– Но мы уже не враги, и минуту назад вы, вслед за врановыми попугаями, говорили, что нас не должны убивать!
– Не должны. Говорил и подтверждаю: не должны. Но могут. Вообще-то, человеческие жертвы сейчас обычно не приносят, есть куры, но есть и колдуны старого закала, которые кур не признают. Вы неправильно понимаете смысл жертвоприношения. Это не наказание, а принесение в дар божеству. Это почет.
– Но почему именно нам, безвестным пришельцам, такой почет?
– Какой вы чудак! Потому, что всё уже готово. Да, предполагалась казнь, а будет жертва – но делать-то ничего больше не надо. Просто иначе взглянуть. Петух прокричит, и нас убьют, но без всякой злобы, не мстя, а как бы по обязанности… Понесли! Вон там, видите, четверо, жерди на плечах? Грузное тело, провисает…
– Да мало ли что они несут… Там белое что-то в середине…
– Это пластырь. Вы перевязывали… Макемаке идет! Вот кто о нас не забыл.
– А факел ему зачем?..
– Подожжет кору дерева и убежит. Символ молнии.
– С-сволочь… Я тебе подожгу!
– Не лягайтесь! Пусть… только отодвиньтесь от ствола, сколько можете…
– Понял… Давай, символист, жги!
– Пережигайте веревку! A-а… Рвите!..
– Есть!.. Давайте вашу… лубяной век… за миллион лет до наручников… Всё, бежим! К пещере!
– Да не надо никуда бежать. Мы ведь уже не враги. Связанных – нас бы принесли в жертву, но раз уж мы развязались, то мы теперь гости.
– А зажарить он нас хотел из лучших чувств?
– Да, разумеется. Он бог карающий, но и возрождающий, а огонь очищает.
– Пош-шел он!.. Я еще доберусь до него.
– Пойдемте, у меня там есть от ожогов.
– Куда? К столу?? Недожаренными – это же оскорбление!
– Вы понемногу проникаетесь… Идемте, сейчас удобнее всего: видите, они выложили все наши дары в общий ряд, накрыли ветками и пошли танцевать.
– Шведский стол по-рапануйски?
– Он будет нескоро, а там ведь лекарства – надо забрать, чтоб не отравились. Можно в наши же рюкзаки; им сейчас не до нас. Но всё же давайте побыстрее: к столу раньше времени подходить не принято… Ага, вот, нашел. Намажьте и вокруг. Видите, класс «А»: мази от ожогов еще не во всех клиниках… Всё, теперь несите, пожалуйста, рюкзаки в пещеру, а я еще раз проверю стол.
………………………………………………………………………………..
– Что так долго? Я уже хотел идти за вами.
– Вот, держите. Вернете приятелю его душу.
– Паре? Паре Туя! Откуда у вас?
– Одолжил у кошачьего бога.
– Что вы… сделали?
– Да ничего особенного, так, прикладная магия. Нашел на этом шведском столе ваш «аргумент» и прихватил на всякий случай. Чтоб не съели. А тут в пещере этот любитель жаркого нарисовался, я и употребил. В самом деле, убедительно.
– Боже мой, зачем?? Что же вы наделали! Что же вы… Он – там?
– А где ж ему быть. Да куда вы понеслись?.. Ох, гуманисты кошачьи…
– Туй, миленький, потерпи… сейчас введу… сейчас… Не is mistaken! Е хара е… он ошибся. Wait a minute!
– Чингачгук!.. Он что, ранен?
– Сюда светите!.. Сейчас, Туй, сейчас… Ехара е ехара е. Он не знал, он ничего, ничего здесь не понимает… Вот, полежи теперь, полежи… и снова будешь пути пута, safe and sound, пути пута.
– Это он – бог?.. Так как же… Он же нас поджег… Д а не так перевязывают, пустите… А если вы его узнали – сказать, что, нельзя было, черт бы вас побрал!
