Читать интересную книгу Всегда начеку - Сергей Смирнов

Надтреснутым тенорком заверещал на стене телефон. Штам досадливо поморщился, быстро подошел к аппарату.

— Сколько людей в общежитии? — спросил голос дежурного по участку.

— А я считал? Ну, человек десять, все отдыхают, с ночной пришли...

— Вот что, Штам, ты не остри, не время! — отрезал дежурный. — Немедленно подними всех, вооружи винтовками и бегом на угол Светланской и Суйфунской. Там что-то каппелевцы затевают, толпу собрали. Ты — старший. Действуй!

— Подъем! — гаркнул Штам. — Тревога!

Милиционеры вскакивали с коек, с полузакрытыми глазами торопливо одевались, натягивали сапоги.

— Тезка, ты не пойдешь, — наклонился Штам к Галицкому, — останешься здесь. Досыпай-ка свое...

— Это еще почему?

— Таков приказ! — резко сказал Штам. — Тебе ночью снова работать в опергруппе. Поэтому отдыхай!

Честно говоря, Штам просто пожалел друга. К тому же он не придавал особого значения этому вызову. Не было дня, чтобы в их общежитие не поступали такие команды. Обстановка в городе была напряженной. Солдаты и офицеры бывшей каппелевской армии, разбитой красными войсками на западе и откатившейся через Маньчжурию на восток, вели себя вызывающе. Готовились заговоры, провокации. Японцы явно рассчитывали на каппелевцев, чтобы посадить в Приморье какое-нибудь подходящее для них правительство. Но можно ли тогда было догадаться, что именно с этого небольшого скандала у дверей японского штаба начнется каппелевский переворот, который почти на полтора года задержит приход Советской власти к берегам Тихого океана?

Оставшись в общежитии один, Владимир натянул на голову шинель и заставил себя заснуть.

Разбудили его выстрелы. Где-то совсем неподалеку резко прозвучала длинная пулеметная очередь.

Одеваясь, Галицкий на слух определил, что стреляют на улицах Светланской и Петра Первого. Грохот беспорядочной перестрелки доносился и со стороны железнодорожного вокзала.

«Это, наверное, дивизионцы орудуют», — отметил про себя Галицкий. Ему было хорошо известно, что в этом районе располагались казармы дивизиона народной охраны — боевого резерва милиции. Они-то дадут каппелевцам прикурить: народ стойкий и, главное, всегда в сборе. Галицкому хотелось как можно быстрее вырваться на улицу и вместе с милицией и дивизионцами бить каппелевцев. Наконец-то настоящее дело, открытый бой. Не зная толком обстановки, он был твердо уверен, что перевес на стороне наших и что будет обидно, если он, комсомолец, замешкается и подоспеет лишь к шапочному разбору.

3

Когда Владимир был уже на ногах и успел сунуть в карман припрятанную гранату, в комнату влетел знакомый милиционер. Крикнул с порога:

— Каппелевцы наших разоружают!

— Как разоружают?! Чего ты мелешь?

— Очень даже просто. Выхватывают из рук винтовки, да еще под зад сапогом — проваливай, мол, милиция...

— Вот таких, как ты, и разоружают! — зло бросил ему в глаза Галицкий и с силой захлопнул за собой дверь.

Дверь выходила прямо на главную улицу, и он сразу же оказался в гуще уличной толчеи.

Толпы вооруженных каппелевцев с трехцветными повязками на рукавах бежали вверх по улице к зданию Совета управляющих, откуда доносилась частая беспорядочная стрельба. Не успел Владимир что-либо сообразить, как от сильного удара в висок упал на тротуар. «Конец!» — мелькнуло в сознании. Кто-то наступил на руку, ткнул носком сапога в спину. «Они меня растопчут, если я не вырвусь, если я буду лежать здесь!» Собрав последние силы, он рывком поднялся на ноги и побежал вперед вместе, со всеми. Затем резким движением отпрянул в сторону и прижался к стене дома. Так и стоял, будто вкопанный в панель, соображая: как быть? Если он оторвется от этой стены и побежит в сторону, его схватят. Форменная фуражка, чудом оставшаяся на голове, и две синие нарукавные полоски на шинели красноречиво свидетельствовали о его принадлежности к милиции. Но и стоять так дальше было опасно: в любую секунду он мог послужить мишенью для любого озверевшего каппелевца или просто уголовника.

На какое-то мгновение он оторвал взгляд от толпы и заставил себя взглянуть вверх. На здании Совета управляющих уже был вывешен трехцветный флаг каппелевцев. «Значит, все! — мелькнуло в сознании. — Приморское правительство ДВР пало». Но то, что он увидел в следующую секунду, сразу же придало ему силы. Чуть дальше, над желтой крышей здания, где располагался штаб дивизионов народной охраны, на Полтавской, 3, полыхал в огне полуденного солнца красный с синим флаг республики. И оттуда теперь доносилась ожесточенная перестрелка.

