— Кого убьёт? — не поняла Яся.
— Таусийцев, — пояснил я.
В этот момент у меня в голове всё сошлось. Я вспомнил лекцию профессора Арояна, которую пришлось экстренно покинуть. Тауси, крайне шовинистическое общество, которое людьми считает только своих и краснополосочных имперцев.
Не пытались они его завербовать. Скорее всего, они просто зверски его пытали или издевались, а отдельно от остальных держали… А неважно. Выясним. Не хотел рассказывать военным следователям, расскажет добрым людям в белых халатах.
Я вздохнул, набрал в грудь побольше воздуха и гаркнул:
— Рядовой Берестянский! Это сержант Кирьянов! Положи оружие на пол и выходи с поднятыми руками!
За дверью послышались крики, и вот ещё один выстрел разнёс верхнюю часть двери.
— Боец, ты что не понял! — продолжил давить я.
Третий выстрел. На этот раз прошло над Яськиной головой. Она подумала и отошла чуть дальше, а я встретился глазами с Черепом. Тот молча кивнул и два раза выстрелил, но не в дыру в двери, а рядом в стену. Мы отскочили.
Берестянский начал беспорядочную пальбу, а мы считали выстрелы, стараясь не сбиться.
На пятнадцатом мы переглянулись, сверились.
— Пора! — скомандовал я и мы выскочили и бросились к комнате, где укрывался беглый боец.
Он попытался отбиваться ставшей бесполезной лазерной винтовкой, из которой только что стрелял в нас, однако Череп ловко уклонился и сделал подсечку, Берестянский рухнул, а я, подбежав, плотно зафиксировал вырывающегося бойца. Вдвоём мы стянули ему руки специальным фиксирующим ремнём, который используется на флаерах, но и в мирной жизни годится. Он продолжал дёргаться, пытаясь нас лягнуть и лишь когда мы связали ему ноги, затих и только всхлипывал, бормоча под нос, что-то несвязное.
— Интересно, где он лазерную винтовку взял, — тяжело дыша спросил Лёха.
Я взял в руки оружие и осмотрел его.
— Трофейная, — вынес вердикт я. — Имперское производство на Дареггене. Скорее всего, стащил со склада.
Я с жалостью посмотрел на бедолагу бойца. Давно он готовился, раз пропажу винтовки не связали с его побегом. А, может быть, о краже никто до сих пор не знает. Прапорщики из хозчасти мастера маскировать недостачу.
— Звони, — бросил я Черепу.
— Кому? — не понял он.
— Нашим. Точнее, тому, кто тебе приказ отдал, — вздохнул я.
Алексей кивнул и потянулся за коммуникатором, но не гражданским, а военным. Тем временем к Берестянскому подошла Яся и стала его осматривать.
— Что с ним? — спросил я.
Она лишь пожала плечами.
— Психиатрия не моя специальность, а так… ссадины, ушибы, это от вас. Лёгкое обезвоживание, кажется, он здесь сидел безвылазно. И всё, что я могу сказать. Хотя…
Она порылась в моей аптечке и извлекла оттуда, какое-то лекарство и шприц. Шустро вколола его болезному.
— Что это? — заинтересовался я.
— Давно хотела тебя спросить, Валер: откуда в твоей аптечке нейролептики?
— От врачей, — буркнул я. — Знаешь, как мне от мозгоправов досталось в своё время? Потом отстали, но прописали, вот это успокоительное, если вдруг накроет, поэтому и таскал.
— Успокоительное, — хмыкнула девушка. — Ну да…
В комнатушку, занятую нашим беглецом, вернулся Череп.
— Скоро будут, — сообщил он. — Наш офицер и от космодесанта с бойцами.
Я выругался себе под нос. Достал из кармана шапку и натянул себе чуть ли по не глаза, заодно подняв воротник. Текучка у нас большая была, но мало ли.
Тем временем Берестянский, если не очухался, то, как минимум успокоился и начал бормотать уже что-то членораздельное.
— Убивать их. Они нелюди, они…
Дальнейший его лепет подтвердил нашу версию. Пацан действительно попал в плен, в первом же бою, причём к таусийцам, которые были бойцовскими псами в имперской военной машине. Его никто не пытался вербовать, его просто ломали, на страх остальным.
Окончательно сломать Берестянского им не удалось, но что-то в его душе они надломили.
