Читать интересную книгу Снайпер должен стрелять - Валерий Прохватилов

И вот они стояли теперь и трясли друг другу руки, галантно раскланиваясь, — одним словом, откровенно паясничали, получая от этого огромное удовольствие.

— Живой, как видишь, — улыбался Андрей, и можно было лишь пожалеть, что в этот момент нет рядом Чарлза. Сильно бы удивился Маккью, поглядев на эту хитрую физиономию, почти по-детски довольную. — А ты меня уже небось похоронил?

— Да не то чтобы, но гроб на всякий случай все же заказал.

— Самый, конечно, дешевый — без кистей и розовеньких оборочек?

— Не столько дешевый, сколько малогабаритный.

— Ага! Это и есть американский юмор. Знаешь анекдот? Приходит муж домой, а у жены очередной любовник. «Опять? — кричит муж. — Убью». — «Ну что ты, миленький, — говорит жена, — какой же это любовник, это банкир». — «А, — говорит муж, — это другое дело, тогда я сейчас сварю вам кофе». Нравится?

— Ну еще бы! Как раз в твоем истинном духе, очернитель несчастный. А вообще-то, я тебя ждал.

— Соскучился со вчерашнего дня? Я что? Обещал прийти?

— Да так, знаешь, как-то странно ты вчера удалился. Я и подумал: почему бы тебе так же странно не вернуться? Только подумал, а ты тут как тут.

— Сейчас исчезну.

— А я надеялся, ты меня чем-нибудь новеньким порадуешь.

— С удовольствием бы, но порадовать нечем. Не исключено, что вмазался я, и здорово.

— Если судить по той сумме, которую нам оставили…

— Дью, я, в общем-то, насчет некоторой суммы и зашел. И знаешь, сумма мне нужна порядочная, тысяч десять наличными и не очень крупными купюрами. Стопроцентной гарантии, что я их тебе верну, нет.

— Когда они тебе будут нужны?

— Чем скорее, тем лучше.

— Завтра с утра — устроит?

— Вполне.

— Ты газеты, кстати, видел?

— Нет еще.

— Ну-ка, глянь. Там кое-что по поводу нашей общей знакомой. — И Дью протянул Андрею газеты.

«Валерия Бренна и Лео Флеминг. Гибель в автомобильной катастрофе», — прочел Андрей набранную крупным шрифтом надпись, пересекающую первую полосу.

— Может, разденешься? — предложил Дью, стараясь понять, какое впечатление произвела на Андрея новость.

Андрей, не раздеваясь, сел в кресло, рассматривая фотографии, сделанные на месте катастрофы, и портреты молодых, улыбающихся Валерии и Лео.

— Жаль, — сказал Андрей, — мы с тобой потеряли хорошего клиента.

— И это все, что ты можешь сказать?

— А что ты хотел, чтобы я сказал? Выразил соболезнование Уилльяму Чиверсу? Он в нем не нуждается. А эти двое — что ж? — они пожили в свое удовольствие. — И он поднял глаза на Хантера.

— И тебя это не касается? — спросил Дью.

— Нет, и тебя тоже, — жестко ответил Андрей.

Они помолчали. Что-то в поведении Андрея смущало Хантера.

— Андрей, а ты не хочешь сказать, за какую работу нам платят?

— Нет, не хочу. И те, кто нам платит, тоже тебе этого никогда не скажут. И слава Богу.

— И ты отказываешься от моей помощи? — с удивлением и — Андрей это почувствовал — с обидой спросил Хантер.

— Ты же видишь, что нет. К кому я пришел за деньгами?

— Это твои деньги.

— Не говори глупости, Дью. А то я заплачу крокодиловыми слезами, и Нил выйдет из берегов. А это знаешь, чем грозит? У-у! Асуанскую ГЭС придется поставить на капремонт. И мои соотечественники вновь примчатся туда — зарабатывать СПИД и доллары. Или язву желудка…

Говоря это, Андрей как бы вновь приглашал собеседника вернуться к их обычному, снимающему напряжение трепу, но Хантер не поддержал его:

— Это очень опасно — то, чем тебе придется заниматься?

— Пока нет, а дальше — черт его знает.

— Но ведь они не подозревают, с кем связались, а? — с надеждой спросил неугомонный Дью.

— Какая разница? — пожал плечами Андрей. — Пусть хитрят, пусть надеются. — И вдруг снова ухмыльнулся, как нашкодивший школьник. — Знаешь, Дью, как у нас говорят в России: «На всякую хитрую гайку есть болт с резьбой».

— Но ведь если что, я их из-под земли достану, как думаешь? — продолжал Хантер гнуть свою линию.

— Да не о том, не о том ты, — с досадой сказал Андрей. — Здесь совсем другое. В крайнем случае мне на какое-то время просто придется смыться. Опять побегаю… Для меня, как ты понимаешь, это не трагедия, — так сказать, быт.

