Читать интересную книгу Блудный сын - Чарлз Сперджен

Ты мог бы стать более худшим отступником, и, однако, Он отметил тебя в Своей книге любви, желает тебя спасти, и Его любящий взор всюду сопутствует тебе.

Разве это не утешительно? А почему блудный сын не мог видеть своего отца? Слезы ли ему мешали? Или же у отца зрение лучше, чем у сына?

Грешник, ты не можешь видеть Бога, потому что не веришь, ты плотской, слепой, но Он видит тебя. Слезы раскаяния застилают твой взор, но Отец твой, хорошо видящий, наблюдает за тобой с любовью, в каждом Его взгляде светится любовь.

Слышите: "Отец увидел его!" Это вам не какой-нибудь равнодушный наблюдатель. Он смотрел на него не так, как человек смотрел бы на сына своего друга: с жалостью и добродушием. Он смотрел так, как может смотреть только отец. Какое острое зрение у родителя!

Я знал одного молодого человека, который приехал домой на короткое время праздника. Мать ничего не слышала о поведении сына и, однако, сказала мужу: "Что-то неладное с нашим Иваном;

я не знаю, что именно, но мне кажется, что он попал в плохую компанию". Она это почувствовала. И отец заметил что-то, но не мог объяснить, что именно, но и у него был повод к беспокойству.

А мы имеем такого Отца, Который все видит и у Которого столько же любви, сколько и знания. Он видит Своего сына насквозь. как будто он из стекла. Он читает в его сердце не только грустную повесть о его немытом лице и дырявых сапогах, но и о состоянии души.

Бедный грешник! Тебе не надо давать отчет Богу, Он уже все знает; тебе незачем просить и как бы стараться разжалобить Бога, Он все видит: тебе остается только обнажить свои раны и сказать:

"Отец, Ты все видишь. Ты в одну минуту прочитываешь всю мою мрачную повесть. Отец, сжалься надо мной".

БОГ ИСПЫТАЛ ТВОЮ БОЛЬ

Следующая мысль, заслуживающая внимания, - Божественное сострадание. "Увидев его, он сжалился над ним". Не означает ли сожаление также и сострадание? Не состоит ли оно в том, чтобы поставить себя на место страждущего и ощутить его боль?

Если можно так выразиться, отец как бы облекся в рубища своего сына и почувствовал ту жалость, которую блудный сын мог иметь к самому себе. Вы можете только отчасти понять, что такое истинное сострадание, если представите, что к вам вернулся родной сын, которого вы не надеялись увидеть живым.

Недавно я видел одного молодого человека, который очень напоминал блудного сына. Те же следы греха на лице и на всем теле, та же изорванная одежда, тот же несчастный вид. Он постучал в дверь моего дома. Я понял в чем дело и не мучил его излишними вопросами. Он опозорил свою семью не раз и не два, а много раз. В пять недель он спустил около четырех тысяч рублей, остался без единого гроша. Теперь нуждается в хлебе и, я боюсь, что и ночевать ему приходится украдкой где-нибудь в парке, отчего он и нажил себе ревматизм, с которым не расстанется, пожалуй, до самой смерти. Он целый день, как бродяга, слоняется по улицам.

Я написал его друзьям, сообщил о его положении, но они знать его не хотят; и я не удивляюсь этому, зная его поведение. Отца и матери у него нет.

Дать ему денег больше, чем на хлеб, это значит выбросить их напрасно. Он, видимо, так опустился, что ему уже не справиться со своими пороками.

Мне хотелось, чтобы он пережил еще одно испытание. Я уверен, что оно было бы спасительным: будь жив его отец. У несчастного же, как он мне признался, источник любви уже иссяк...

Когда я думаю о нем, то не могу не чувствовать, что, будь он мой сын, а я его отец и приди он ко мне в таком виде, как я видел его у моих дверей, какое бы преступление он ни совершил, я бы упал к нему на грудь и покрыл бы его поцелуями: самым ужасным грехом он не мог бы затушить искры отцовской любви.

Я, может быть, сожалел бы, что он явился на свет, называл бы вместе с Давидом: "Сын мой Авессалом! сын мой, сын мой Авессалом! о, кто бы дал мне умереть вместо тебя, Авессалом!" (2 Цар. 18, 33), но я не мог бы прогнать его из дому или отказаться назвать его сыном. Он мой сын, и будет моим до смерти. Вы, наверное, чувствуете, что, будь это ваш сын, вы бы так же поступили.

То же чувствует и Господь по отношению к вам, Своему избранному кающемуся чаду. Вы - Его чадо, так я надеюсь, так думаю. Ваше стремление к Нему дает мне повод думать, что вы из Его детей, и Господь, взирающий с небес, знает ваши мысли.

Что мне сказать? "Как отец милует сынов, так милует Господь боящихся Его" (Пс. 102,13). Он сжалится над вами и примет в Свои объятья. Не бойтесь, в этом стихе сказано: "Он сжалился над ним".

