Читать интересную книгу Год принцессы Букашки - Юлий Буркин

 Ослик остановился, помолчал, потом тихо сказал:

- Вот. Пока всё.

2. Отражение

- Ну, ты, блин, осёл, даешь!.. – прошептал Сиреневый завороженно. Потом помотал головой и завопил: - А дальше-то что?! Что дальше?!

- Дальше пока ничего, - промямлил ослик. – Я пока только досюда сочинил.

- Ты что, с дуба рухнул?! – еще пуще возмутился Сиреневый. – На самом интересном месте остановился! Тоже мне, поэт, называется! Ну-ка, давай, сочиняй немедленно дальше!

- Ни с какого дуба я не рухал… - обиделся ослик. – Знал бы, что вы ругаться будете, вообще не читал бы…

- Что ты на него давишь? – заступился за него Салатный. – Поэта нельзя торопить. И заставлять нельзя. Хорошо только то, что само собой получается.

- И сколько мы этого «самого собой» ждать будем? – насупился Сиреневый.

- Сколько понадобится, столько и будем. Ты куда-то опаздываешь? Как напишет, так и прочитает. Так ведь? – обернулся он к ослику.

- Теперь даже и не знаю, - пробурчал тот.

- Понял, что ты наделал? – строго сказал Салатный Сиреневому. – А все твоя невыдержанность. Иногда надо и помолчать.

- Ох, и трудно мне с вами, с гениями, - вздохнул тот. – Надоели уже со своими фокусами… «Помолчать, помолчать…» Что-то сам ты не больно молчишь…

- Ах, так? – сказал Салатный. – Ладно. Покажу тебе пример. Пока ослик не напишет продолжение, я вообще больше не скажу ни слова. – И он демонстративно зажал рот лапкой.

- Не скажешь? – переспросил Сиреневый и хитро усмехнулся.

Салатный отрицательно помотал головой.

- Точно не скажешь?

Салатный подумал и помотал головой утвердительно.

- Ага… - кивнул Сиреневый. – Не скажешь, значит… - Затем отчетливо, старательно выводя каждый слог, произнес: - Салатный – длинноухий дурак. – И стал с радостным любопытством вглядываться в лицо приятеля.

Бедняга, надулся, напыжился… Но только еще сильнее прижал лапку ко рту и, не мигая, укоризненно уставился на Сиреневого. Тот расслабился, довольно подмигнул ему и заявил:

- Салатный – балбес косоглазый!

Потемнев челом, Салатный замычал сквозь лапу:

- М-м-м…

- Салатный – болван криворотый! – сообщил Сиреневый совсем уже счастливым голосом, потом повернулся к ослику. – Ну, что, написал?

- Что-то не пишется, - признался тот. – Написал пока одно-единственное четверостишие, да и то какое-то… Не такое.

- Что значит, «не такое»?

- Неправильное.

- В смысле?

- Сам послушай.

 … На другой стороне у Луны, там, где мрак,Проживает один длинноухий дурак,Косоглазый балбес - сам себе атаман,И зовут его все «Криворотый Болван»…

 - А дальше, что про него писать, я не знаю, - признался ослик. – Да мне что-то и не хочется.

- Понял, что ты натворил?! – вскричал Салатный, отняв лапку от губ. – Это все твое дурное влияние!

- А чего это ты разговорился? – огрызнулся тот. - Ты же обещал, что, пока он продолжение не напишет, молчать будешь.

- Так он написал.

- Да уж… Продолжение, называется…

- Называется или не называется, это уже частности. Он написал - я заговорил. А что он ерунду какую-то написал, так это как раз твои дурные флюиды на него так подействовали. Ты во всем виноват.

- Я виноват, что он стихи стал плохие писать?! – опешил Сиреневый.

- Конечно ты. Всё в твоей вредности, как в кривом зеркале, искажается. Ты виноват. И не спорь.

Сиреневый насупился:

- Теперь до пенсии мне это будешь вспоминать?

- Ладно, - вздохнув, сказал Салатный миролюбиво. – Забудем. Только, давай, оба теперь помолчим, пока он что-нибудь другое не напишет.

- Ну, давай, - кивнул Сиреневый нехотя.

- А с этим четверостишием, что делать? – вмешался ослик.

- Ничего не делай. Забудь его, - посоветовал Салатный. – Будто и не было. От этого всем только лучше будет. Сочиняй всё другое. А мы помолчим.

- Ладно, я попробую, - согласился ослик. – Хоть работы, конечно, жалко…

3. Два солнышка

Прошло совсем немного времени, когда он вдруг воскликнул:

- Готово!

