Читать интересную книгу Хроники Мирильдиана. Том I - Аск Майрон

Мать во время войны в рабство попала, оттуда — в торговый дом. Через какое-то время она родила Аню. До трёх лет её никто не трогал. Мать рассказывала ей про родину, потом про империю, про ненависть к Гандахарцам, говорила не доверять никому и всякое нехорошее про нас. Когда Ане стукнуло три года, пришла какая-то старушка и увела на "дрессировку". Маленькую девочку учили работе по дому, готовили из неё горничную. А когда что-то делала не так — били. Говорили, когда подрастёт — научат ублажать мужчин. Что это такое, она до сих пор не знает, а я вот откуда-то узнал. И есть у меня подозрения, что связано это с моей болезнью.

Потом Аня рассказала, как умерла мать. Сначала её вечерами стали забирать из их комнаты, а возвращалась она по утрам, потрёпанная и избитая. Так продолжалось несколько месяцев, а потом мать слегла. Аня тогда не знала, что лечить умеет, да и не пробовала никогда. И мать молчала.

Однажды она заснула и больше не проснулась. После этого Аню стали дрессировать ещё усерднее. Стали чаще бить. Но за неделю до моего дня рождения пришёл толстый дядька, раздел её, осмотрел и сказал приводить в порядок. Всю неделю её не били, даже помыли перед отъездом и дали платье. А потом посадили в клетку и увезли к нам во дворец.

— Ахуеть у тебя история, Анюта, — это было единственное, что я сказал.

Она сидела, гладила меня и плакала. А я, получается, ещё и заставил её вспомнить всё, через что она прошла. Я резко встал. Голова немного закружилась, но быстро прошла. Потом просто, нагло и без разговоров повалился на Аню, прижал покрепче и стал гладить, так же как до этого она меня. Девчонка поплакала и через какое-то время уснула, а я всё прижимал её и гладил. А потом на ладонь свою посмотрел и впал в ступор.

Мои руки светились ярким зелёным светом. Осознание того, что я сейчас подсознательно использовал магию, пришло быстро. Меня охватило чувство эйфории. Вот оно! Я же говорил, буду великим магом! Дел наворочу. Я аккуратно отпустил Анатиэль и тихонечко, чтобы никого не разбудить, вышел из комнаты. В шкафу гостиной нашёл свою рубаху и штаны, напялил ботинки и покинул свои хоромы. В голове снова появился неприятный зуд. Тихо выйти из дворца у меня не получилось. Это же дом герцога и его семьи и через каждые десять метров по дворцу стояла стража. Тогда я просто попросил одного из рыцарей проводить меня в сад. Сначала этот солдафон сделал вид, что не слышит меня. И тогда я услышал в голове голос:

«Ыыыыывввааав! Ударь эту мразь! Как он смеет нас игнорировать?! Мы — сын герцога! Он наш слуга. Давай, ударь его, а потом мы его сожрём.»

Я сильно перепугался. А потом меня охватила злость. Я выпрямился. И затем максимально грозно на него посмотрел. Настолько максимально, насколько может пятилетний ребёнок.

— Ты чо, солдафон, Ахуел?! Твой господин желает подышать воздухом в саду! Хватит стоять как истукан, веди давай! А то я на тебя Михаила натравлю!

Солдат не знал, что ему делать: плакать или смеяться. С одной стороны — забавный мелкий матершинник, с другой — Михаил, легенды о кровожадности которого ходят до сих пор. И всё же страх победил. Рыцарь только начал идти в сторону сада, как молодой господин его остановил.

— Я что, пешком что ли идти должен? На шею меня посади и неси! Будешь знать, как игнорировать своего господина! — в конец обнаглел я.

Я даже не верил, что это сработает. Но солдат лишь немного потупил, наверняка представляя как с удовольствием пинает меня, а потом поднял мою тушку и посадил на шею. Мы шли в сад под удивлённые взгляды других караульных. Весь путь занял не больше десяти минут, зато сколько я получил позитивных эмоций, ведь на шее у рыцаря я чувствовал себя гигантом. На небольшой аллее, ведущей к фонтану, нас догнал Михаил. При виде злобной рожи моего телохранителя, я, всё ещё сидя на шее у рыцаря, ощущал как дрожит его тело.

— Мой господин, прошу вас больше так не делать, — грозно отчеканил Миша.

— Да ладно тебе, не злись, я просто хотел воздухом подышать. А вас решил не будить, вы и так сильно устали, — простодушно отмахнулся я, при этом даже не собираясь слезать с рыцаря.

Но Михаил был очень зол. Он аккуратно стащил меня и поставил на землю, после чего пообещал рыцарю, цитирую: «адских пиздюлей». Что это такое — я не знаю, но, судя по бледному лицу моей "лошадки", что-то страшное и неприятное. После этого отправил бойца обратно на пост, бросив в догонку нехилый такой пендель. Вроде, чутка успокоился и уставился на меня. По нему было видно, как сильно он хочет отругать меня, но я решил действовать на опережение.

— Ты прогнал мою лошадь…Теперь придётся идти пешком, — грустно сказал я.

— Честно говоря, впервые вижу, чтобы рыцарей дома Эвельхайм использовали в качестве лошади. Ха — ха — ха! — засмеялся мой телохранитель.

Мне удалось разрядить напряжённую обстановку и немного отвлечь Михаила от мыслей о моём наказании. Я подождал, пока вояка закончит ржать. Он отсмеялся, снова уставился на меня и спросил:

— А зачем вы сюда шли?

Вместо ответа я закрыл глаза и сосредоточился. Через несколько секунд из моих ладошек появился яркий зелёный свет.

— Магия исцеления! В пять лет! Но как?! Родовой талант семьи Эвельхайм это магия земли и управление металлами. Как вы это сделали?

На лице гвардейца можно было разглядеть широкий спектр эмоций: восторг, удивление, задумчивость.

— Я сам не знаю. Когда мы разговорились с Анатиэль о её прошлом, она заплакала. Я хотел её успокоить. Обнял, стал гладить по голове, после чего и появился зелёный свет, — спокойно ответил я.

— Очень интересно и… необычно. Пока про это лучше никому не рассказывать. Завтра я поговорю с вашим отцом на этот счёт, — задумчиво сказал Михаил, а потом будто что-то вспомнил. — А зачем вы шли в сад?

— Я сам не знаю. Сначала хотел попрактиковаться магии, а потом появилось желание сходить в сад. И голос. Страшный и голодный голос. А ещё голова заболела. Голос сказал, что обязательно нужно прийти сюда и всё пройдёт, — честно ответил я.

— И как результат? Боль прошла? — на удивление Михаил поверил мне.

— Да. Голова не болит, но появился какой-то зуд. Меня прямо тянет туда, — я указал в сторону парка. — Михаил, я хочу, чтобы ты