БОГ ВЫХОДИТ ТЕБЕ НАВСТРЕЧУ

Заметьте себе еще быстроту в действии Божественной любви. Сказано: "Он побежал". Вероятно, он ходил по крыше своего дома, поглядывая, не увидит ли своего блудного сына. И вот однажды утром его пристальный взор различил вдали жалкую фигуру. Не будь он отцом, он никогда не мог бы в этой фигуре узнать своего сына - так он изменился! Отец всматривался и всматривался, пока не сказал себе: "Это - он! Но что сделали с ним голод и страданья!"

Отец спускается, и, кажется, я вижу, как он бежит вниз по лестнице. Слуги направляются к окнам и дверям, чтобы видеть, куда бежит их хозяин, и спрашивают: "Куда спешит хозяин? Давно уж он так быстро не бегал". Вон он бежит не по дороге, это было бы дальше, а кратчайшим путем, напрямик. И вот прежде, чем сын мог его заметить, он уже с ним, пал ему на шею, целует и обнимает его.

Мне вспоминается один молодой человек, расточивший свое имение, который был принят точно так же. Вот он перед вами - это я сам. Я сидел в маленькой часовне, не думая о том, что Отец мой видит меня; несомненно, я был очень далек от Него. Я чувствовал, что нуждаюсь во Христе, но не знал, что мне делать, чтобы спастись. Хотя мне и знакома была буква Писания, но плана спасения я совершенно не знал: меня учили этому в юности, но я все же ничего не знал. Я что-то чувствовал, но не успокаивалась ни в чем душа моя.

Я думаю, никто не мог бы чувствовать себя таким далеким от Бога, каким я чувствовал себя в то время. И, однако, в одну минуту, буквально в одну минуту, как только я услышал эти слова: "Ко Мне обратитесь и будете спасены", как только я обратил взор на распятого Христа, я почувствовал полное примирение с Богом и уверенность в том, что мои грехи прощены. Я уже не мог более уйти от моего Отца. Примирение совершилось в одну минуту, и Он пал мне на шею и целовал меня.

Я надеюсь, что это же случится и с вами сегодня прежде чем вы закроете эту брошюру, прежде чем вернетесь к своим сомнениям, страхам, вздохам и слезам.

Надеюсь, что Бог любви поспешит к вам навстречу, падет на шею и будет целовать вас.

БОЖЬЕЙ ЛЮБВИ НЕТ ГРАНИЦ!

Остановившись на чутком внимании, сострадании и поспешности отца, не забудем о его близости. "Пал ему на шею и целовал его". Я испытал это сам и не могу передать, как это чудно: "пал ему на шею"!

Если бы он стоял вдали и сказал: "Иван, мне хочется тебя поцеловать, но ты слишком грязен; я не знаю, что у тебя под этими грязными лохмотьями, и не расположен сейчас упасть тебе на шею, ты слишком далек от меня. Я люблю тебя, но есть границы для проявления любви. Когда ты будешь в лучшем виде, тогда я проявлю к тебе любовь, а теперь не могу, ты слишком плох". Но нет, отец пал на шею сына прежде, чем он умылся, - вот где чудо!

Я понимаю, что Господь проявляет любовь к душе, омытой Кровью Христа, и знает ее. Но как может Он пасть на шею скверного грешника, который стоит перед Ним бедный, не имеющий ничего хорошего в себе, грязный, блудный?! Бог падает ему на шею и целует его, - чудная тайна любви! Завеса спадет с наших глаз, если мы вспомним, что Господь смотрит на грешника не какой он есть, а на грешника как бы сокрытого во Христе. Заметьте, как близко подходит Господь к грешнику.

Рассказывают об одном известном мученике, к которому, когда он был в тюрьме, пришел глубоко отчаявшийся человек, чтобы облегчить душу свою покаянием. Мученик взглянул на него сурово и стал строго его обличать. Бедный грешник сбежал от него и томился до тех пор, пока не нашел более снисходительного слугу Божьего, который выслушал его со слезами на глазах.

Без сомнения, у мученика была чистая, любящая душа, но строгость его манер оттолкнула кающегося. У нашего Небесного Отца нет таких манер. Он любит принимать блудных. Он не говорит грешнику "назад" или "прочь", а падает ему на шею и целует его.

КАЮЩЕГОСЯ БОГ ПРИНИМАЕТ

Можно извлечь еще одно отрадное утешение из этого поступка отца: поцеловав сына, он признал родство с ним и сказал ему: "Сын мой".

В этом поцелуе был также знак прощения. Отец не мог целовать сына, если бы сердился на него; он простил его, простил совершенно. Тут было даже нечто большее, нежели прощение, а именно: принятие вновь. В этом поцелуе как бы звучало:

"Я принимаю тебя вновь в мое сердце как достойного сына и отдаю тебе все, как и твоему старшему брату, - потому я тебя целую".

Это был также поцелуй довольства - он радовался сыну более, нежели виду своих полей, откормленных стад и всех своих сокровищ. Он радовался возвращению своего бедного блудного сына! Несомненно, все это заключалось в поцелуе отца.