Это было то, что он искал, на что мог направить свою надежду. Цель.
Шон поднялся на пригорок и увидел у своих ног лощину с заводью, напоминавший жемчужину. На терновнике росли ягоды. Шон напился, поел ягод. Он все думал о том, как люди Еловой Рощи обошлись с Джофом.
Ему надо было изо всех сил бежать к холмам, чтобы избавиться от этих мыслей, но он слишком для этого устал. Неподалеку из чащи на пригорке выскочили три рыжеватые косули и помчались вниз по колышащейся волнами траве. На холмах трава была ниже, и белая скала просвечивала сквозь нее. Летние цветы пестрели среди камней и жесткой травы. Было жарко и цветы источали теплый аромат.
Не было никаких признаков погони. Перейдя вброд ручей, он, видимо, запутал собак.
А в степи и на холмах было бесконечное разнообразие запахов растений и зверей. Шон мог прибывать здесь в безопасности, наверное, неограниченное время.
Если бы был проход между скалами…
В полдень он остановился, чтобы прийти в себя, в широкой нише скалы, которая закрывала его с востока и юга. Здесь над цветами гудели пчелы.
Это было не так уж трудно — не замечать легкую тень боли, которая лежала на нем. Он не обращал внимания ни на страх, ни на боль. Он их чувствовал, когда они касались его. Это было почти телесное чувство, легкое давление на позвоночник, жжение под лопатками и кожи головы.
Затем он задумался, и чувство исчезло. Пришло страшное ощущение, что его неотступно преследует судьба. Он не мог ее избежать, она его не минует. Потому что он шел по дороге, которая вела к одному единственному месту.
Затем он заснул, и ему приснилось, что по небу летит на вороне девочка без лица и неуместными маленькими нарциссами в темно-красных волосах. Ворон противно каркал, вся его голова казалась двумя половинками клюва. Девочка смеялась.
Она смеялась потому, что Лорт и Ати внизу на земле тоже смеялись, забивая камнями Джофа вместе с остальными.
Шон проснулся, рыдая. В лесу он тоже плакал. Он ненавидел себя, потому что плачут только маленькие дети или женщины, но не мужчины. Как только смог, он поднялся и побежал дальше, пытаясь скрыться от самого себя.
После обеда он преодолел большое расстояние между холмов. Он достиг местности, где они почти полностью рассыпались на отдельные глыбы, похожи на стопки тарелок на кухонной полке. В поисках пещеры он карабкался по камням. Скальные пещеры и кратеры иногда вели в глубь горы очень далеко. Однако просветов в скале не было видно. Что касалось подъема на скалу, то это было невозможно. Начиная с некоторой высоты, она была очень гладкой, без единой трещины или выступа, которые могли бы служить опорой для ноги.
В одной из пещер по камням струилась вода. Там росли грибы, а у входа стояла дикая груша, вся в зеленых плодах.
Шон оценил пещеру и решил, что едва ли она станет его домом, однако временное пристанище он здесь найдет. Это был хороший наблюдательный пункт, и достаточно безопасный. Он мог обозревать окрестности далеко на юг, восток и север. Если бы кто-нибудь пришел, он был бы готов. Он не думал о том, каким образом он бы приготовился. Не думал и о том, как именно устроится здесь, пещера будет его временным пристанищем.
Грубая жесткая трава пучками росла между камней. Шон натаскал много охапок этой травы в пещеру. Когда он заснул, ему снился не такой кошмарный сон, как сегодня. Это был сон о мясе, которое, истекая соком, жарится на огне. И когда Шон открыл глаза, запах не исчез.
Он услышал голоса и увидел красные отблески, мелькающие на низком потолке пещеры.
Снаружи было почти темно, тепло и тихо. На востоке показался серп молодой луны, повсюду уже мерцали звезды. Шон намеревался встать ночью и отправиться на охоту. Ниже, на склонах, паслись зайцы. У него, правда, не было ни ножа, ни копья, но вокруг в изобилии валялись камни. Отрезанный от выхода, он, конечно, не мог пойти на охоту. Сквозь ветви груши он смотрел на огонь, который был разведен неподалеку между двумя обломками скалы.
Трое мужчин сидели возле огня и ждали, когда приготовится мясо. Шон уловил еще один запах и в страхе догадался, что у края костра лежали зеленые груши именно с этого дерева. Значит, кто-то поднимался сюда, к выходу пещеры и срывал их с дерева, стараясь не мешать Шону, либо не заметив его.
Определенно это не были мужчины Еловой Рощи. Но, конечно, сейчас он был ближе к Пещерному Городу, чем к деревне Трома. Жители города тоже охотились в степи и на холмах. Но необычно было то, что охотники остались на ночь вне дома; очевидно, след завел их так далеко, что они не смогли вернуться до заката. Конечно же, они поймали свою дичь.
Шон притаился у входа из пещеры, глаза его наполнились слезами, рот — слюной, а в желудке заурчало.
Он начал уговаривать себя, что это лишь трое жителей Города, которые, наверное в темноте стали намного боязливее — их тихие голоса не долетали до него. Разве не мог он их поразить, промчаться между ними, вырвать кусок мяса?
Но потом в голову ему пришла другая идея. Люди из Еловой Рощи и Пещерного Города примерно дважды в году приходили в общий лагерь для торговли. Мужчины из деревень редко встречались друг с другом. Так что те трое внизу не могли знать, что Шон стал отверженным, годным лишь на то, чтобы его убить. Разве не мог он хотя бы ночью быть невиновным?
Шон почувствовал вдруг воодушевление, уверенность в своих силах. Даже с оттенком зазнайства. Он сможет их перехитрить. Запросто. Он не сопротивлялся этому чувству, так быстро захватившему его, оно было слишком желанным.
Он вышел из пещеры, легко спрыгнул вниз с обломка скалы и приземлился примерно в двух метрах от костра. Трое мужчин смотрели на него; они явно не были ни испуганы, ни враждебны.
Это были такие же юноши, как и он. Их свежезаточенные копья лежали рядом. Разделанная дичь медленно жарилась на самодельном вертеле из веток, который вращал один из мужчин. В свете огня его волосы, волнистые, как овечье руно, отливали золотом.
— Ну, — мягко сказал этот житель Города, — у нас гость!
Когда он поднял голову, то Шону показалось выражение его лица знакомо.
— Я наблюдаю за вами уже некоторое время, — сказал Шон.
— Не очень долго, — возразил другой. — По меньшей мере не более получаса, так как когда Хоук поднимался наверх, чтобы нарвать груш, ты еще храпел.
Шон промолчал.
— Без сомнения, было не гостеприимно не позвать тебя к нашему ужину, — сказал мужчина с золотыми волосами. — Но мы решили, что ты спустишься вниз, когда тебя разбудит жаркое.
— Его волосы топорщатся как у собаки, — сказал человек, которого назвали Хоуком. — Еще минута, и он бросится на тебя, Дирн.
— О, нет! Мясо пригорит.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});