- Что-то ты быстро как-то, - нахмурился Салатный.

- Оказывается, очень легко писать, когда знаешь, что это кому-то нужно, но никто не мешает, - объяснил ослик.

- Отлично! – рявкнул Сиреневый. – Читай, осёл!

Тот крякнул, покосился на зайца укоризненно, но ничего не сказал ему, а принялся декламировать.

Став принцессой Луны, ты не бросишь меня,Ты найдешь во мне друга, защиту, коня,И со свитой своих однорогих друзейМы отправимся в путь по планете твоей.

Сколько странных пейзажей увидим мы тут,И зверушек, что в кратере лунном живут,Золотых черепах и чешуйчатых птиц,Что птенцов достают из квадратных яиц.

Мы с кентаврами будем в пятнашки играть,Мы с русалками станем в пучины нырять,В человеческий рост музыкант-муравейНам сыграет каприччио на арфе своей.

Так, в забавах и играх пройдет много дней,Но однажды ты скажешь: «Друзья, все сильнейЯ скучаю по дому, где люди живут,Там где мама, где папа и бабушка ждут.

Полюбились вы мне, я б хотела тут жить,И печали, и радости с вами делить,Но мой дом на Земле, уж простите меня,Не хочу быть без папы и мамы ни дня».

«О, принцесса Букашка, владыка Луны, -Ей ответил вожак, - все мы потрясеныСправедливостью сердца и верностью слов…Посмотрите: вам мостик на Землю готов».

Тут увидели мы, что к земным облакамСловно коврик постелена радуга нам,И, со свитой своею простившись тогда,Мы спустились на Землю. Теперь - навсегда…

Ослик смолк.

- Всё?! – воскликнул Сиреневый.

- Ну, да, - неуверенно отозвался тот. – Спустились на Землю… Чего еще-то? Хотя, мне и самому кажется, что чего-то не хватает…

- Ужасно не хватает! – заверил его Сиреневый.

- Чего? – спросил ослик с надеждой. Сиреневый только плечами пожал.

- Осмысления, - ответил за него Салатный.

- Какого еще «осмысления»?.. – скривился Сиреневый. Но на ослика слова Салатного подействовали как вспышка молнии.

- Точно, - кивнул он убежденно. – Точно! Но я его пока еще не допридумывал.

- Так допридумывай! – вскричал Сиреневый.

- Тс-с, - приложил Салатный к губам пальчик. - Опять за своё? Опять подгоняешь?..

Тут хлопнула дверь, и игрушки замерли. Это папа с мамой принесли с прогулки коляску со спящей Букашкой.

Вынув ее из коляски, пройдя в спальню и осторожно стягивая с нее комбинезон, они стали тихонько переговариваться. Мама сказала:

- Ну, наконец-то весна. Солнышка все больше и больше становится.

Папа заметил:

- Сашка тоже все больше и больше становится.

- Так ведь и Сашка у нас – солнышко, - отозвалась мама.

Папа обрадовался:

- Значит у нас два солнышка. И их обоих – все больше!

- Хорошая весна, - подтвердила мама.

Потом они прикрыли дверь, и зайцы сразу же обернулись к ослику.

- Ну? – спросил Сиреневый шепотом. – Допридумывал?! Или опять скажешь, тебе мешали?!

- Конечно, ему мешали, - подтвердил Салатный.

- Допридумывал, допридумывал, - успокоил их ослик. Сразу было видно, что результатом он горд. – Вот, слушайте…

4. Осмысление

И теперь всё как раньше. Но часто во снеМы с Букашкой бываем опять на Луне.Веселимся, резвимся… Проснемся… Мы здесь -Где у папы и мамы два солнышка есть.

- Хе-хе, - сказал Сиреневый. – Ну, ладно. Молодец, вообще-то.

- И они тоже молодцы, - кивнул на дверь спальни Салатный. - Правильно мешали.

:)

История седьмая

Выздоровительная

1.

Сперва растаял снег, и получились лужи. Потом под солнцем эти лужи испарились, и стало совсем сухо… Вот только мокро и слякотно стало вдруг под носом у Букашки.

- Просто напасть какая-то! – в который уже раз воскликнула мама, промокая жиденькие букашкины сопли салфеткой. – Когда взрослый болеет, он хоть понимает, что с ним происходит. А ей, бедненькой, не объяснишь.

Они с папой стояли возле придвинутого к подоконнику комода и следили, чтобы восседающая на нем Сашка, не дай бог, оттуда не сверзилась. И украдкой, не заостряя на этом внимания, одевали ее для похода в больницу.