найдя на стене в соседнем коридоре заветный, хрустнувший под её ладонью камешек, быстро открыла секретный ход. Вскоре она уже спешила по тайному коридору, придерживая в руке вновь зажжённую свечу.
Вот и то самое место. Крохотные, еле заметные глазки.
Дайана подступила вплотную, почти распластавшись по стене…
…И увидела стол, за котором сидели двое.
***
На секунду – какую-то совершенно дикую, безумную секунду! – Дайане показалось, что напротив барона, в самой дальней стороне крытого льняной скатертью стола, сидит принц Артуриан.
Но за первой секундой пошла вторая, третья, и Дайана напряжённо свела брови к переносице, не зная, что ей и думать. Ведь в Хокклоу, на её памяти, ещё никогда не бывало гостей…
Слуги расставляли кушанья – как всегда безмолвно, аккуратно и споро. Джеймс Ридделл не смотрел на них, лишь цедил вино из кубка: привычно непроницаемый, он был одет в простой чёрный дублет, поверх которого была накинута мантия, отороченная мехом чёрной лисицы. Изредка он поглядывал на некий предмет из серебристого металла, что лежал подле его правой руки на столе. К еде барон не притрагивался – в отличие от гостя, который ел с явным удовольствием и аппетитом.
Дайана прищурилась. Гость был совершенно седым, и его гладкие, безупречно уложенные волосы походили на серебряный шлем. Однако это никак не вязалось с лицом: моложавым и улыбчивым, что было самую толику тронуто загаром. На плечах лежал короткий плащ – весь в густо нашитых вороньих перьях, под ним виднелся бархатный, молочно-белый дублет. А подле резного стула, прислонённый так, чтобы можно было быстро достать, стоял посох – длинная, кривоватая ветка, на верху которой, среди растопыренных, как пальцы, сучков лежал удивительный камень: перламутровый и мягко сияющий.
– Итак, ты закончил? – холодно осведомился барон, когда тарелка гостя опустела.
Тот с преувеличенной тщательностью подтёр остатки соуса хлебным кусочком и улыбнулся. Блеснула полоска очень белых зубов.
– Закончил, милорд. Благодарю. Вы, как никто, умеете угощать усталых путников, – ответил гость, окидывая заинтересованным взглядом стройную, бледнолицую служанку, что тихо, как мышка, убирала объедки со стола.
Уголок рта барона дёрнулся в откровенной усмешке.
– Зря облизываешься.
– И вовсе не зря, – всё с той же улыбкой возразил гость, снова повернув к нему лицо. – Безупречное колдовство!
Барон хмыкнул и пожал плечами. Сделал рукой небрежно ленивый жест. И Дайана сдавленно ахнула.
Потому что лицо кроткой служанки смялось, как сминается под рукой тучной хозяйки сырое тесто. Черты перемешались, смазались, исчезли, и там, где раньше белело живое, пусть и малоподвижное лицо, не осталось ничего человеческого. Да и вообще ничего – лишь ровная, чуть мерцающая внутренним светом поверхность.
Безликая голова повернулась к хозяину, повернулась к гостю. Колыхнулись волосы, обращённые в дым. Руки – тоже преображённые, с быстрыми сполохами света внутри – собрали посуду… И служанка спокойно побрела прочь. Той же походкой, какой ходила раньше. Какой все они ходили.
– Иллюзия. Морок. Только и всего, – медленно произнёс барон, проводив ушедшее создание взглядом.
– Вы слишком скромны, милорд…
Барон поморщился.
– Не заговаривай мне зубы, Лерой. Ты отлично знаешь, что я хочу от тебя услышать.
Гость, названный Лероем, покорно склонил голову.
– Конечно, милорд.
Джеймс Ридделл тут же подался вперёд. Подобрался, как ястреб, готовый обрушиться на добычу; вонзил в собеседника бритвенно-острый взор.
– И? Вы нашли Печать? Говори же!
Лерой только вздохнул, отчего барон, сразу налившись холодной яростью, откинулся обратно на спинку кресла.
