Читать интересную книгу Маленькая принцесса - Фрэнсис Бёрнетт

Сара бросилась к ней. Похоже, она хотела ударить Лавинию. Возможно, так оно и было. Фантазии были главным Сариным утешением. Она никогда не говорила о них тем, кого не любила. Ей было так приятно воображать, будто она принцесса, что она оберегала эту фантазию — о ней знали лишь немногие друзья. Она полагала, что остальные об этой фантазии и не подозревают, — и вдруг Лавиния смеется над ней чуть не при всей школе. Кровь бросилась Саре в лицо — в ушах у нее зазвенело. Но она сдержалась. Если ты принцесса, нельзя давать волю гневу. Она уронила руку и на миг застыла. Когда она заговорила, голос ее не дрожал. Она подняла голову — и все прислушались к ее словам.

— Это правда, — сказала она спокойно. — Иногда я действительно воображаю, что я принцесса. Я это делаю для того, чтобы поступать, как принцесса.

Лавиния не нашлась, что ответить. Когда она имела дело с Сарой, это случалось нередко. Происходило это оттого, что все почему-то симпатизировали Саре. Лавиния видела, что девочки и теперь с интересом прислушиваются к их разговору. Говоря по правде, принцессы им нравились; они надеялись узнать побольше об этой представительнице клана принцесс, а потому сгрудились вокруг Сары.

Лавиния ничего лучше не придумала, как сказать:

— Ах вот оно что! Надеюсь, когда вы взойдете на трон, вы про нас не забудете.

Но слова ее прозвучали неубедительно.

— Нет, не забуду, — отвечала Сара.

Больше она ни слова не прибавила, но молча стояла, пристально глядя на Лавинию, пока та не взяла Джесси под руку и не ушла.

С этих пор девочки стали между собой звать ее «принцессой Сарой»; те, кто завидовали ей, употребляли этот титул презрительно, а те, кто ее любили, — с нежностью. Конечно, никто к ней так не обращался, но поклонницам Сары нравилось великолепие этого титула. Мисс Минчин, прослышав об этом прозвище, не раз упоминала о нем в беседах с родителями; ей казалось, это придает ее школе что-то в высшей степени аристократическое.

Ну а Бекки считала, что Сара и есть принцесса. Знакомство, начатое в тот пасмурный день, когда, проснувшись, она в ужасе вскочила с кресла, продолжалось и крепло.

Следует признаться, что мисс Минчин и мисс Амелия и не подозревали об этой дружбе. Они знали, что Сара «добра» к судомойке, но не догадывались, какие дивные минуты выпадали той на долю, когда, с молниеносной быстротой закончив уборку, маленькая служанка входила в Сарину гостиную и с блаженным вздохом опускала на пол тяжелый ящик с углем. В такие минуты рассказывались сказки (с продолжением!), а вкусные вещи поедались на месте либо торопливо прятались в карманы, чтобы насладиться ими ночью, когда Бекки поднимется к себе на чердак и ляжет в постель.

— Только я должна есть осторожно, мисс, — призналась она как-то. — Если оставить крошки, за ними придут крысы.

— Крысы? — с испугом вскричала Сара. — Там есть крысы?

— Не счесть, мисс, — спокойно ответила Бекки. — На чердаках завсегда крысы и мыши живут. Возятся и бегают, но я к этому привыкши. Я их и не замечаю, только бы по подушке не бегали.

— Бр-р! — ужаснулась Сара.

— Со временем ко всему привыкаешь, — сказала Бекки. — Если родилась судомойкой, приходится привыкать. Лучше уж крысы, чем тараканы.

— Пожалуй, — согласилась Сара. — С крысой, верно, можно подружиться, а с тараканом мне не захотелось бы.

Порой Бекки решалась провести в светлой теплой комнате всего несколько минут — в таких случаях она обменивалась несколькими словами с Сарой и прятала небольшой кулек в старомодный кошель, который был привязан у нее к поясу под верхней юбкой. Поиски снеди, которая занимала бы мало места, придавали теперь особый интерес Сариному существованию. Отправляясь на прогулку, она жадно вглядывалась в окна лавок.

Когда она в первый раз купила несколько мясных пирожков, ей показалось, что она сделала настоящее открытие. При виде пирожков глаза у Бекки разгорелись.

— Ах, мисс! — прошептала она. — Они такие вкусные и сытные! Главное, они такие сытные! Пирожное, конечно, ужасно вкусное, а растает во рту — и нет его! Вы меня понимаете, мисс? А от пирожков в желудке такая приятная тяжесть остается!

— Не знаю, — молвила Сара неуверенно, — хорошо ли это, когда тяжесть в животе, но, надеюсь, они тебе понравятся.

