Оставшиеся снова подошли к Сергею, что-то посвистывая и еще тщательнее разглядывая его. Затем одна из них протянула Сергею предмет, в котором он узнал обыкновенный динамометр. Сергей сжал его, послышался треск лопнувшей пружины. Принесли побольше, с ним случилось то же самое. Обезьяны возбужденно засвистели.
Ему снова показали на экран. Сергей вздрогнул. На экране стояла его лесная нимфа. Та или крайне похожая на нее, что внезапно встретилась ему три года назад в лесу у дома. Сам не зная почему, он тут же послал на экран свое изображение, которое стало рядом. В это время дверь открылась, и вошли две обезьяны. В первой он узнал обезьяну с циркулем. Вторая обезьяна была одета в такой же голубой мундир, но с большим количеством нашивок. По тому, как остальные обезьяны встали и почтительно вытянулись, Сергей понял, что вошедший является их начальником.
Начальник что-то просвистел, и конвоиры велели Сергею встать. Его повели по длинному коридору, затем поднялись на второй этаж и вошли в большую комнату, в которой Сергей безошибочно узнал операционную. Он весь напрягся. Намерения обезьян уже не вызывали сомнения. На одном из столов лежал человек. Он был такой же, как и Сергей, но значительно ниже ростом. Череп его был подготовлен к операции.
Сергей скосил глаза. Охранники стояли рядом. "Это хорошо. Вырвать бластер не представит труда", – подумал он. За секунду до прыжка его вдруг остановил засветившийся большой экран на противоположной стороне операционной. На нем появилось изображение обезьяны в красном мундире. Она сердито, как показалось, засвистела, обращаясь к начальнику, который стоял по стойке смирно и что-то отрывисто просвистел в ответ. Красный мундир взглянул на Сергея и отдал отрывистое приказание. Сейчас же охранники дернули Сергея за руку и кивком головы показали. на выход. "Ага, операция откладывается, – понял Сергей, – что ж, это к лучшему. Надо осмотреться".
Осматриваться долго не пришлось. Если у Сергея и были какие-то сомнения, то скоро рассеялись.
Он находился в самом обычном концлагере, знакомом ему до сих пор только по книгам исторического содержания. Когда-то, еще задолго до рождения Сергея, такие лагеря покрывали планету. Облеченные властью загоняли в эти лагеря недовольных. Впрочем, считал Сергей, это была только замена скрытого рабства, прикрытого хламидой законов, при которых любой человек мог быть жертвой произвола властей, на рабство, при котором носителем этой неограниченной власти мог быть любой охранник. Менялись только форма и условия существования, а сущность оставалась той же.
"Дела давно минувших дней,
Преданья старины глубокой…"
– пришли в голову строки Пушкина…
Сергей горько усмехнулся. Казалось, что космические корабли, бластеры, психоэкраны, управляемые мыслью, – вещи несовместимые с концлагерями и опытами над людьми. Сергей вспомнил операционную. Фашисты, в литературе так назывались экстремисты конца XX века, могут носить не только коричневые рубашки и автоматы, но и космические скафандры и бластеры. На смену танкам приходят космические корабли, и фашизм выходит в космос, захватывает планеты и звездные системы, насаждая везде концлагеря с колючей проволокой и вышками с прожекторами.
Какой-то слюнтяй, вспомнил Сергей с раздражением прочитанную когда-то книгу по социологии, – разглагольствовал о том, что технический прогресс неизбежно приведет к демократии, социальной справедливости и всеобщему равенству. Нет, чем больше развивается техника, тем большей опасности подвергается человечество, ибо на смену автоматам и пулеметам приходят нейро-паралитические газы, новейшая вычислительная техника, химические препараты, один укол которых делает человека безвольным; нейрохирургия, услужливые психиатры, угодливо превращающие каждого инакомыслящего в шизофреника. "Какое счастье, – подумал Сергей, – что человечество избежало подобной участи".
Утром каждого дня барак просыпался от воя сирены. Надо было быстро вскакивать и бежать на плац. Заключенные выстраивались в шеренги. Появлялись надзиратели в голубых мундирах с желтыми полосами на груди. Помимо бластеров, у надзирателей были короткие, около метра в длину, жезлы, окрашенные в черную краску с белыми полосами. Это были и дубинки, и электроразрядники одновременно. Ими можно было подстегивать электроударами замешкавшихся заключенных, а можно было и убить, если дать разряд больше. Заключенных строем вели к воротам, там приходилось проходить по двое. Каждому совали в руки пластмассовый пакет с едой, которую ели уже в дороге. Их грузили на платформы, которые с воем неслись в двух метрах от земли по направлению к строящемуся космодрому. Что это космодром, можно было не сомневаться. Сергей был специалистом и прекрасно знал все атрибуты подобных сооружений. Вдобавок несколько вдали от строительства высилась черная громада космического корабля.
Работали весь день до заката желтого, удивительно похожего на земное, солнца. Оно дольше держалось на небе. Сутки здесь продолжались тридцать часов, а не двадцать четыре, как на Земле. Второй раз кормили только после заката. Затем работали еще три часа, и заключенных отвозили в бараки.
Так прошли две первые недели заключения.
За это время Сергей успел уже познакомиться со своими новыми товарищами. Это были самые настоящие люди, ничем не отличающиеся от Сергея, разве что отсутствием растительности на лице и несколько меньшим ростом. Самый высокий из них достигал макушкой до уровня глаз Сергея. Их несколько хрупкое, даже изящное строение тела больше напоминало строение тела подростка, чем взрослого мужчины. Вообще, они были очень красивы с человеческой точки зрения. Правильные черты лица, большие глаза и несколько мягкая, округлая линия подбородка, пожалуй, подходили бы женщине. Ноги, это были ноги прирожденных бегунов, отличались длинными голенями и высоким подъемом ступни. Ясно было, что им недоставало физической силы землян. Мощный атлетический торс Сергея, его широкие плечи вызывали у его новых товарищей восхищение, граничащее со страхом и каким-то, как потом выяснилось, обожествлением. Некоторых он уже знал по имени. Особенно он сблизился с Высоким, его имя, как он узнал позже, было Гор. Их язык, певучий, но твердый, по своим чередованиям гласных и согласных ничем не отличался от земных языков и даже, пожалуй, был ближе к родному языку Сергея, чем, например, китайский или арабский. Вскоре Сергей научился объясняться со своими новыми знакомыми. Они тоже усвоили много слов русского языка и, как показалось Сергею, со значительно большей легкостью, чем он сам усваивал незнакомые слова их певучего наречия. Потом Сергей узнал секрет этого. Он вскоре сдружился с Гором, и тот перебрался к нему на нары. Нары, металлические полки из дюраля в четыре этажа, поднимались по бокам и в центре каждого барака" Подстилкой служила сухая трава, которую меняли раз в три месяца. Сверху травы каждому был дан кусок синтетического материала, чем-то напоминающий Сергею обыкновенный полиэтилен, но гораздо прочнее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});