Читать интересную книгу Знак четырех. Тайна отца Брауна (сборник) - Артур Дойл

Маленький человечек послушно повернулся и ушел. Из темноты коридора раздались его одинокие шаги.

Глава шестая

Шерлок Холмс дает урок

– Итак, Ватсон, – сказал Холмс, азартно потирая руки. – Мы на полчаса предоставлены сами себе. За это время нужно все успеть. Как я уже говорил, дело почти сложилось в общую картину. Только не нужно быть слишком самоуверенными. Каким бы простым ни казалось дело, есть вероятность, что в действительности оно намного глубже.

– Вы называете это дело простым? – изумился я.

– Разумеется, – сказал он с видом профессора медицины, излагающего азы науки студентам. – Сядьте где-нибудь в углу, чтобы не наследить. А теперь за работу. Во-первых, как они попали внутрь и как ушли? С прошлой ночи дверь не открывалась. А как насчет окна? – Он поднес к окну лампу и стал, осматривая раму, комментировать увиденное вслух, однако скорее обращался к самому себе, чем ко мне. – Так, окно закрыто изнутри. Рама прочная. Боковых петель нет. Попробуем его открыть. Водосточных труб вблизи не видно. До крыши не добраться. Но все же у окна кто-то побывал. Вчера прошел небольшой дождь. На заросшем плесенью подоконнике отпечаток ноги. А вот круглое пятно грязи, вот еще одно такое же, но уже на полу, а вот и еще у стола. Посмотрите, Ватсон! Очень любопытные следы.

Я посмотрел на комок грязи четкой круглой формы.

– Это не след ноги, – сказал я.

– Для нас это нечто намного более ценное. Это след от деревянного протеза. А вот на подоконнике, видите, след подошвы ботинка. Тяжелого ботинка с широким железным каблуком, а рядом – отпечаток деревяшки.

– Человек на деревянной ноге?

– Именно. Но здесь побывал еще кто-то… Очень умелый и ловкий помощник. Доктор, вы не могли бы определить высоту этой стены?

Я выглянул в открытое окно. Луна все еще освещала этот угол здания. До земли было добрых шестьдесят футов. Как я ни всматривался, ни малейшей трещины в кирпичной стене, ничего такого, что могло бы послужить упором для ноги, мне увидеть не удалось.

– Но по такой стене совершенно невозможно взобраться! – сказал я.

– Без помощи – да. Но представьте, что наверху находится ваш друг, спустивший для вас вот эту хорошую прочную веревку (которая сейчас лежит в углу), привязав один ее конец к вон тому большому крюку, вделанному в стену. Тогда, если вы достаточно ловкий человек, вам не составит труда даже с деревянной ногой вскарабкаться по стене до окна. Уходить вы будете, разумеется, тем же путем. Когда дело сделано, помощник поднимает веревку, отвязывает ее от крюка, закрывает окно, защелкивает его изнутри, а сам уходит тем же способом, которым попал сюда. Как малозначимый факт нужно будет отметить, – продолжил Холмс, пробуя на ощупь веревку, – что наш одноногий друг, хоть и прекрасно лазает, не моряк. Руки у него не загрубевшие. Через линзу видно несколько пятнышек крови, особенно они заметны у конца веревки, из чего я делаю вывод, что он спускался по ней с такой скоростью, что даже содрал кожу на ладонях.

– Все это так, – сказал я. – Но это только запутывает дело. Что это за непонятный сообщник? Каким образом он проник в комнату?

– Ах да, сообщник, – задумчиво повторил Холмс. – Это личность примечательная. Он вносит в это дело неожиданную интригу. Я думаю, что сообщник этот открывает новую страницу в истории преступности в нашей стране… Хотя параллели можно проследить в некоторых преступлениях, совершенных в Индии и, если мне не изменяет память, в Сенегамбии.

– Так как же он проник внутрь? – повторил я свой вопрос. – Дверь заперта, до окна не добраться. Он что, через дымоход пролез?

– Камин слишком узок, – покачал головой мой друг. – Эту возможность я уже проверил.

– Тогда как же? – настаивал я.

– Вы просто не хотите применить мой метод, – с укоризной сказал Холмс. – Сколько раз я повторял вам, что если отбросить все невозможное, то, что остается, и есть правда, какой бы невероятной она ни казалась. Мы знаем, что он проник внутрь не через дверь, не через окно и не через дымоход. Также нам известно, что в комнате прятаться он не мог, поскольку здесь просто негде укрыться. Так как он проник в комнату?

– Через дыру в потолке! – воскликнул я.

– Ну разумеется. Через дыру в потолке. Если вы посветите мне лампой, мы продолжим осмотр наверху… В тайнике, где были найдены сокровища.

