Вообще, она едва не упала в обморок, увидев Гарвина. А он еще закашлялся, и изо рта не кровь пошла, а что-то черное. Он был один, и некому даже было вытереть ему подбородок. Лиасс поддержал ее и усадил на стул с видом «я тебя предупреждал». Целитель приблизился. Гарвин открыл глаза, странно ясные на фоне исхудавшего землистого лица, и даже улыбнулся.
— Аиллена… Выздоровела… Хорошо…
Эльфа он вроде и не замечал. Много вас тут трется, на всех внимание тратить уже сил нет. Тот удовлетворенно кивнул, как-то сложно и почти невообразимо сложил руки, откинул назад голову — и Гарвина выгнуло, подбросило, начало чуть не выворачивать наизнанку под этими руками, он зашелся в хрипе — кричать просто не мог, черная густая жижа лилась изо рта… Лиасс рывком поднял Лену, повернул ее к себе лицом и спиной к Гарвину и крепко обнял, чтобы она не видела этого. Лена сделала попытку вырваться. Где там. Держал он одновременно и очень крепко, и очень нежно, прижал ее голову к плечу, чтоб не вертелась, и тихо проговорил что-то на эльфийском. То ли успокаивал, то ли заклинание какое произнес… с него станется. Хотя он редко произносил заклинания вслух. То есть магу его мощи не нужны были акустические колебания, он даже проход открывал молча. Мягкое синее сукно. Но уже не то. Даже экономный Лиасс не носил куртки по десять лет. К тому же, наверное, жизнь здесь уже стала похожей на нормальную, уже и сукно ткут, и куртки шьют… Знакомой пуговицы с подпалинкой нет. Цвет не такой. Чуть посерее, что ли… Он предпочитал синее. Не лишен кокетства, однако, потому что этот глубокий синий очень идет к его золотым волосам и ярким глазам.
А сердце у него билось значительно быстрее, чем положено. Неужели переживает?
Злая стала Ленка. Откуда только такой сарказм взялся. Видела же, как сияли синие глаза, когда она привела Гарвина. Все-таки сын. Хоть и некромант. А сколько сыновей он похоронил? То есть сколько сыновей у него умерли? От старости. Больше тысячи лет — об этом лучше и вовсе не думать, потому что… потому что столько не живут.
— Ты не бесчувственный, — прошептала Лена, словно стараясь убедить саму себя. Он услышал. И, наверное, понял.
— Нет.
— Отпустил бы ты ее, Владыка. Оставишь синяки. Она и так не особенно хорошо себя чувствует, а ей еще вести меня обратно.
Лиасс разжал руки. Целитель выглядел старым и усталым. Гарвин — мертвым.
— Ну, ты просила чудо — вот тебе чудо. Больше, наверное, никто сделать не способен. Но я ничего не могу обещать. Он изможден. Он принял прямой удар в грудь — впервые вижу такого неосмотрительного эльфа.
— Он закрыл собой человека.
— Вот как… — со странной интонацией произнес целитель. — Что ж… Я восстановил большую часть утерянного. Но организм должен привыкнуть к новым тканям… В общем, как у того твоего человека, разве что площадь поражения больше. Ему придется еще долго бороться с болью.
— Он выживет?
— Я не могу обещать, Владыка. Скажем, пятьдесят на пятьдесят. Хотя я думаю, больше. У него… в нем есть что-то особенное, не понимаю, что… но он другой. Не такой, как я или другие эльфы.
— Он некромант.
— Ах вон что…
— Не берись осуждать, — попросила Лена. — Он оставался один во враждебном мире. Единственный эльф против армий людей. Не скажу, что у него не было выбора, но он выбрал именно это…
— Он счел себя умершим, — кивнул целитель. — А потом произошло чудо? За ним пришла Аиллена Светлая?
— Ну…
— Да, — сказал Лиасс. — Потом произошло чудо. Спасибо тебе, целитель, за то, что ты сделал для моего сына. Я могу как-то отблагодарить тебя?
Тот покачал головой.
— Нет, Владыка. Ты назвал меня братом — это само по себе награда. Могу ли я помочь тебе?
— Можешь, — перебила Лена. — Знаешь ли ты эльфа, который носит на среднем пальце левой руки кольцо в форме крокодила, заглатывающего свой хвост?
— Знаю. Братьев Умо знают все эльфы моего мира.
— Тогда передай тому, с болотными глазами, что он осиротел.
— Нет, — после паузы отказался эльф. — Не передам. Братья Умо слишком мстительны.
— Способны убить гонца, принесшего печальную весть?
— Способны. Это твои враги, Владыка? Не может быть…
— Это мои враги.
Враги Аиллены Светлой. Целитель был очень немолод и навидался разного. Лет за пятьсот невозможно не навидаться, но он был потрясен. Светлой не положено иметь врагов. Она должна возлюбить врагов своих, как саму себя. Щас. Может, сходить в эльфийский рай и объявить во всеуслышание, что братья Умо ее враги? И вообще, не забывать говорить об этом на каждом эльфийском углу?
— Не посмотришь ли ты еще одного раненого, целитель?
Шута.
Целитель согласился. Лена не пошла за ними. Боялась. Была не готова. Вместо этого она взяла воду со стола, тряпку и начала вытирать лицо Гарвина, стараясь не смотреть на грудь. Надо поменять ему простыни, но одной не справиться, лучше поднимать его бережно, а не ворочать с боку на бок, надо Милита позвать и еще кого покрепче…
Бесцветно-голубые глаза сфокусировались на ней.
— Кто это был?
— Чудо. Он исцелил тебя, Гарвин.
— Невозможно. У меня почти не осталось легких.
— А ты подыши.
Гарвин осторожно вдохнул, ахнул от боли, лицо исказилось. Чтобы не закричать, он до крови прикусил губу, но не закашлялся, не начал захлебываться черной жижей. Лена поцеловала его в щеку, взяла за руку. Светлая я или нет? Сейчас ему нужны силы. Ага, конечно, сопротивляться он будет, да чихать мне на вашу магию, сударь, а вот вам на мою начихать не придется. Гарвин перестал пытаться ставить барьеры, расслабился, наблюдая за ней из-под ресниц. У блондина Лиасса брови и ресницы были не так чтоб темные, а у рыжеватого Гарвина — коричневые, прямые и очень длинные. И смотрел он на нее с нежностью. Не как мужчина на женщину. И не отечески — как Лиасс. Может, как брат. Точно — как друг.
Вернулись Лиасс и целитель, дававший ему указания насчет дальнейшего лечения Гарвина и шута, Владыка послушно кивал и запоминал.
— Аиллена, твой полукровка не нуждается в исцелении, — сообщил эльф, — он уже выздоравливает, глубоких повреждений у него нет. Это неприятно, но вовсе не опасно. Исцеление только повредит ему, то есть ожог я залечу, а боль все равно останется. И зачем, если ожог вместе с болью пройдет за то же время? Какое-то время потом у него поболит плечо, потому что сустав иссушен, но это лечится травами, втираниями, мазями. Я услышал, что ты стала неплохой травницей. Когда ты отведешь меня домой, я поделюсь с тобой одним своим рецептом.
— Ты можешь остаться, если хочешь, — радушно предложил Лиасс. — Мы рады любому эльфу. И тем более тебе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});