал Сенека, некоторые люди «считают занятость признаком счастья», тогда как достойный человек не станет «заниматься делами ради самих дел»[45]. Разумеется, Сенека не был лентяем. Упорный труд он считал очень важным. Однако он явно ставил под сомнение разумность «многозадачности». Кроме того, он сомневался в полезности долгих и утомительных совещаний, не приводящих к значимым результатам. Как видно из произведений Сенеки, подобное существовало и в его эпоху; в наше время такая бесплодная деятельность приводит к тому, что люди теряют представление об истинных ценностях жизни.
В одной из своих работ Сенека с сарказмом отмечает: «Нужно ограничить беготню, каковая свойственна большинству людей, снующих по домам, театрам, форумам. Они посвящают себя чужим делам, всегда подобные людям, чем-то занимающимся. Если ты спросишь кого-либо из них, выходящего из дому: «Куда ты? Что ты затеваешь?» – он ответит тебе: «Не знаю, клянусь Геркулесом! Но кого-нибудь увижу, что-нибудь сделаю!» Сенека считал важным иметь определенную цель в жизни, а эти люди «бродят без цели в поисках дела и занимаются не тем, что наметили, а тем, на что наткнулись». Заканчивает он убийственным сравнением: «Их беготня пуста и бессмысленна, как у муравьев, ползающих налегке по деревьям: [сначала] – к самой вершине, а затем – вниз»[46].
Если Сенека писал работу «О скоротечности жизни» на пике своей карьеры, значит, дела у него в то время шли очень успешно. Скорее всего, он размышлял о более достойной жизни. Должно быть, он задавал себе вопрос, как получилось, что жизнь окружающих его людей, а возможно, и его собственная, не соответствовала тому образу жизни, который должен приносить истинное удовлетворение.
Сенека считал, что постоянная занятость приводит к тому, что мы оказываемся во власти мелких забот. И, влившись в когорту «озабоченных», как он называет таких людей, мы уже не способны сосредоточиться на чем-то более важном, чем списки повседневных дел, которые отнимают у нас все время. Я нисколько не сомневаюсь, что все мы в тот или иной период своей жизни оказывались в подобной ситуации – я точно оказывался, – а большинство, как и сам Сенека, должны заботиться о финансовом благополучии. То есть вопросы можно сформулировать так: как ценить свое время и жить полной жизнью в настоящем, не попадая под власть рутины и не отвлекаясь от действительно важного? Как не потерять себя в суете мелких дел?
Одна из главных идей Сенеки заключается в том, что мы не должны откладывать жизнь «на потом» в надежде, что когда-нибудь отойдем от дел и будем жить той жизнью, о которой всегда мечтали. Многие люди пытались применить этот подход и потерпели неудачу. Кто-то умер раньше, чем вышел в отставку. В других случаях у тех, кто всю жизнь работал ради карьеры, не осталось никаких других интересов и увлечений, которым они могли бы посвящать время, уйдя на покой. Отсутствие интересов за пределами работы приводит к тому, что некоторым людям скучно на пенсии, а кое-кто даже умирает, оставив занятие, которому посвятил всю жизнь. Во времена Сенеки ситуация была похожей. Вот что он пишет:
Прислушайся, и едва ли не от каждого ты услышишь такие слова: «В пятьдесят лет уйду на покой, а с шестидесяти освобожусь от всех вообще обязанностей». А кто, интересно, тебе поручился, что ты до этих лет доживешь? Кто повелит событиям идти именно так, как ты предполагаешь? И к тому же, как тебе не стыдно уделить для себя самого лишь жалкие остатки собственных лет, оставить для доброй и разумной жизни лишь то время, которое уже ни на что другое не годится? Не поздно ли начинать жить тогда, когда пора кончать?[47]
Сенека ценил упорный труд, но и досуг считал очень важным: он согласился бы с идеей, что мы должны работать, чтобы жить, а не жить, чтобы работать. Кроме того, мы по возможности должны искать себе содержательную работу, способную принести пользу обществу.
По мнению Сенеки, люди должны сосредоточиваться на важных делах и избегать тривиальных. Это позволит избавиться от большей части непоследовательных «занятий», о которых он писал. Закончив необходимые дела, следует отдыхать и занимать свой ум более достойными вещами.
Разумеется, каждый человек сам находит баланс между работой и отдыхом. Сенека видел реальную проблему в том, что люди испытывали непреодолимую тягу к богатству – или к тому, что они считают богатством, – и насытить эту тягу было невозможно. Такой взгляд на жизнь приводил к суматохе и суете в жизни, наполненной мелочами. Сам Сенека считает богатым человека, которому достаточно того, что он имеет, даже если этого мало, а бедным – того, кто стремится к большему. Если вы «удовлетворены», у вас появляется время. У тех, кто суетится ради богатства и положения в обществе, откладывает жизнь «на потом», не хватает времени на совершенствование себя.
Преодолеть рабство: стоический путь к свободе
Большинство читателей Сенеки пропускают этот важный факт, и я сам обнаружил его лишь недавно. Ключ к пониманию всей идеи «Нравственных писем к Луцилию» кроется в самой первой строчке первого письма. Это как тайное послание, оставленное на самом видном месте.
Послание было очевидным для тех, кто читал письма на латыни, но при переводе, например на английский, оно терялось.
Первая строка писем Сенеки в переводе на английский звучит так: «Так и поступай, мой Луцилий! Освободи себя, береги и копи время, которое прежде у тебя отнимали или крали, которое зря проходило». А вот более точный перевод: «Продолжай, мой Луцилий! Отвоюй себя для себя самого…»[48]
Ключевыми здесь являются слова «отвоюй себя для самого себя» – на латыни они означают освобождение от рабства. Другими словами, смысл первой строки писем Сенеки следующий: «Так и поступай, мой Луцилий, – продолжай освобождать себя от рабства!»
В античном мире у рабства была одна особенность – раб мог стать свободным. Такие люди назывались вольноотпущенниками. Во времена Сенеки многие вольноотпущенники, или бывшие рабы, становились необыкновенно успешными, богатыми и уважаемыми членами римского общества.
Примечательно, что за три столетия до Сенеки ранние греческие стоики выдвинули идею, что помимо физического рабства существует рабство психологическое. В мире, где физическое рабство получило широкое распространение, представление о внутреннем рабстве было чрезвычайно смелой идеей, несущей сильный эмоциональный заряд. И она оказалась продуктивной, поскольку философия стоицизма обещала полную свободу человека на внутреннем уровне. Зенон подчеркивал эту идею в одном из своих «стоических парадоксов», необычных