Решение созрело мгновенно. Он должен во что бы то ни стало добраться до своих. Они в этом здании. Они ведут бой.

Он сейчас же бросится в толпу бегущих, будет, как и все, орать и размахивать руками, а затем, поравнявшись с улицей Петра Первого, побежит вверх и, обойдя здание с тыла, попытается пробраться к своим.

Первую часть задуманного он осуществил быстро, без всяких осложнений, но, очутившись у массивных ворот штаба и пробарабанив в них некоторое время кулаками, понял: бесполезно.

«Кто может услышать меня при этой трескотне? — в отчаянии подумал Галицкий. — Да если и услышат, то все равно не откроют. Ворота эти, наверное, под прицелом. Ведь через них могут проникнуть каппелевцы... Вот если попытать счастья через балкон».

Секунду он колебался. Пробираться таким образом было рискованно. В любой момент его могут снять каппелевцы, те, кто ведет огонь по балкону. Не исключено, что подстрелят и свои, приняв Владимира за одного из тех, кто сейчас в ярости беснуется за углом. Но иного выхода у него не было. Надо было использовать эту последнюю возможность.

Он быстро прикинул путь, который ему предстоит пройти за какие-нибудь три-четыре секунды. Он взберется на каменную стенку, сделает рывок, вцепится, как кошка, в железную решетку, закрывающую со стороны улицы оконный проем на первом этаже, а по ней взберется к балкону. «Хоть бы успеть! Хоть бы не пристрелили проклятые каппелевцы!» — выстукивало сердце.

Откуда только силы взялись! Перемахнув забор, Владимир обеими руками вцепился в железную решетку и стал карабкаться вверх. И когда уже до угла балкона оставалось каких-нибудь десять сантиметров и Владимир готов был сказать себе, что все опасности позади, прямо перед его лицом блеснул стальной кончик штыка. Одновременно чей-то простуженный голос сверху свирепо прогудел:

— У... у... гад...

— Свой я! — успел крикнуть Галицкий, выбросив вперед руку, так, чтобы там, наверху, замахнувшемуся на него штыком были видны его милицейские нашивки. — Видишь, милиционер!

Штык дрогнул, и сразу же голос с балкона спросил:

— Фамилия?

— Галицкий, — ответил Владимир. — Комсомолец я, хочу сражаться против каппелевцев. Не верите?! Смотрите, у меня комсомольская командировка сохранилась!

В подтверждение своих слов Владимир зубами выхватил из нарукавного обшлага сложенную вчетверо командировку, выданную ему месяц назад Владивостокским бюро РКСМ, да так и оставил ее в зубах, потому что держаться одной рукой за решетку был уже не в силах. Секунда — и он упадет вниз.

— Можно и без командировочного...

В тот же момент чьи-то сильные руки схватили Галицкого за ворот шинели и плашмя бросили на холодный каменный пол балкона. Тот же голос, но уже немного насмешливо проворчал у самого уха:

— Выдумал тоже с командировками в такое время являться. Бери вот винтовку да и бей по гадам, что возле телеграфа засели.

Потом добавил:

— Патроны-то зря не жги. Бей наверняка. Каждая пуля у нас теперь на учете, понял?

Владимир, не отвечая, выбрал поудобнее место у пробитой кем-то в стене балкона бойницы и оглядел тот участок улицы, который ему поручили защищать. Уложенная крупным булыжником мостовая, что круто поднималась вверх по Полтавской, была пуста. Каппелевцы засели чуть ниже, в здании телеграфа, и оттуда вели огонь. Но основная их масса, видимо, сосредоточилась еще ниже, за зданием, которое находилось на углу Полтавской и Светланской. Их не было видно, оттуда только доносились отрывистые команды и несусветная брань.

«Пулемет бы сюда сейчас, — подумал Владимир, — тогда бы по этой улице ни один каппелевец не прошел...»

Не успел он подумать об этом, как увидел, что из двора школы, что почти напротив, выскочили человек тридцать каппелевцев и кинулись к воротам. Владимир мгновенно выбрал себе цель и нажал на спуск. Выстрела Владимир почти не слышал, только заметил, как тот, в кого он стрелял, немолодой мужчина в длинной офицерской шинели, рухнул на мостовую. Бежавший следом за ним мужчина в шляпе чуть было не наступил на лежащего, отскочил немного в сторону и, припав на колено, начал пулю за пулей посылать в сторону Владимира.