Никогда не подумал бы, что признанный маститым критиком Бенедикт Сарнов начнёт на склоне лет компилировать не только версию Макаровых, но и самую умопомрачительную версию книги "Литературный котлован. Проект: "писатель Шолохов"". Монографию эту издал Российский государственный гуманитарный университет – РГГУ. Её автору Владимиру Петровичу Назарову, я дал задолго до выхода его книги интервью. Ему, тогда редактору русскоязычной литературной газеты "Окна" в Иерусалиме, показал ксерокопии найденных мной в Москве рукописей "Тихого Дона". Он интервью с грубыми искажениями напечатал, и заключил лихим заклинанием: "Вор, вор, вор!", – чего я предположить не мог, думая, что имею дело с порядочным журналистом.
Так вот, этот филолог, русский израильтянин, потомок донского атамана Назарова, неудовлетворённый книжкой Д*, сочинил свою детективную историю, начав её с того, что "с августа 1923 года Шолохов находится под плотной опекой ОГПУ". Некие сотрудники Лубянки, "как минимум пять фигурантов", юного писателя "снабжали литературным материалом". Зачем? Чтобы публиковал чужие рассказы под своим именем! К чему такая сложная многоходовая мистификация? Чтобы "Донские рассказы" создали правдоподобную легенду для Шолохова, дабы представить его публике в роли будущего автора "Тихого Дона".
Книгу "Литературный котлован" Бар-Селлы (в рукописи!) подняла на щит пресса и деятели, причисляющие себя к "демократической общественности". Они не прощают Шолохову дискуссию о псевдонимах в годы Сталина. Помнят, какое гневное письмо в 8 инстанций направила Лидия Чуковская после речи Шолохова на XXIII съезде партии. Даниэля и Синявского, тайно публиковавшихся на Западе, он назвал "молодчиками" и "оборотнями", а приговор суда – 5 и 7 лет лишения свободы – посчитал недостаточно суровым. Всё это факт.
Но был и другой факт в жизни Чуковской, который хочу напомнить общественности. Лидия Корнеевна и другие литературные дамы помогали Д*, Ирине Николаевне Медведевой-Томашевской, тайно сочинявшей "Стремя..." на даче в Гурзуфе. Туда наведывался Солженицын, приезжала Елизавета Воронянская, с риском для себя тайно печатавшая и хранившая "Архипелаг ГУЛАГ". То был, в сущности, заговор против Шолохова, который закончился двумя смертями. Арестованная несчастная Воронянская выдала место, где хранила рукопись и покончила с собой. Узнав о самоубийстве подруги, Д* выпроводила всех родных с дачи, осталась в одиночестве и жить не захотела, ожидая вслед за Воронянской допросов и ареста.
Все те давние встречи, явки и прочие конспиративные ухищрения ради утверждения лжи – явно неправое дело... Стало признаком хорошего тона публично сомневаться в авторстве Шолохова, высказываться о плагиате, как о бесспорном, доказанном факте в интервью, мемуарах, статьях, стихах: "Сверклассик и сатрап, Стыдитесь, дорогой, Один роман содрал, Не смог содрать дугой". Это строчки Андрея Вознесенского.
Другие стихи и проза попали мне на глаза в Интернете. Вдохновлены они "Литературным котлованом" Зеева Бар Селлы. Его сочинение Дмитрий Быков назвал книгой "о подлинных авторах шолоховского наследия" – Вениамине Краснушкине, Константине Каргине и Андрее Платонове.
Русскоязычные издания на Западе заполнил статьями фанат плагиата Семён Ицкович, назвавший автора "великим тружеником", а книгу "замечательной поистине научной". Из "Литературного котлована" он узнал, что на титуле "Тихого Дона" должно стоять имя погибшего в 1920 году забытого литератора Вениамина Краснушкина или же его псевдоним "Виктор Севский". В "Литературном котловане" 460 страниц формата А4 , 65 страниц научно-справочного аппарата, куда я попал. И всё это глубокая выработка, заполненная комьями грязи. Жалко талантливого автора, угробившего 20 лучших лет жизни на гиблое дело.