— Понимаю, — все еще с сомнением буркнул Хантер и вдруг, не выдержав, ткнул его кулаком в плечо. — Так ты говоришь — «банкир», а это, дескать, «другое дело»? А?

Вспомнив анекдот, рассказанный Андреем, он все еще невесело рассмеялся.

— Ладно, — сказал он и, скомкав пачку газет, отбросил их в угол комнаты. — В таком случае я пойду и тоже сварю нам кофе.

Глава четвертая

Лоуренс Монд

Завершая рейс по маршруту Лондон — Нью-Йорк — Бостон, Лоуренс Монд, несмотря на длительность перелета, чувствовал себя бодрым, и не только потому, что давно научился спать в самолетах, которые, в принципе, он терпеть не мог из-за сковывающего однообразия позы в кресле и весьма ощутимой в его возрасте разницы поясного времени, — его бодрила явно авантюрная подоплека дела, по которому он летел, и сама новизна ситуации, неожидан ной и как будто возвращающей Монда в далекие уже годы начала его карьеры.

Накануне сэру Монду позвонил сэр Доулинг, старый друг семьи и коллега по разгадке двух или трех десятков самых темных и глухих уголовных дел, — богатырь, весельчак, выпивоха, юбочник, над которым близким позволялось незло посмеиваться и почти откровенно шутить в быту без боязни наткнуться на жесткий клинч или стремительный мощный кулак отпора. Позвонил сэр Доулинг, по прозвищу Рыжий Черт.

Похоже, кличку эту ему дали те, кого доставал он со дна жизни и выводил на чистую воду. С юных лет он был очень силен, подвижен, порой пронырлив; крупную голову не то мясника, не то молотобойца со лбом Сократа действительно украшала шикарная огненная шевелюра. Вскоре кличка так прилипла к нему, что не только многочисленные лихие ловцы удачи, но и коллеги стали именовать его между собой не иначе как Рыжий Черт или даже — совсем уж в узком кругу и для вящей краткости — просто Рычард. И хотя со временем Сэмьюэл Доулинг превратился из рядового зубастого сыщика — «ноги в руки» — в начальника одного из крупнейших полицейских подразделений Англии, а место огненной шевелюры заняла у него обширная розовая лысина, Рыжий Черт по-прежнему оставался Рыжим Чертом, сохранившим оптимизм и ухватки юности и умножившим природный темперамент на суровый опыт своих шестидесяти трех лет.

Лоуренс Монд давно привык к тому, что если звонит Сэм Доулинг, то звонит он по делу. Разумеется, Рыжий Черт мог бы позвонить другу Монду и без всяких дел — так просто, хоть среди ночи, как в старые добрые времена, — но одно дело тот прежний Рычард и другое — сегодняшний, отшлифованный и обкатанный жизнью Доулинг, научившийся ценить свое и чужое время. Отвлекать пусть и теплыми, но никчемными разговорами знаменитого теоретика и профессора права сэра Лоуренса Монда он бы ни за что себе не позволил.

Сэм испытывал к Монду ту порой неосознанную почтительность, которую выходцы из низов нередко испытывают к людям высокой родовой культуры, понимая, что не всего можно достичь горбом. Взлетев на вершину полицейской иерархии, Сэм не изменил своего отношения к Монду, вероятно, еще и потому, что считал нынешнего теоретика и бывшего своего коллегу-розыскника одним из крупнейших отечественных криминалистов. Каждое его деловое обращение к Лоуренсу означало, таким образом, еще и безусловное признание особых заслуг и уникальных возможностей коллеги.

В этот раз они очень быстро договорились о встрече, вскоре Доулинг уже сидел перед Мондом в одном из тех старинных глубоких кресел, что стояли между окнами в его гостиной. Их разделял невысокий столик, на котором стоял поднос с кофейником, рядом — чашки, сахарница, сливки, лимон, ликеры. Ни дочери Мари, ни дворецкого Джорджа в доме сегодня не было. Лоуренс Монд сервировал столик сам.

— Извини, Сэмьюэл, вот теперь я к твоим услугам, — начал он наконец, разливая кофе и поглядывая на гостя, который заметно нервничал.

— Понимаешь, старина… — Сэм замялся, словно не зная с чего начать. — Дурацкая ситуация. То есть нет. Ситуация, может быть, даже совсем банальная… — Он опять осекся и как-то беспомощно посмотрел на Монда.

Лоуренс вгляделся в него внимательней. Чтобы Доулинг попал в дурацкое положение, — он такого не мог себе представить. На его взгляд, это могло произойти лишь в двух случаях: либо обокрали банк «Филип Хилл», где у Доулинга находились все сбережения, либо его шустрая служанка Эмма опять беременна.

— Давай-ка сначала выпьем по чашке кофе. Ты же знаешь, я люблю хороший кофе. — Лоуренс Монд старался прийти на помощь, как-то хоть приободрить Сэма.