Читать интересную книгу Иван Молодой. "Власть полынная" - Борис Тумасов

- Впусти, человече, к матушке-боярыне, я из обители, что на поморском берегу.

Закрылось оконце, заскрипела задвижка. Удалился воротник, видно, с докладом в палаты отправился.

Долго глядел Зосима на терем Борецкой, на сияние стеколец, на точёность камней, из которых хоромы сложены. И не ведал, какой гнев вызвало его появление на подворье у боярыни. Едва услышав от ключника, что приплёлся к ней из Поморья монах, Марфа взбеленилась, затопала ногой:

- Прочь, взашей гоните! Со всего Севера старцы повадятся, по миру пустят!

Услышал Зосима стук металла за воротами. Оконце открылось, и голос уже не воротного мужика, а ключника раздался:

- Взашей гнать тебя велено, старец. Иди, откуда приплёлся!

Заплакал Зосима и, сгорбясь, опираясь на посох, удалился от боярских хором. В конце переулка остановился, хоромам Борецких посохом погрозил:

- В Содоме и Гоморре живущая! Зрю её безглавую! Соромица беспутная!

Народ окружил Зосиму, сочувствует:

- Она старца обидела! Богомольца!

- Корыстолюбица Марфа, обители святой отказала!

Сопроводили новгородцы Зосиму до городских ворот и разбрелись кто куда, позабыв о старце.

А тот приплёлся в подгородный монастырь, у трапезной остановился. Подошедшему монаху Иосифу, который из-под Белого озера шёл, пожаловался:

- Пиявица ненасытная, много ль я на братию просил? На обитель, на церковку сгоревшую. От свечи заполыхала…

Вокруг старцев люд собрался. Из кельи вышел князь Иван Молодой. Зосима посохом грозит, слюной брызжет, выкрикивает:

- Всё Поморье в кулаке держит, обиды люду чинит!

Толпа Зосиму поддерживает:

- Марфе никто не указ! Она на весь Новгород узду накинула!

Купчик в шубейке, шапка набекрень, через толпу пробился,заорал:

- На Марфу зла не держи, Зосима!

- Тебя бы так! - зашумели на купчика.

- На севера подавайся, на Выгу!

- Ворочайся в обитель, Новгород сирых не любит!

- Марфа и на Выге сыщет!..

А Зосима вопросил на всё монастырское подворье:

- Что есть человек? - И, воздев руки, сам же и ответил:- Человек есть тварь ненасытная, зло превеликое, гордыней и корыстью обуянное!

Толпа любопытных помаленьку рассасывалась. Ушёл ворча Зосима, и только, гордо вскинув седую голову, покрытую клобуком, остался стоять монах Иосиф. Опираясь на посох, он смотрел на молодого великого князя. Тот подошёл к нему, достал из кошеля несколько монет.

- На твою обитель, отче. Иосиф подаяние принял, сказал:

- Ты обидами Зосимы тронут, князь, так Зосима в глухие ворота стучался. Душа человека земле подобна. Когда травой сорной земля зарастёт, доброе зерно всходов не даст.

Из-под нависших бровей Иосиф пристально смотрел на молодого князя. Под жгучим взглядом Иван вздрогнул.

- Что узрел ты, отче? - спросил он, робея.

- Зрю я, великий князь Иван Молодой, твоё суетное восхождение.

Монах замолчал, продолжая глядеть на князя. Молчал и Иван. Но вот Иосиф очнулся, заговорил глухо, будто выдавливая из себя каждое слово:

- Смутно проглядываю я дальнейшую жизнь твою, великий князь. Прости, пусть твоё тебе останется…

И удалился, оставив великого князя гадать, что имел в виду Иосиф…

Посадник новгородский Иван Лукинич хоть и был истинным новгородцем, обычаи своего города чтил, но московского государя Ивана Васильевича побаивался. Знал, коли Москва на Новгород власть свою наложит, не видать тому никаких вольностей. Потому и был Иван Лукинич во всём согласен с боярами, какие к Литве тянут.

И направился новгородский посадник к Марфе Борецкой за советом и поддержкой.

Дворецкий Прохор встретил посадника у самых ворот, в хоромы проводил. Мягко ступая в лёгких сафьяновых сапогах, Иван Лукинич шёл по палатам, устланным яркими заморскими коврами. Борецкую увидел в дальней палате, у муравленой печи, изразцы которой напоминали полевые травы.

Одетая просто, в саяне [17] с пуговками из янтаря, сверху донизу застёгнутыми, и повойнике, прикрывавшем волосы, Марфа строго смотрела на Ивана Лукинича.

- Здрава будь, матушка, - поклонился посадник.

- Здрав будь и ты, государь. Я же твоими молитвами живу. - Марфа пожевала полными губами. - Садись, Иван Лукинич, в ногах правды-то нет. Догадываюсь, к чему приход твой ранний.

- Как не догадаться, когда московиты за Подолом.

- Сызнова волк московский волчонка на нас напустил.