Пирожки Бекки понравились. Понравились и бутерброды с маслом, купленные в закусочной, и булки с копченой колбасой. Прошло какое-то время — усталость и голод уже не так мучили Бекки, как прежде, и ящик с углем не казался ей таким тяжелым.

Впрочем, как бы тяжел он ни был, как бы ни сердилась кухарка и как бы ни изматывала ее бесконечная работа, теперь Бекки жила надеждой: может, мисс Саре удастся выкроить минутку и они увидятся днем в ее комнате? Лишь бы ее увидеть, а пирожки — это не обязательно! Когда времени было мало, Сара успевала сказать Бекки всего несколько слов, но то были добрые слова поддержки, и они придавали ей бодрости. Когда же времени было больше, Сара рассказывала сказку или какую-нибудь историю, над которой Бекки могла подумать, лежа у себя на чердаке.

Сара и не подозревала, как много все это значит для бедной Бекки и какой чудесной благодетельницей она ей представляется. Она поступала так, как подсказывало ей сердце, — ведь это Природа так распорядилась, что ей нравилось давать, а не брать. А если Природа сделала тебя дающей, руки твои и сердце всегда раскрыты. Конечно, может случиться, что руки у тебя иногда бывают пусты, но сердце твое всегда полно; это от сердечной полноты ты даришь людям и тепло, и ласку, и помощь, и участие, и смех. Доброта и веселый смех порой помогают лучше всего!

За всю свою недолгую тяжкую жизнь Бекки едва ли знала, что такое смех. А Сара ее смешила и сама смеялась вместе с ней; ни та ни другая и не подозревали, что смех «насыщает» не хуже мясных пирожков.

За несколько недель до дня рождения Сары (ей исполнялось одиннадцать лет) пришло письмо от ее отца; впрочем, оно было не таким веселым и бодрым, как обычно. Он плохо себя чувствовал и тяготился хлопотами, связанными с алмазными копями.

«Ты знаешь, милая моя девочка, что твой папочка — человек совсем не деловой, цифры и документы его только смущают. Он в них не очень-то разбирается, а дело такое огромное. Не будь у меня лихорадки, я бы спокойно спал, а не метался по ночам, не мучился бы кошмарами. Если бы моя маленькая хозяюшка была со мной, она бы дала мне серьезный и добрый совет. Ведь правда, хозяюшка?»

Он часто звал Сару «маленькой хозяюшкой», потому что она бывала серьезна не по летам, — это была одна из их шуток.

Ко дню рождения Сары капитан Кру подготовил подарки. Заказал, кроме прочего, в Париже новую куклу с великолепными туалетами. Однако на письмо, в котором он спрашивал, хочет ли она куклу в подарок, Сара отвечала уклончиво.

«Я старею, — писала она. — И больше кукол у меня в жизни не будет. Это моя последняя кукла. Это чрезвычайно серьезно! Если б я сочиняла стихи, я бы написала стихотворение под названием «Последняя Кукла». Но сочинять стихи я не умею. Я пыталась — а потом сама же над ними смеялась. Они были ничуть не похожи на стихи Уоттса, Кольриджа или Шекспира. Никто никогда не сравнится для меня с Эмили, но я буду чтить Последнюю Куклу; и я уверена, что девочки ее полюбят. Они любят кукол, хотя некоторые старшие, кому скоро исполнится пятнадцать лет, делают вид, что уже выросли из кукол».

У капитана Кру страшно болела голова, когда он читал это письмо у себя в бунгало в Индии. Перед ним на столе грудой лежали бумаги и письма, приводившие его в отчаяние, и все же он от души расхохотался. Вот уже много недель он так не смеялся.

— Ах, она с каждым годом становится все забавнее! — вскричал он. — Бог даст, все устроится, и я отправлюсь в Англию повидаться с нею. Я все бы отдал, только бы обнять ее сейчас! Почувствовать, как ее ручонки обхватывают меня за шею! Все бы отдал!

День рождения Сары собирались праздновать пышно. Классную решили украсить зеленью — там и предполагалось устроить праздник. Коробки с подарками будут торжественно распакованы при всех, а в гостиной мисс Минчин накроют роскошный стол.

Когда наконец настал этот день, вся школа была в неописуемом волнении. Утро пролетело быстро — все занимались приготовлениями. В классной развешивали гирлянды остролиста; парты вынесли, а на скамейки, сдвинутые к стенам, надели красные чехлы.

Выйдя из спальной в то утро, Сара нашла на столе в гостиной небольшой, неловко завязанный пакет в оберточной бумаге. Она поняла, что это подарок, и угадала от кого. С теплым чувством развернула она бумагу. Внутри лежала квадратная подушечка для булавок из красной застиранной фланели. В подушечку были воткнуты булавки с черными головками — так, что образовались слова:

«С ДНЕМ РАЖДЕНЯ!»