Читать интересную книгу Призрак древних легенд - Дмитрий Лифановский

не встревающая в разговор старших подруг Зоряна, — И очень несчастный.

Девушки задумались, замолчав. Тишину нарушила Рогнеда, подхватив стоявшую на столике бутылку:

— Давайте выпьем, — решительно заявила она, разливая рубиновую тягучую жидкость в бокалы, — Чтоб у него и у нас все было хорошо!

Девушки едва успели пригубить терпкое ароматное франкское вино, как в кабинет громко, настойчиво постучали и дверь тут же распахнулась.

— Княжны Лобанова, Бежецкие, баронесса Адеркас, боярыня Белозерская, — их пристально оглядел коренастый мужчина в форме личной гвардии Великого Князя, — Вас желает видеть Государь. Машина у входа. Жду. Поторопитесь, — и, развернувшись на пятках, он скрылся в шумном сумраке общего зала, где уже царило разнузданное веселье.

* * *

Юрий Мстиславович с бледным лицом стоял навытяжку перед мечущимся по кабинету, будто запертый в клетке медведь Великим Князем и сопровождал его преданным взглядом. От окна к стене. От стены к окну. И опять к стене. Огромный, грузный мужчина за пятьдесят, с окладистой бородой и густой, рано поседевшей шевелюрой, он напоминал воина из древних саг. Кем, впрочем, и хотел всегда казаться, тщательно лелея выбранный образ. Неожиданно Ингвар схватил тяжелый, обитый зеленым бархатом стул для посетителей и в бешенстве швырнул его об стену, пробив дорогущую панель из ассирийского кедра, привезенного из Империи. Стул развалился на части. От удара рухнула висящая неподалеку от эпицентра монаршей ярости картина, изображавшая какую-то древнюю, давно забытую даже историками битву. Этот выплеск словно лишил Великого Князя сил. Он остановился, осмотрелся, словно впервые увидел свой кабинет, обреченно махнул рукой на учиненный погром и, грузно ступая, подошел к рабочему столу и упал на свое кресло.

— Садись, — он кивнул на место напротив. Лобанов, не мешкая, уселся, подобострастно уставившись на сюзерена, — Юра, — уже спокойней начал Ингвар, но тут же снова закипев, грязно выругался. Он тяжело задышал, нервно переставляя на столе памятные побрякушки — малахитовый письменный прибор с гербом Лодброков, тяжелую серебряную с золотом фигурку Одина, рамку с фотографией жен с детьми. Наконец, окончательно успокоившись, князь продолжил, — Скажи, Юра, что мне с тобой делать? А главное что делать с этим парнем, как его там, Раевским? С одной стороны, я его уже дважды должен наградить — за спасение отпрысков верных родов и за очищение города от преступной швали, а с другой, ты понимаешь, что я такое самоуправство не могу простить? У себя в вотчине, в Великом Княжестве только я могу карать и миловать! Если я позволю делать это кому-то другому, я тут же перестану быть Государем. И в это положение загнал меня ты! — князь шваркнул тяжеленным кулаком по столу.

— Виноват, княже, — опустил голову Лобанов. Он уже понял, что гнев Государев миновал. Теперь пойдет разговор о деле.

— Виноват он! — густым низким баритоном пророкотал Ингвар, — Надеюсь, ты позаботился, чтобы слухи не расползлись по всему городу?

— Мои люди будут молчать. Микуличи и их слуги уже никому ничего не скажут, — взгляд главы Службы безопасности стал жестким. Узнав, чем на самом деле занимался Завид, прикрываясь его службой, князь пришел в бешенство. Родовичи и все, так или иначе причастные к делам преступившего черту рода, были арестованы. Сейчас велось дознание. Рыскали по трущобам агенты «Ока». Уже абсолютно точно стало известно, кто и почему учинил кровавую расправу над бандитами. Отыскали сыщики и таверну ветеранов вольняшек, где с утра появлялся Раевский, но спустя несколько часов, забрав девочку, исчез. Владелец заведения Кнуд наверняка что-то знал, но догадки не повод для задержания. Была бы уверенность… А так ссориться с братством Вольных охотников. Нет. Только не сейчас.

Зато то, что стало известно про деятельность Микулича, буквально переворачивало с ног на голову всю выстроенную систему взаимодействия с криминалом. Оставшиеся теневые рода затаились, почуяв, чем пахнет интерес «Ока» к их деятельности. В чем-то Юрий Мстиславович даже был благодарен этому проводнику. Большой нарыв вскрыл. На грани измены. Главное, покрывал это безобразие тот, кто должен был контролировать и пресекать. Байбаков, семя сучье! Может отдать его потом Раевскому? Вместе с Микуличем и Шелухиным.

Только вот лучше бы Проводник действовал не так явно. И этот нож, вбитый в «Око», будто издевка. Мол, слепые вы, не видите, что под носом у вас происходит. Приходится исправлять. Дерзкий! Надо обламывать. Правда, если дочь хоть наполовину права, сложно это будет сделать. Не прост парень! Ох не прост!

— А освобожденные рабы?

Юрий Мстиславович беспечно махнул рукой:

— В трущобах каждый день еще похлеще сказки появляются. Недельку поговорят и забудут. А то и того меньше.

— Смотри, Юра, — недоверчиво покачал головой Великий Князь, — Нам сейчас совсем не нужны внутренние трения. И так половина земель под изменниками.

— Освободим! — уверенно завил Лобанов.

— Освободим, — согласился Лодброк, ­­– Что со степняками? Придумал, как послов к ним переправить через эллинов?

— Работаем, — ну, не говорить же, что нет пока у него никаких идей. Тем более сейчас, когда Государь едва отошел от гнева.

— Поторопись, — приказал Князь, — Времени мало. Скоро начнем…

Их прервал стук в дверь.

— Что там еще⁈ — зло рявкнул Ингвар.

Дверь приоткрылась, появилось бородатое перечеркнутое шрамом лицо секретаря из родовичей Лодброков:

— Князь Бежецкий, с дочерями Рогнедой и Зоряной, княжна Наталья Лобанова, барон Адеркас с дочерью Аделиной, боярин Блозерский с дочерью Дарьей по твоему приказанию прибыли, княже.

— Что не позвонил? — недовольно буркнул Великий Князь.

— Сам телефон разгрохал, ­– без капли страха или подобострастия ответил мужчина, — И кабинет разнес, — он осуждающий покачал головой, — Ну так что, запускать или пусть ждут?

— Запускай, — разрешил Ингвар. Держать в приемной глав самых верных союзных родов было бы не правильно.

Через секунду в кабинет вошел Ярослав Бежецкий, поджарый, словно свитый их стальных мускулов и сухожилий воин с жестким суровым лицом. Позади него, гордо неся себя, шагали его красавицы дочери. Они склонились в приветственном поклоне и отошли в сторону. Следом вошли Белозерские. Последней появилась Наталья Лобанова,