Читать интересную книгу Посейдон - Пол Галлико

Майк Рого помог подняться на ноги своей жене, едва не бившейся в истерике. Ее трясло, зубы стучали, глаза выпучены от ужаса, накладные кудри сорвало с головы, а белое платье было перепачкано подливкой.

Рого пожалел о том, что на судне не нашлось нормального священника, который сейчас смог бы помолиться за всех оставшихся в живых и хоть немного успокоить их. Вздохнув, Майк перекрестился, и на этом общение с Господом для него закончилось.

Пришел в себя и третий судовой механик, мистер Киренос — невысокий спокойный и ничем бы неприметный мужчина, когда б не его кустистые усы и темные печальные глаза настоящего грека. Во время ужина он ел омаров, и теперь его накрахмаленная белая рубашка была запачкана соусом, а кусочек клешни застрял у одной из пуговиц.

— Прошу меня извинить, но мне нужно спуститься в машинное отделение. Оставайтесь пока что на месте. Вы здесь будете в полной безопасности. Кто-нибудь обязательно придет за вами. А мне нужно срочно вниз, меня там ждут. Поймите, что мое присутствие там просто необходимо.

Он опрометью бросился туда, где раньше начиналась лестница, а теперь открывалась черная водная бездна и, не раздумывая, шагнул в нее. Его тут же с головой поглотила темная жижа. Отчаянно барахтаясь в ней, он издал крик о помощи, который больше походил на прощальный.

Майк Рого хотел было рвануться в сторону несчастного грека, пробормотав: «Куда его понесло?», но Линда ухватила его за рукав и завизжала:

— Нет! Нет! Не бросай меня!

Он попытался оторваться от нее, но женщина вне себя от ужаса сползла вдоль туловища супруга и, заливаясь слезами, обняла его за ноги.

Пока Рого высвобождался из крепких объятий, Киренос перестал кричать и звать на помощь. Перила, выступающие из лужи, оказались слишком скользкими, чтобы держаться за них. Видимо, он к тому же успел наглотаться не только воды, но и нефти, ускорившей его гибель. Он ушел с головой в страшный омут и больше оттуда не появлялся.

К этому времени Мартин, на четвереньках сумевший отползти от проклятого места, был уже недалеко от своих товарищей. Добравшись до них, он с облегчением выдохнул, и некоторое время лежал без движения среди осколков посуды, остатков еды и прочего хлама.

Мюллер, стоявший чуть поодаль от всех, все еще сжимал в кулаке платок с кровью из губы мисс Кинсэйл. Он пытался сосредоточиться и составить план действий. Собраться с мыслями ему мешало здесь все, в том числе совершенно сейчас неуместные смокинги мужчин и вечерние платья женщин. Тем не менее Мюллер сумел верно оценить обстановку. «Итак, мы все-таки перевернулись, — промелькнуло у него в голове. — Но что же, черт возьми, мне теперь делать?» И то, что он подумал именно «мне», а не «нам», было весьма характерно для Хьюби. Ведь сейчас перевернулся вверх ногами именно его мир, такой спокойный, безопасный и беззаботный, и это ему очень не понравилось.

Его мысли были прерваны громогласными заключительными словами странной молитвы Скотта:

— Не беспокойся, о Господи, у нас хватит смелости и отваги. Мы уж постараемся на славу.

После этого священник поднялся с пола и помог встать мисс Кинсэйл, поддержав ее за локоть.

И тогда откуда-то сверху послышался крик:

— Мистер Скотт! Миссис Шелби! Миссис Роузен, вы целы? У вас там все в порядке?

Все собравшиеся невольно разом задрали головы. А в голове протрезвевшего Весельчака промелькнула абсурдная мысль: «Неужели эта дикая молитва Скотта подействовала на небеса, и вот теперь ему ответили?!»

Но это оказался лишь Эйкр, взывавший к пассажирам из двери, ведущей на кухню и в другие служебные помещения. Правда, теперь эта дверь оказалась для бывших посетителей обеденного зала на уровне второго этажа. Похоже было на то, что Эйкр лежит на полу, а рядом с ним стоит на коленях его напарник Питерс.

— Эйкр! — закричал Роузен. — Что вы там, наверху, делаете? Объясните нам, что тут вообще происходит!

— Корабль перевернулся, сэр. Вверх тормашками, так сказать.

— Но ведь, помнится, вы сами говорили, что это невозможно!

Смысл слов стюарда еще не дошел до всех присутствующих.

— Как это «вверх тормашками»? Что вы имеете в виду? Как это произошло? — один за другим слетали вопросы с языка Шелби.

— Точнее будет сказать, сэр, кверху дном. Что касается причин, то они мне не известны. Видимо, что-то да заставило наше судно перевернуться.

В голосе Эйкра слышалась боль, и это встревожило Джейн Шелби.

