— Так он уже повесился!
— Но ведь никто не знает? С него и начнём, типа казнили. Пусть болтается дальше в петле, кому от этого плохо. Его приближённых, кто ещё жив на кол, опять же на общее обозрение. Всех проверять, кто побежит тормозить на выходе. Может и не всех, но большинство выявим. Вы, транспортник нолдов хорошо обыскали? — спросил я Жанну.
— Да когда. Только несколько часов назад добили тех, кто там спрятался. Даже не приступали к обыску.
— Это позже после того, как перетрясём город, — сказал я.
— Вот тебе Лесник и карты в руки. Людей я расставлю, а ты займёшься изобличением шпионов. Всех подозрительных будут свозить к тебе.
— Лесник! — в зал вбежали Наташа и Гном. — Живой. Я же говорил тебе, что командира ничем не перешибёшь! — Гном улыбался и полез обниматься. Затем Наташа, вызвав тем самым у Лианы кривую улыбку. Моя будущая жёнушка оказалась довольно ревнивая уже сейчас. Собственница, с одной стороны, мне это даже импонировало, но с другой я затылком чувствовал мороз.
— Ну вы меня совсем задушили, садитесь за стол.
— Я знал, что ты выберешься, никто не верил, — выдал Гном.
— Хватит врать, карлик. Все знали, что Лесник появится, погасит пару кластеров и появится, — усмехнулась Лиана.
— Успокойтесь, — я повысил голос. — Наташа, как твои припадки? Мерлин ты глядел её?
— Лайт-спек, конечно, тормознул её превращение в кваза, но не остановил.
— И как быть?
— Не знаю. Белая могла бы помочь, но я не уверен, что она не сотрёт дар. Надо посмотреть, как пойдёт в динамике.
— Со мной всё нормально, Лесник, сейчас намного лучше, — виновато улыбнулась Наташа. — Последние двое суток почти не было припадков.
В комнату, где мы сидели, зашёл неприметный человек, доверенное лицо Жанны и что-то тихо сообщил ей на ухо. Она выслушала и кивнула. Человек также тихо удалился.
— А вот и первые клиенты. Оба без меток, но и без наколок. Лесник, не хочешь с ними пообщаться? Мы бы тоже поприсутствовали.
— Такой толпой не нужно. Будут напряжены.
— А ты их расслабить захотел? — засмеялась впервые за вечер Жанна. — У нас допросная стеклом перегорожена, видно в одну сторону. Мы там постоим.
— Надеюсь в нужную сторону, а то у нолдов было наоборот.
— Мы ещё не совсем из ума выжили, — теперь уже смеялись все.
Вся компания устроилась за звуконепроницаемым стеклом и слушали нас через динамик. Я взял с собой только Наташу. В допросной всё было мне привычно. Стул, стол, лампа. На столе лежали наручники и резиновая палка. Я посмотрю они здесь совсем неверного мнения о СМЕРШе. Ну может где-то в тюрьмах и прессовали, избивая заключённых, что касается нас, то мы всегда были вынуждены были действовать в цейтноте. Мы, как правило, кололи на месте. Да, случалось избивали, но мы обычно не опускались до такого низко эффективного метода. Это следак мог себе позволить день за днём методично ломать заключённого резиновой дубинкой, мы нет. Я не стал садиться и поставил свой стул рядом с табуреткой, на которую усадили толстяка со скованными спереди руками. Он был небрит, как, впрочем, и все за последние несколько дней. Одет неплохо, чувствовалось обмундирование подобрано со вкусом или сшито на заказ из дорогой ткани. Обувь тоже не дешёвая. Сам толстый, низенький, лысый. Второй подбородок, зажрался. Кто он интересно? Кладовщик, чиновник, а может знахарь? Те тоже не особо поддерживали форму, но никак не стронг или рейдер. Этот покидал стаб похоже только на трясучку.
— Кличка, цель заброски? — я стоял, сложив руки на груди, за мной на полшага позади стояла Наташа, приняв фиолетовый окрас. Мне она нужна в плане инструмента для быстрого и бесповоротного устрашения. Можно сколь угодно допрашивать человека, но если он уверен, что выкрутится и обведёт вокруг пальца, то будет молчать. А если дать ему понять, что он неинтересен и я даю ему шанс проявить себя из человеколюбия, но если он не желает, то его тут же пустят в расход. Человек начинает говорить, иногда просто из него выплёскивается лавина информации.