– Нельзя! Вы бы его тут же выдали! Здесь чувствуют фальшь, слепой вы человек! Ах, да что теперь… Туй, Туй, голубчик, ты слышишь меня?.. Что? что? Паре? Вот, Туй, вот твоя душа… Сыну? Нет, Туй! Еури ириири е!.. Ты встанешь! Еури… Маклай, Маклай!
– Уходит он…
– Нет! Нет…
– Ну что «нет-нет»? Голливудская скорбь высокой четкости… Угасает всё… Зачем вы забираете его душу? На память? Оставьте, может, ему легче будет.
– Он хочет, чтобы мы передали паре его сыну. Пойдемте.
– Он еще жив. Но вы идите, я посижу с ним.
– Идемте, ему нужно обратиться к предкам, чтобы его приняли, он не может при нас. Скорее, пока он в сознании!
– Вообще-то, так не бросают…
– Да уходите! Вы уже сделали всё, что могли. Бежим, к выходу, ради бога!
– Ну бежим, бежим… Что за черт!.. Сеть!
– Тахутаху!.. Они поймали вырвавшиеся души!..
* * *
– Ну что, снова дома?
– Да, мы в той же глухой пещере. Только еще спеленуты в сетях.
– Распеленаемся. Ползите навстречу… Хорошо, хоть не затянули..
– Да, демонов крепко не связывают: сетей, как правило, достаточно.
– Вот они и вырываются… Халтурщики колдуны ваши и лентяи. С ног стягивайте… А мы, значит, теперь уже не враги и не гости, а демоны?
– Демоны вселились в наши души, вырвались и убили бога.
– И что им за это светит?
– Я думаю, ящерица.
– С какими-нибудь ядовитыми зубами и когтями, скребущими до сердца?
– Дубина. Паоа моко – деревянная резная дубина в форме ящерицы, очень большой магической убойной силы. Ну, а потом все-таки – огонь. Наши злые акуаку оказались очень активными… Я думаю, Туй успел обратиться к своим и умер спокойно… Здесь, знаете, несколько японское отношение к смерти – как к естественной части жизни… Вот и ушел, в своем роде, последний из могикан. И что-то ушло вместе с ним, оборвалось. Вы опять будете смеяться, но я все-таки скажу: с каждым человеком уходит какая-то неповторимая комбинация генов – неповторимая и свойственная именно этому народу, этому обществу…
– Ну, почему смеяться, – да, уходит. Только вы опять всё смешиваете. Геном – проект построения биологического существа, но проекта общества в нем нет. Поэтому геном какого-то народа может уйти, а культура, то есть образ жизни, прекрасно сохранится на базе другой геномики.
– Да-да, вы правы, культура наследуется не рождением, а научением. Вот, посмотрите, его паре, на животе изображена иви атуа – это ведь не просто одна из душ, это именно душа предка, воплощающаяся в потомке, он и просил передать сыну его паре, эту его вечную душу… Так и передается культура, от отца к сыну.
– Да нет же! Так было, и то не всегда, но теперь не так. В вашей эстафете поколений палочка эстафетная потеряна. Это раньше где-нибудь в дебрях Амазонки или вот на этом острове жили одни на свете островитяне и веками учили детей обтесывать каменные топоры. А теперь детям не нужен опыт прадедов – и даже отцов: к моменту передачи он уже устарел. Их остров расширился, соединился с миром, и они всё получают из Сети, которой уловлена душа всего мира, понимаете? Они всё получают не из прошлого, а из того мира, в котором им жить. А тех, кто продолжает обтесывать топоры, в этом мире держат в зоне, в зверинце. Защита исчезающей фауны – дело благородное, но в мире сейчас есть дела поважнее.
– Нет!
– Не соглашайтесь, это ваше право. Протестуйте. Доказывайте. Но мой вам совет: не ложитесь под гусеницы. Вас не заметят… Вот и снова гости, на этот раз побыстрее пожаловали. Ну, давайте, теперь я первый…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});