— А с вами все в порядке, Эйкр? — поинтересовалась она.

— Я сломал ногу, мэм.

— Ой, бедный! — воскликнула Джейн. — Кто-нибудь там вам может помочь?

— Надеюсь, кто-нибудь очень скоро мною займется, мэм.

— А как вы, Питерс? — осведомился Скотт.

— Все в норме, сэр, — отозвался второй стюард и тут же заволновался: — А что случилось с Киреносом? Где он?

— Он погиб, — сообщил Рого. — Он сказал, что ему нужно срочно спуститься в машинное отделение, бросился вон туда и утонул. — С этими словами Рого кивнул в сторону центральной лестницы.

Словно в подтверждение его слов из центра огромной лужи-впадины, как из гейзера, снова вырвался огромный зловонный пузырь. Он лопнул на поверхности, и перед испуганными пассажирами промелькнули чьи-то конечности. Вскоре лужа опять успокоилась, будто ничего страшного и не происходило в ее глубинах. Однако все успели отметить, что за несколько минут она значительно разлилась и поднялась фута на два, постепенно отвоевывая у зала все новую территорию.

Эйкр печально покачал головой:

— Машинное отделение теперь не внизу. Оно уже наверху. Жаль, что Киренос так и не успел этого понять.

Скотт подошел к Шелби, как к старшему из присутствующих, и, положив ему ладонь на плечо, попросил:

— Не давайте никому разбредаться, Дик. Постарайтесь сделать так, чтобы все оставались на своих местах, а я пока отойду на минуту. Мне нужно проверить остальных выживших. Может быть, я смогу оказаться им полезен.

И пошел прочь, ногами разбрасывая осколки посуды, жалобно звеневшие ему в ответ, словно рождественские колокольчики на праздничных санях.

Неустрашимые искатели приключений

Потолок обеденного зала главной столовой на пароходе «Посейдон» был составлен из стеклянных квадратиков с узором «мороз», окантованных стальными и медными рамками. Лампочки находились как раз за этими квадратиками. Теперь, когда потолок превратился в пол, он напоминал поле сражения, на котором тут и там валялись неподвижные тела пассажиров. Одни уже умерли из-за переломов шеи или позвоночника, другие потеряли сознание из-за сотрясения мозга. Некоторые, постепенно приходя в себя, начинали шевелиться, постанывая от боли. Лишь несколько человек, которые, как и обедавшие у кормы, оказались близко к левому борту, остались почти невредимы и сейчас уверенно держались на ногах.

Судовой врач, доктор Каравелло, в свалке потерявший свои очки с толстыми линзами, ничего не видел уже в двух футах от своего лица. Несмотря на это, он без промедления, полагаясь на одну интуицию, начал действовать, хотя толку от него было немного. Доктор выискивал пострадавших, ощупывал их, обнаруживал увечья и пытался оказать хотя бы первую помощь. Сейчас он держал в руке салфетку, которой останавливал кровотечение из разбитой брови одного из пассажиров. При этом доктор без конца звал к себе своего помощника, выкрикивая:

— Марко! Марко! Куда же ты запропастился, черт тебя побери?! Неужели ты не видишь, что мне срочно нужна твоя помощь?

Возле Каравелло возникла чья-то высокая фигура.

— Это ты, Марко? — тут же осведомился доктор. — У меня кончился перевязочный материал.

— Нет, Марко здесь нет, — с сожалением признался Скотт. — Но я могу сделать все, что вы попросите. — И он принялся разрывать салфетки, превращая их в бинты. — Чем еще я могу быть вам полезен? У вас, наверное, очень много работы?

— Я почти ничего не вижу без своих очков, — вздохнул доктор. — Так что мне приходится обо всем догадываться. Но если корабль действительно перевернулся, мы все можем утонуть в любую минуту.

— Если Господь в курсе событий и мы сами не поведем себя, как последние трусы, Он поможет нам выпутаться.

— Но я ничего не вижу без очков! — второй раз пожаловался доктор Каравелло и принялся шарить среди осколков посуды и мусора.

— Вот они, — Скотт протянул доктору его очки.

Четвертый судовой механик, югослав, совсем еще юноша, только что окончивший мореходное училище, поднялся на ноги, отряхнулся, помотал головой, чтобы прийти в себя, и, как заведенный, начал повторять, выговаривая слова с сильным акцентом:

— Пожалуйста, не волнуйтесь. Все будет хорошо. Пожалуйста, не волнуйтесь.

Из пяти стюардов, обслуживавших в тот вечер столики обеденного зала, один погиб, двое были без сознания, а еще двое, потрясенные случившимся, как роботы, перемещались по стеклянному потолку, ставшему полом. Они подбирали с него салфетки и куски разбитой посуды, одновременно ногами разгребая мусор, чтобы проделать что-то вроде дорожек, по которым могли бы передвигаться пассажиры.