– Конечно же нет! – воскликнула я с радостью свадебного тамады, пристающего к гостям с новым тостом. – Я проверяла вас! К счастью, ваш предыдущий преподаватель сумел вложить вам в голову кое-какие знания.
– Мы знаем все, что должны знать наши ровесники, – гордо вскинула подбородок Хлоя. Казалось, ее оскорбила мысль, что они могут в чем-то уступать другим. – География, история, языки… Этому нас учит мистер Одли. А этикету, музыке и рисованию – мисс Стендал… до вчерашнего дня.
– Ее рассчитали перед вашим приездом, – продолжил Томас и сложил руки на груди. Взгляд у него сделался точь-в-точь как у отца – тяжелый и непримиримый.
– Она была хорошей гувернанткой, – бросила Хлоя и сверкнула светло-карими глазами.
Я поняла, что, окажись у них в руках револьвер, они бы уже спустили курок. Я не то чтобы им не нравилась, все было еще хуже: они считали, что я заняла чужое место.
Ладно, завоевать их доверие будет немного, совсем немного сложнее, чем я думала изначально. Я нервно сглотнула.
– Мне очень жаль, что так произошло, – пробормотала я. – Признаюсь, я не собиралась становиться вашей гувернанткой, но… обстоятельства сложились определенным образом…
Хлоя и Томас посмотрели на меня со скукой палачей, собирающихся привести приговор в исполнение и позволивших заключенному сказать пару слов перед казнью.
Я оборвала фразу, не закончив ее, и натянула на себя маску строгого преподавателя. Кажется, я скопировала выражение лица у своего учителя математики, а я ведь ненавидела его в школе! Ирония судьбы, не иначе.
– Что ж, давайте начнем урок, – кашлянув, сказала я. – Сегодня я расскажу вам об изображении неодушевленных предметов. – Натюрморт… Он…
Я запнулась, понятия не имея, как продолжить. В памяти застыли гипсовые фрукты на деревянной парте – обрывки школьных воспоминаний.
– Леди Рейс? – позвал Томас.
И тут будто тумблер переключили. Слова полились легко, правда, почти не оседая в голове. Видимо, сработала память тела.
– Долгое время натюрморт сохранял связь с религиозной картиной, обрамляя цветочными гирляндами фигуры Бога. В прежние времена он рассматривался как часть исторической композиции, но сейчас является самостоятельным жанром. Многие считают, что через него невозможно выразить глубокую мысль, но я придерживаюсь иного мнения…
Дети заскучали. Они сидели идеально прямо, но их веки явно потяжелели. Я прервала свой монолог и устало выдохнула. Пожалуй, хватит.
– Практика всегда интереснее теории. Давайте приступим?
– А что мы будем рисовать? – оживился Томас.
Я оглянулась. Взгляд остановился на корзине с фруктами.
– Яблоко, – решила я и попросила: – Подойдите к своим мольбертам.
Дети послушно выполнили мою просьбу и уверенно схватились за кисти.
Я водрузила яблоко на стопку книг и поставила в центр стола.
– Попробуйте передать глубину цвета, – вещала я, сама почти не понимая, о чем говорю.
На некоторое время повисла тишина, а затем Томас позвал меня.
– У меня не получается, – пожаловался он, и его сестрица фыркнула. Сама она о помощи просить явно не собиралась. – Вот здесь…
Я видела, что изображенный им предмет мало напоминал яблоко. Если только сильно кем-то пожеванное. Рука невольно потянулась к кисти. Я уже поднесла ее к мольберту, и тут включился запаниковавший мозг. Пальцы дрогнули, и из-под моей ладони вышла какая-то кривая линия.
Хлоя фыркнула уже громче. Я судорожно сжала кисть. Так, ладно, нужно собраться… Я смогу…
Мазок, еще мазок… Больше похоже на картину импрессионистов, чем на натюрморт.
– Леди Рейс, может быть, не стоит помогать моему брату? У него до вашего вмешательства получалось лучше.
Я грозно взглянула на Хлою, но испугать эту девчонку под силу разве что Церберу. Ну или ее отцу. Тот тоже умеет так зыркнуть, что сердце начинает шалить.
Я выдохнула через ноздри, а затем закрыла глаза и упрямо ухватилась за кисточку. Разум, погруженный в темноту, вдруг замолк, и рука провела несколько линий без каких-либо ощутимых усилий.