— Убивать, — бормотал он. — Всех этих уродов, всех без исключения. Хороших там нет.
За окном резко затормозила машина. Я выглянул, на всякий случай, хоть и так было понятно, что это приехали наши за беглым бойцом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Дай закурить, — попросила Яся, которая выслушивала то, что говорил Берестянский.
Хмыкнув, я протянул ей сигарету и зажигалку. Девушка затянулась.
— Хотела бросить, — как-то грустно проговорила она. — Но где здесь…
— Сюда! — крикнул Череп.
На лестнице раздался топот сапог, звук задетого и падающего строительного мусора, сдержанная ругань солдат и перед нами появились офицер и три солдата-космодесантника, а замыкал процессию особист, офицер ГРУ.
— Блестяще! — сказал грушник, убедившись, что отловлен действительно Олег Евгеньевич Берестянский и обратился к офицеру ВКП. — Вот видите. Два с половиной часа понадобилось нашим сотрудникам, а сколько его ловили вы? Десять часов?
Офицер-космодесантник, чьё лицо показалось мне знакомым, мрачно кивнул, а потом спросил нас:
— Что с ним?
— Сейчас он под нейролептиками, — вздохнув, пояснила Ярослава. — Но его требуется полноценное психиатрическое освидетельствование, а, возможно, и помощь.
И она коротко пересказала то, что говорил Берестянский, который сейчас молчал и вообще, готовился уснуть.
— Мда, — протянул офицер и заговорил, обращаясь к грушнику. — Особисты его допрашивали, жилы вытягивали, а психиатру никто показать не догадался. Отличная работа, товарищ Ивлев!
Я узнал говорившего. От волнения у него проявился азербайджанский акцент, который было сложно спутать с каким-то другим. Это был мой командир, который попал в госпиталь незадолго до миссии на Кадмии и потому нами командовал Терёхин. Лейтенант Исмаилов. От греха подальше постарался натянуть шапку чуть ли не на глаза, но вряд ли он запомнил одного из многих сержантов.
— Оставьте, Джафар Ильхамович, — раздражённо протянул грушник Ивлев. — Следить за морально-психологическим состоянием бойца, задача его командира. ГРУ вечно вам сопли вытирать не может, у нас самих был завал, когда после подписания мирного договора, хлынул поток бывших военнопленных, которых надо было проверить на сотрудничество с врагом, на шпионаж. И напомню, что военная разведка, опять за вас сделала всю работу, а вы ещё и предъявляете претензии.
Он сплюнул на пол. Офицер-космодесантник приказ своим бойцам отнести Берестянского в военный автомобиль. Дождавшись, когда они уйдут, Ивлев заговорил с Лёхой.
— Сержант Черепанов, кто вам помогал, напишите, мы отметим в приказе на благодарность.
— Нас здесь не было, — глухо произнёс я. — Товарищ Черепанов справился в одиночку… ну или с привлечением студента-медика.
Я посмотрел на Ясю, которая не догадалась скрыть лицо. Впрочем, моя маскировка тоже оказалась напрасной.
— Валера? Кирьянов? — лицо лейтенанта, а вернее, уже майора Исмаилова стало напряжённым, и он подошёл ко мне, чтобы убедиться, что это точно я.
Однако ему помешали капитан Ивлев и Череп, дружно шагнувшие вперёд, чтобы прикрыть меня. Исмаилов лишь грустно усмехнулся.
— Хорошо, я сделаю вид, что не узнал сержанта Кирьянова, который прослужил под моим началом девять месяцев.
И он, как-то грустно согнувшись, пошёл вниз, догонять своих бойцов и бедолагу Берестянского.
Я вздохнул. Капитан Ивлев, сочувственно похлопал меня по плечу.
— Ладно, товарищ капитан, наша задача выполнена. Разрешите вернуться к выполнению моей миссии?
— Да, естественно. Примите тогда устную благодарность, товарищ Кирьянов, раз вас нельзя приказом отблагодарить.
Мы попрощались с капитаном, и незаметными тенями выскользнули из здания. Молча мы шли по улице. Говорить никому не хотелось, и каждый думал свои мысли. Например, я размышлял том, сколько же таких Олегов Берестянских осталось после войны? Тех несчастных, которым требуется или помощь, или сочувствие или хотя бы разговор по душам, чтобы вытянуть их из того ежедневного ада, в котором пребывает их мозг? И чем это закончится? Я не знал.