– Мы побывали в Пэн-да-Горе… Заглянули в заснеженный Беадорф… Но пока не обнаружили там ничего. Увы.
– Это не оправдание.
Лерой согласно кивнул, опустив уголки рта. Притворно грустно? По-настоящему? Затем сверкнул на барона быстрым, осторожным взглядом – и вновь беспечально улыбнулся. Казалось, он не может долго пребывать в серьёзном настроении.
– Вы торопите меня. Но ведь ваша дочь…
– …весьма скоро к нам присоединится, – перебив его, с непоколебимой уверенностью бросил Джеймс Ридделл, заставив наблюдавшую за ним Дайану по новой ужаснуться. – Да. Она примкнёт к нам. И тоже будет путешествовать по мирам. Это я тебе обещаю.
Барон помолчал. Отпил вина, задумчиво крутанул кубок так, чтобы содержимое всколыхнулось, и негромко договорил:
– Каждый раз новое поколение Ридделлов становится сильнее. Каждый раз Сила впервые проявляется в полную мощь после шестнадцатилетия. Это произойдёт с ней. Уже очень скоро.
– Надеюсь, к тому времени вы заполучите все нужные Печати, – безмятежно заметил Лерой, любуясь собственными ногтями, и с улыбкой добавил: – Кстати, мы нашли его.
– Что? И ты молчал?!
Барон порывисто вскочил. И без того неяркое лицо вдруг стало ещё бледнее.
– Неужели вы не любите сюрпризы, милорд? – сузив смеющиеся глаза, ответствовал гость. – Он бродил у самого замка, но мы успели его перехватить. Теперь он здесь. Во дворе. И вам, несомненно, стоит его увидеть.
– Да. Идём, – резко приказал Джеймс Ридделл, начиная быстро идти к выходу из зала. Лерой грациозно поднялся, прихватил посох и с неспешным достоинством пошёл вслед.
Неприметные глазки в стене закрылись. Чуть помедлив, Дайана – дрожащая, с болезненно колотящимся сердцем – торопливо побежала по тайному коридору, то и дело спотыкаясь на ходу. Первый поворот, второй, третий… Стена, выходящая во двор. Узкая щель – секретное окно.
Двор то темнел, то окунался в лунный свет: по небу, гонимые ветром, неслись тучи. Высились хозяйственные постройки, колыхалась трава.
…А еще – там стоял коленопреклонённый человек.
Руки его были связаны; на груди, средь запылённой одежды, сияло нечто серебряное, похожее на крест. А позади, в густой тени от постройки, виднелись три фигуры: высокие, закутанные во мрак…
Пленник стоял с закрытыми глазами и, низко склонив русоволосую голову, бормотал что-то тихим, полным приглушённой ярости голосом. Барон Ридделл молча шагнул вперёд. И остановился, лишь стоило человеку поднять на него взгляд.
Сверкнули блестящие, как у безумца, голубые глаза. Губы скривились в судороге-улыбке.
– А вот и колдун, – словно выплюнул человек и засмеялся – сипловатым, каркающим смехом.
На лице Джеймса Ридделла не дрогнул ни единый мускул.
– Твоё имя.
Пленник задрал подбородок ещё выше, бросил с непонятным вызовом:
– Я из семьи Хенли!
– Вижу, – медленно кивнув, спокойно и холодно произнёс барон, перед тем, как повернуться к стоящему неподалёку Лерою. – Выживший. И, к тому же, Хенли… Как ты мог допустить такое?
Лерой обезоруживающе улыбнулся.
– Моё первое дело, милорд. Никто не идеален.
Помучив его тяжёлым взглядом ещё некоторое время, барон опять воззрился на пленника.
– Значит, все эти годы о Хокклоу рассказывал ты… И поиски проводил – тоже… – уронил Джеймс Ридделл. Потом спросил, будто бы самого себя: – Сколько же лет было тебе? Тогда?..
Пленник тряхнул головой и оскалился.
– Я был