— Позывной известен, Хряк. Никуда меня не забрасывали, я здесь живу почти с самого начала, — ответил толстяк и вытер пот со лба скованными руками.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Когда ты стал работать с мурами?
— Да вы чего такое говорите? — возмутился Хряк.
— С внешниками?
— Ты совсем что ли спятил? Откуда тебя только Жанна нашла?
— Из Ада. Специально прибыл по обмену опытом. Ты не знал? Через два кластера от вас прилетел новый стаб, Инферно называется.
— Не слышал? Шутишь, да?
— Да, шучу. Почему без метки ментата, если ты здесь постоянно живёшь?
— Ошибся ментат, меня все здесь знают. Хряк же я! Метку снимали в Гадюкино по появлению в Улье, может и напутали чего. Я здесь четыре года.
— То есть ты Хряк и тебя все знают?
— Да, — толстяк почувствовал себя лучше. — Я ни с кем не сотрудничаю и вам придётся меня отпустить.
— Делать нечего, придётся, — согласился я. — Только покажем тебе один фокус. Наташа!
— Она кваз?
— Не совсем. Смотри, — Наташа молча подошла к пустому стулу стоявшим рядом с табуреткой толстяка и положила на него руку. Стул моментально покрылся изморозью. Затем она медленно подошла к столу и взяла дубинку. Поигрывая ей она не сводила взгляда на побледневшего Хряка. Постукивая себя по ладони дубинкой, она подошла к стулу и резко ударила дубинкой по ножке. Она с хрустальным звоном рассыпалась на мелкие осколки. Толстяк обливался потом, он ручьями стекал по его щекам. Наташа подошла к Хряку и дотронулась указательным пальцем до наручников. Они тотчас стали синими от инея, толстяк вскрикнул от ледяного ожога металлом. Следующим этапом Наташа щелчком разбила наручники, на Хряке остались висеть два кольца, а его самого чуть не хватил инфаркт.
— Я скажу… Я многое знаю не надо меня убивать… Так, о ужас. Убери её! — Наташа взяла его за руку, и толстяк почувствовал мороз на своей коже, но пока не покрылся льдом. — Убирай её! — Он натурально завизжал испугавшись.
— Знаешь, как она может? Она замораживает человека, и он остаётся живым. Часа через три он начинает оттаивать. Вместе со льдом исчезает кожа, он всё чувствует. Всю ту нестерпимую боль, но это ещё цветочки. Затем наступает очередь мышечных тканей они испаряются дольше, в течение часа, причиняя адские муки клиенту. После этого следуют кости. Нервы, как ни странно, остаются и растворяются в последнюю очередь. Последним уходит мозг, Наташа может сделать так, что твои мозги будут гореть в Аду вот на этой самой табуретке целые сутки, после чего от тебя ничего не останется. Все этапы ты будешь чувствовать вплоть до самой последней молекулы.
— Я скажу. Не надо, — Хряк упал на колени и пополз к Наташе. Она приняла нормальный человеческий цвет. Обхватив её ногу, он стал целовать и тереться об неё щекой. Уж не рехнулся ли он? Как бы не переборщить, народ какой-то мягкий пошёл. Вот бы сюда матёрого диверсанта, а не эту мокрицу!
— Чем тебе платили?
— Жемчугом. Красным. Белую только обещали, но так и не дали.
— Кого ты знаешь?
— Почти всех. Я координатор десяти групп. В каждой группе по шестьдесят человек, они тоже дробятся вплоть до троек. Каждая тройка знает из соседней только одного человека.
— Замечательно. И сколько вас здесь осталось? Как их вычислить?
— Осталось не много, а как вычислить не знаю. Никак, метки есть, наколок нет. Я и сам до последнего думал, что у меня с меткой всё в порядке. Видно, и правда напутали.
— Очень удачно для нас. Я не могу тебе ничего обещать, решать будет Жанна. Но если опознаешь остальных, то я попрошу не убивать тебя.
— А как?
— Для начала ты расскажешь нашему человеку все адреса и кликухи какие помнишь. Затем к тебе на опознание приведут людей. Они тебя не увидят, но если ты соврёшь, то помни что с тобой будет. Тем более что у нас есть ещё два человека способных опознать муров. Не советую врать. Мы уже так казнили в Охотничьем Михея. Слышал?