С одной стороны, Шолохова сбрасывают с пьедестала "демократы", с другой стороны, душат в цепких объятьях антисемиты, ревнители чистоты русской крови. "Нельзя не обратить внимания, что среди нынешних обличителей Шолохова очень уж много лиц, как теперь выражаются, "еврейской национальности", – пишет один из авторов вышедшей недавно книги с названием "”Тихий Дон”: слава добрая, речь хорошая". Я этих "лиц" в большом количестве не заметил. Все начала Ирина Николаевна. Её вдохновлял Александр Исаевич, неоднократно обвинявший Шолохова в плагиате. Далее Макаровы – русские, Мезенцев – ростовский доцент, русский. Рой Медведев – русский. Новоявленные лиходеи в Санкт-Петербурге Андрей Чернов, Юрий Кувалдин, в Орле Владимир Самарин. Один назвал Шолохова "мародером", другой – "неграмотным", третий дублирует Д*...
Как известно, первыми честь Шолохова защитили руководители РАППа. Оказывается, они сделали это не потому, что вступились за честь собрата по перу. А потому, что "еврейские литначальники Л.Авербах и В.Киршон, женатый на нескольких еврейках А.Фадеев и сомнительный В.Ставский (только природный казак А.Серафимович)" вступились за еврейских комиссаров, "сплошь сугубо положительных" в "Тихом Доне". Такая вот позорная "речь хорошая".
Но если, как народ пытаются убедить, Михаил Александрович – антисемит, почему у него комиссары в романе сугубо "положительные", почему еврейская девушка Анна Погудко так пленительна, а роль Аксиньи в кино доверил он Элине Авраамовне и до неё Эмме Цесарской?
В своём письме бывший техсекретарь "Московского рабочего" называет сотрудников отдела, впервые издавших "Тихий Дон" книгой. Вот они – Анна Грудская, Ольга Слуцкер, Меркель. Евгения Левицкая – в девичестве Френкель. Кто все они?
Ну, и я заодно с ними...
Людмила ЩИПАХИНА НА ГАЛЕРАХ
В НОЧИ
Что есть истина? Что за вопросы?
В пониманье – какая нужда?
Смотрит месяц надменно и косо
Спит Земля. Утихает вражда.
В лоно жизни пришедши случайно,
Всё мы ищем ненужный ответ...
Есть религии древняя тайна.
Есть науки непознанный свет.
Нам удобно на милой планете.
Ну а что там возвышенней туч?
Кто мы – грубой реальности дети
Или тонкой материи луч?
Почему, как кусачие осы,
В час, когда не увидишь ни зги,
К нам заумные лезут вопросы,
Бередят и тиранят мозги?
И тревожною ночью остылой,
Сквозь живую и мёртвую тьму
Восклицаем: "СПАСИ И ПОМИЛУЙ!",
А по сути – не знаем кому...
ИВАН, НЕ ПОМНЯЩИЙ РОДСТВА
Как пёс голодный на помойке,
Почти на грани естества
Идёт-бредёт по перестройке
Иван, не помнящий родства.
Слепой истории ошибка,
Чужой корысти тайный труд...
Но, слышишь, Порт-Артур и Шипка
Тебя по имени зовут.
И шепчет придорожный тополь
Сквозь оседающий туман,
Что помнит град Константинополь
Твой острый меч и щит, Иван.
Уже ль душа не прозревает,
Услыша отдалённый глас:
Владей Кавказом! – призывает
Твой побратим Владикавказ.
И след – на суше и на море.
И свет в величии былом.
Не ветерок – а тень викторий
Витает над твоим челом.
Ещё ты до сих пор не понят,
Хранящий гены торжества...
Тебя весь мир подлунный помнит,
Иван, не помнящий родства.
АНКЕТА, ПЕРЕПИСЬ 2010 ГОДА
Я государством признанная
Только на этот миг...
Национальность – "избранная ".
Сленг – мой родной язык.
Профессия? Перебираю,
Какая мне подойдёт?
Пожалуй, скажу – "крутая",
Со стажем не первый год...
Прописка? Планета блата,
Точнее не скажешь тут.
Работа моя и зарплата? –
Крутой воровской маршрут.
Успешно бегут ступеньки.
"Ол-райт" – говорю и "Бон жур"!
Мои предпочтения? Деньги!
А хобби моё – гламур.