– Ого! – воскликнул Томас. – Вы рисуете с закрытыми глазами лучше, чем с открытыми!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я посмотрела на мольберт. А Томас-то прав.
– Это особая техника, – лихо солгала я и не упустила возможность дать мысленный щелчок по носу Хлое. – Ей обучают лишь избранных.
Хлоя раздосадованно засопела. Ее пальцы смяли муслиновое платье, оставляя на нем пятна красок.
– А нас научите? – простодушно спросил Томас и осекся, взглянув на сестру.
– Возможно, – уклончиво ответила я. – Теперь…
Я не успела договорить. Двери бесцеремонно распахнулись, и порог переступил Таркер. Его темные коротко стриженные волосы немного топорщились на макушке, будто недавно он теребил их. Во всем остальном его внешний вид был безукоризнен: белоснежная рубашка, отглаженные брюки без единой складки, жилетка с выглядывающим носовым платком в кармашке и тонкий, едва уловимый аромат горьковатой туалетной воды.
Я невольно расправила прямую юбку. Зря это сделала: пальцы, испачканные в краске, оставили на ткани яркие следи. Томас посмотрел на меня с пониманием. Он и сам был весь в разноцветных пятнах, будто мутировавший далматинец.
– Папа! – обрадовалась Хлоя и с видимым усилием осталась на месте.
Кажется, она привязана к отцу сильнее, чем брат.
Таркер взглянул на часы на каминной полке.
– Прощу прощения, что прерываю урок, – коротко извинился он. – Дети, мне нужно с вами поговорить.
– Тогда я пойду, – сказала я, стараясь скрыть радость в голосе.
Меня будто бы отпустили с уроков пораньше!
Таркер вскинул руку и покачал головой.
– Нет, останьтесь, леди Рейс. Это и вас касается.
От нехорошего предчувствия ладони слегка увлажнились. Я сцепила пальцы в замочек и в волнении неприятно хрустнула суставами. Таркер поморщился.
Повисла короткая пауза. Мы, словно актеры, забывшие свои роли посреди спектакля, молча смотрели друг на друга. Я с запозданием поняла, что Таркер, похоже, искал нужные слова и, судя по всему, не находил.
– Папа… – вновь начала Хлоя.
Таркер сделал глубокий вдох. Его ноздри затрепетали, а щека странно дернулась.
– Томас, Хлоя… Я хочу представить вам свою невесту – леди Агнес Аттвуд.
Глава 5
Его слова поначалу не произвели эффекта разорвавшейся бомбы. Дети как стояли, застыв, словно оловянные солдатики, так и остались стоять на месте. Таркер сжал и разжал кулаки. Костяшки его пальцев побелели.
– Леди Агнес Аттвуд прибыла из столицы Драконьих Островов. Она надеется…
Томас отмер первым. Слава богу, я уже начала переживать!
– Ты же обещал, что больше не женишься! – крикнул он. Его губы задрожали. – После смерти мамы…
Он замолчал, словно горло схватил спазм. Горе, исходившее от него, было таким ощутимым, что я, не раздумывая, положила ладонь ему на плечо и чуть сжала его. Томас не скинул мою руку. Возможно, просто не заметил ее.
– Это из-за договора, верно? – звенящим от напряжения и обиды голосом спросила Хлоя. – Ты должен жениться на драконице.
– Хлоя, я…
– И родить детей, – продолжила она, будто не слыша его. – Настоящих драконов, а не полукровок, как мы! – крикнула она и вдруг разрыдалась.
Таркер в два шага оказался рядом и протянул руку, чтобы прижать Хлою к себе, но та отскочила от него, как от скорпиона, и зарылась лицом в мою юбку.
Я слышала, что друзья быстро могут стать врагами, но не думала, что обратный путь так же короток.
Двери в комнату снова распахнулись.
– Лорд Таркер, простите, но полет был утомительным. Мне бы хотелось познакомиться с вашими детьми и прилечь отдохнуть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я во все глаза уставилась на незнакомку. Определение «красивая» слишком слабо отражало ее суть. Настолько прекрасных женщин мне встречать не приходилось. В ней все было идеально: от золотистых волос, густой волной обрамляющих покатые плечи, до сапфировых глаз, взирающих на нас из-под бархата черных ресниц укоризненно и немного капризно.