Холмс взобрался по лестнице и, ухватившись руками за балку, ввинтился в узкое отверстие. Оттуда, лежа на животе, свесил руку, взял у меня лампу и держал ее, пока я поднимался следом.

Помещение, в котором мы оказались, было около десяти футов в длину и около шести в ширину. Полом служили балки, дранка и штукатурка, так что ступать приходилось с бревна на бревно. Потолок сходился посередине двумя наклонными плоскостями и, очевидно, был внутренней стороной крыши дома. Никаких предметов мебели здесь не было, на полу толстым слоем лежала накопившаяся за годы пыль.

– Вот то, что мы ищем, – Холмс положил руку на покатую стену. – Это лаз на крышу. Если открыть люк, мы сможем выйти наружу, прямо на крышу, она достаточно покатая, чтобы по ней можно было пройти. Через этот люк преступник номер один и проник внутрь. Посмотрим, не оставил ли он следов.

Холмс опустил лампу низко к полу, и в этот миг я во второй раз за этот вечер увидел удивленное, даже немного растерянное выражение у него на лице. Когда я рассмотрел то, что так поразило моего друга, у меня у самого мурашки забегали по коже. Весь пол был покрыт отчетливыми отпечатками босых ног… Размер их был вполовину меньше следов обычного человека.

– Холмс, – выдавил из себя я. – Это страшное преступление совершил ребенок.

Мой друг уже пришел в себя.

– Я на секунду растерялся, – сказал он, – но это и неудивительно. Меня подвела память, иначе я должен был это предвидеть. Здесь мы больше ничего нового не узнаем. Давайте спускаться.

– Так что вы скажете про эти следы? – взволнованно спросил я, когда мы вновь оказались в комнате Бартоломью Шолто.

– Дорогой Ватсон, попробуйте сами немного поразмышлять, – несколько раздраженно ответил Холмс. – Вам мои методы известны. Воспользуйтесь ими, сравним наши выводы, это будет поучительно.

– Не могу придумать ничего такого, что объяснило бы все эти факты, – признался я.

– Не огорчайтесь, скоро вам все будет понятно, – нетерпеливо, словно желая от меня отделаться, обронил Холмс. – Вряд ли здесь можно найти еще что-нибудь важное, но я все же посмотрю. – Он вытащил из кармана лупу и рулетку и стал проворно лазить по комнате на четвереньках, измеряя, сравнивая, осматривая деревянный пол, едва не касаясь его своим длинным тонким носом. При этом маленькие темные, глубоко посаженные глаза Холмса блестели, как у настороженной хищной птицы. Его движения были стремительными, четко выверенными и бесшумными, что делало его похожим на хорошо натасканную гончую, разыскивающую след, и в ту минуту мне подумалось, каким страшным преступником он мог бы стать, если бы пустил свою энергию и ум против закона, а не на его защиту. Изучая кабинет, Холмс все время что-то приговаривал себе под нос, но потом неожиданно радостно вскрикнул.

– Нам определенно везет, – сказал он. – Теперь можно не сомневаться, что дело пойдет. Преступник номер один имел неосторожность вступить в креозот. Вот, видите, в этой зловонной лужице отпечаток края его крошечной ноги? Вещество вытекло через трещину в бутылке.

– И что нам это дает? – спросил я.

– Теперь найти его будет очень просто, – удивился моей недогадливости Холмс. – У меня есть на примете одна ищейка, которая по такому следу дойдет хоть до края земли. Если обычная свора охотничьих собак может пройти по едва заметному запаху животного через все графство, как вы думаете, сколько будет идти специально натренированная собака-ищейка по такому резкому запаху, как этот? Для сравнения можно представить себе этот вопрос в виде пропорции. Ответ будет… О, а вот и официальные представители закона.

Внизу послышались тяжелые шаги и громкие голоса, с грохотом захлопнулась входная дверь.

– Пока они не пришли, – обратился ко мне Холмс, – попробуйте мышцы на руках и на ногах этого бедняги. Что скажете?

– Они твердые как камень, – ответил я.

– Вот именно. Они сведены сильнейшей судорогой. Намного более сильной, чем обычное rigor mortis[4]. А вместе с этим перекошенным лицом и гиппократовской улыбкой, или, как называют ее в старинных книгах, «risus sardonicus»[5], на какие мысли это вас наводит?

– Смерть от сильнодействующего растительного алкалоида, – сказал я. – Столбняк вызвало какое-нибудь вещество, похожее на стрихнин.

– Та же идея пришла в голову и мне, как только я увидел перекошенное лицо Бартоломью Шолто. Оказавшись в комнате, я первым делом постарался найти, каким способом яд попал в кровь. Вы сами видели, как я обнаружил шип, неглубоко засевший в кожу у него на голове и именно с той стороны, которая была повернута к отверстию в потолке, когда Шолто сидел прямо. Теперь посмотрите на шип.