– Мне показалось, что да. Думаю, твоё зеркало и его дом принадлежат к одному кругу, они сразу поладили. Кстати, ты можешь взглянуть на этот дом при случае, если найдёшь время, чтобы добраться до конца деревни – он виден из-за ограды. Сомневаюсь, что найдёшь, – пробормотала Агния. – Северный русский модерн, мне всегда очень нравился этот архитектурный стиль. Даже странно, что дом так хорошо сохранился.
Константин поднял глаза на Агнию. Он был высокого роста и, несмотря на прямую осанку, за столом немного сутулился, тянул вверх макушку, а не задирал подбородок, оттого одаривал собеседника взглядом исподлобья, да и то не часто: лишь изредка он вдруг смотрел на своего собеседника, а больше смотрел в тарелку, блокнот, телефон или немного в сторону – он слушал и думал. На людей хорошо ему знакомых он смотрел чаще.
– Можно будет предложить ему витражи, – заключил Жаров, – конец деревни найду, не бойся, посмотрю на обратной дороге.
Как человек, умеющий быть светским и обходительным, он о чём-то пошутил необидно, подлил Вороновой вина, перемолвился парой слов об автохтонных сортах винограда, высказал желание взглянуть на новые картины, лишь потом задумчиво спросил о Марии Александровне.
– Ты не ошибся, договариваться с ней было нетрудно, мне показалось, для неё всё было ожидаемо. Она не колебалась, не мучила меня расспросами: раздала задания, проверила мою готовность – вот, собственно, и всё.
– Я же говорил, – отбросив задумчивость, вновь оживился Константин, – я и предлагать тебе не стал бы, но тут я был уверен, что и ей, и тебе понравится. А характер – ну да, Ледневская – дама решительная, – заметил Жаров. – Ходят слухи, что у неё есть непопулярные принципы. Мне она умудрилась задать вопрос, плачу ли я «белую» зарплату своим сотрудникам – и это, когда все гости, включая меня, уже расслабились и пришли в самое благостное расположение духа.
Подул лёгкий ветерок; послеполуденная жара всё-таки втиснулась на кухню, одолев жар духовки, чьи силы были уже на исходе. Ветер донёс голоса соседей с северо-восточной стороны дома: резкий женский голос и притихший голос мужчины.
– А что же зеркала? – полюбопытствовала Воронова, она рассматривала на свет свой бокал с вином, водила рукой туда-сюда, пытаясь поймать несуществующий солнечный луч – солнце было в другой стороне, – отчего она не поинтересовалась твоими «Волшебными стёклами»?
Уплетавший пирог Константин отложил вилку, откинулся на спинку стула и отвернулся, глядя в распахнутое окно.
– Я и не настаивал. Ледневская и её муж – люди состоятельные и способные ценить искусство, – заговорил он после некоторой паузы. – Мария Александровна любит вмешиваться и помогать – не только в силу положения, но и по зову души. А распознать, вмешивается она или помогает, не всегда удаётся, – улыбнулся Жаров. – Впрочем, как и распознать зов её души. Моему искусству внимание таких людей, как Мария Александровна, сулит многое. Включая то, чего хотелось бы избежать, – добавил он и потянулся за салфеткой.
Воронова промолчала. По какой-то причине она никогда не спрашивала Константина, как получилось, что стёкла у него «волшебные», и из чего, собственно, эта «волшебность» состоит; Жаров был ей за это признателен.
Знакомы они были давно, ещё по Москве – их отцы водили дружбу, дети время от времени встречались на семейных праздниках, не замечая друг друга. Константин был младше Агнии на три года, характер имел живой и любезный, голос – негромкий и высокий. Друзья по школе и университету его любили и были готовы следовать за его воображением: строить пирамиду на даче, отыскивать тайные линии московского метро, издавать журнал о мало кому известных физико-математических опытах, устраиваемых учёными-бонапартистами (два путешествия в Лион, Тулузу, Гренобль, Монбельяр, Франш-Контэ и Сольферино1, четыре выпуска журнала на особой состаренной бумаге – всего пятьдесят два экземпляра). Но круг друзей был невелик – Жаров был застенчив и предпочитал вдохновлять и делиться идеями с глазу на глаз.
Стремительные деловые успехи человека, способного краснеть при непристойных шутках, могли удивить бывших сокурсников и знакомых, строящих свою карьеру обычным образом. Серьёзным же людям, независимо от того, сводила ли их с Жаровым приятная светская беседа или деловой разговор, не стоило труда распознать идеальный дух предпринимательства – ровное белое пламя – по себе знали. Потому они легко принимали его негромкий голос, кажущийся смущённым взгляд и спешили предложить самые серьёзные должности.
Жаров умел подкупать идеями и энтузиазмом, но и подкупался сам: дважды он менял работу из-за полного разочарования. В остальных случаях он держался неплохо, был старателен, строил планы на год в особой записной книжке: мечты, прожекты, пути и средства достижения целей. Перед Новым годом подводил итоги: мечты и прожекты истаивали, финансовое благополучие крепло, как лёд в морозилке.
Как-то весной он в очередной раз встретил Агнию – как всегда, на семейном празднике, и почему-то на этот раз обратил внимание, заговорил. Воронова не казалась Константину привлекательной – напоминала девушку двадцатых годов двадцатого века (как он их себе представлял): порывистая, худая, смуглая, с русой вечно растрёпанной косой, в сандалиях – непоседа, которой вполне достаточно общества стрекоз и лягушек. Впрочем, у Вороновой были красивые тёмные глаза и изящные пальцы, но ей и в голову не приходило ухаживать за руками, разве что ногти постричь и краску отмыть, если, конечно, получится.
К случаю он упомянул о своих юношеских увлечениях и, увидев заинтересованность, продолжил, и всё большее ему вспоминалось. Через неделю Жаров позвонил Вороновой, он был пьян (впервые за множество лет, но с кем не случается). «У меня есть ящик шампанского», – сообщил он и повелительно добавил: «иди по направлению к лесу». Предложение развеселило Агнию, она ещё немного поболтала с Жаровым и повесила трубку. Спустя полгода они вновь встретились в гостях, Жаров сперва страшно покраснел, но затем, как ни в чём не бывало, обратился к ней со светскими пустяками.
Через год Жаров позвонил вновь, на этот раз по конкретному делу. «Отец мне сказал, что ты теперь живёшь в деревне», – перешёл он к этому делу после пары приветственных любезностей: попросился в гости и попросил Воронову показать ему окрестности. За визитом последовала череда небольших просьб. Агния ездила с ним смотреть земельные участки, уточняла слухи, знакомила его со своими знакомыми, включая чиновников и заказчиков. Внезапно Константин исчез и не давал о себе знать несколько месяцев, не отвечал на звонки. Агнии было досадно, но хлопоты позабылись, прошла и досада.
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
В этих городах находятся современные организации, ассоциации, движения, клубы, научные сообщества бонапартистов.