- Ноне московиты зубы кажут. Дьяк Фёдор грамоту вручил. Государь московский ждёт от нас присяги.

Марфа усмехнулась:

- Так-таки.

- Ведомо тебе, Марфа Исааковна, Новгород Великий Москве что собаке кость поперёк горла. - Посадник почесал голову. - Я, как и ты, Марфа, мыслю, Но что ответствовать молодому великому князю? Он ведь под государем живёт. Эвон как московиты в ворота новгородские стучатся.

Марфа хитро прищурилась:

- Ахти, аль позабыл ты, Лукинич, как на Руси сказывают: «Незваный гость хуже татарина»?

- То так, Марфа Исааковна, да мне отвечать молодому великому князю. А ответ наш в грамоте изложен будет. И ту грамоту дьяк государю вручит.

Марфа губы поджала, думала недолго. Молвила твёрдо:

- Ты, посадник, отпиши: Новгород в скорби великой пребывает. Духовного отца, пастыря Божьего, потеряли новгородцы. И пока нет у нас архиепископа, какой ответ Москве давать?

И зевнула сонно:

- Умаялась я, Иван Лукинич. Сказ мой тебе ясен. Мы же, бояре, во всём на тебя, посадник, полагаемся.

Иван Лукинич ожидал великого князя в вечевой канцелярии. Новгородский совет господ загодя изложил ответ московитам, и теперь только осталось отдать грамоту Ивану Молодому.

Письмо удовлетворило Ивана Лукинича, от присяги новгородцы отказались, ссылаясь на то, что Новгород без архиепископа такие вопросы решать даже на вече не может. А у Новгорода с Москвой взгляды едины - так в том и присяга не нужна.

Время от времени посадник поглядывал на дверь, но московитов всё не было. К обеденному часу, когда Иван Лукинич намерился покинуть избу, молодой великий князь появился в сопровождении дьяка.

Посадник встретил их с поклоном, посожалел, что потеряли новгородцы своего пастыря архиепископа Иону и нет у них ныне отца духовного.

- В неурочный час посольство твоё, великий князь Иван Иванович.

Говорил Иван Лукинич, а сам глаз с молодого князя не сводил. К его удивлению, перед ним стоял не тот прошлогодний юный великий князь, а возмужавший высокий отрок с пробивавшейся бородкой и рассыпавшимися по широким плечам кудрями.

Дьяк Фёдор грамоту новгородцев принял, заметив при том:

- Не такой ответ великий князь и государь Иван Васильевич ждёт от вас, старейшины новгородские. Вам бы люд к присяге привести да самим на верность государю московскому присягнуть…

С тем и отъехали послы московские. И пока по ополью до монастыря добирались, звон колокольный слышался. К обедне звали. А может, Новгород провожал молодого великого князя Московского, коего государь Иван Васильевич на бесчестье послал?

Дьяк Фёдор Топорков бубнил:

- Стыдоба… Не хотят новгородцы Москве присягать, им Литву подавай, Казимира… Ужо настанет час, будет вам суд государев…

Отъехал молодой великий князь Московский, а Иван Лукинич ещё долго не покидал Посольскую избу. Держало невесть откуда закравшееся сомнение. А по правде ли живёт Великий Новгород? По той ли старине, какая дедами завещана? Люди именитые, Совет господ Тянут Новгород под крыло литовского князя Казимира. Он, посадник, с ними в согласии. Но отчего среди ремесленного люда есть и такие, кто к Москве готов податься? Требуют, чтобы Новгород с Москвой договорную грамоту подписал. Им бы московского государя Ивана Васильевича видеть великим князем новгородским!..

Задумался Иван Лукинич: случись такое, и не бывать вольностям новгородским. Не ударит колокол, и не сойдутся в яростных спорах люди новгородские.

И посадник решительно крутнул головой: нет, он, Иван Лукинич, под властью великого князя Московского видеть Новгород не желает.

Вскоре после возвращения из Крыма от Гирея довелось Саньке Ненашеву стоять у входа в опочивальню великого князя Ивана Васильевича. Тот, проходя мимо отрока, поманил:

- Поди ждёшь, когда князь Иван из Новгорода прибудет? Помоги, молодец, разоблачиться да свечу вздуй.

Пока Санька свечу зажигал и одежды государя принимал, Иван Васильевич присел на широкую лавку, покрытую медвежьей шкурой. Посмотрел на Саньку, брови приподнял:

- Боярин Родион Коробьин, с которым ты, отрок, в Крым к Гирею ездил, сказывал, исполнителен ты и услужлив. А то, что верен, и сам знаю. Ты с князем Иваном сызмальства дружбу водил. Вот и решил я, Александр, сын Гаврилы, землёй тебя наделить. И чтоб была она рядом с вотчиной боярина Родиона, в земле Рязанской. А числиться тебе, Александр, дворянином служилым и по первому зову моему являться на службу на коне и приоружно вместе с другими служилыми людьми. А настанет час, и возвеличит тебя великий князь Иван Молодой своим стремянным.