Читать интересную книгу Страна восходящей Геполы - Олег Волков

Лямки вещмешка немного сбились, Саян пошевелил плечами. Конечно, иноземных купцов здесь хватает, в порту глаза постоянно натыкаются то на фрак, то на сюртук, то на жакет с короткими рукавами. Другое дело, что иноземцы ещё не начали перестраивать Тургал под свой собственный вкус и цвет.

Широкая хорошо утоптанная дорога привела на рынок. Ещё на флейте Саян заранее выяснил, как можно быстрее добраться до него. Саян, озираясь по сторонам, двинулся вдоль торговых рядов. Ещё одно приятное отличие от Пасмы. Деревянные прилавки завалены яблоками, абрикосами, кабачками, морковью, горохом, чёрным перцем и чаем. Торговец скобяными изделиями перебирает внушительную коллекцию ножей, ножниц, скоб, крюков, ложек, иголок и подсвечников. Недалеко широкими лентами свисают полотнища цветных тканей. Искушённым модницам представлен широкий выбор хлопка, шёлка, атласа, муслина и кисеи.

Великолепно! Саян едва не захлопал в ладоши от восторга. Местные жители одеты как местные жители. Никаких галстуков, манишек и сюртуков. На купцах по богаче характерные для Рюкуна длинные рубашки, жилетки и плотно скрученные тюрбаны из белой ткани. Менее состоятельные покупатели и торговцы одеты так же, только проще и более блекло. Ноги многих рюкунцев обтягивают кожаные башмаки.

Жаркий день не помеха. На рынке толкотня и гам. Мужчины и женщины громогласно торгуются с купцами и размахивают руками. Под ногами шныряет многочисленная детвора. В загоне торговца скотом жалобно блеют бараны. Рядом в деревянных клетках кудахчут куры.

Саян повёл носом, рот тут же наполнился слюной. В паре метров упитанный дядька с красным лицом со знанием дела жарит в длинном железном мангале шашлыки. Короткие толстые пальцы с ловкостью фокусника переворачивают и тасуют деревянные палочки с аппетитными кусочками мяса. А запах! Саян сглотнул.

– Куда прёшь!

Невысокий мужчина в задрипанном халате с плетёным коробом на спине обернулся с недовольным видом. Саян не заметил, как ненароком набрёл на случайного прохожего.

– Прошу прошения, – Саян вежливо поклонился.

Однако мужчина с плетёным коробом на спине испуганно дёрнулся в сторону. Через мгновенье задрипанный халат растворился в базарной толчее. Странно? Саян замер от удивления. Он и в самом деле наступил местному жителю на пятку, да ещё пихнул локтём в спину. Другой бы на его месте поднял бы недовольный хай, а этот трусливо убежал. Ну и ладно. Досадное происшествие моментально вылетело из головы, Саян двинулся дальше.

Жизнь на рынке бьёт ключом. Пусть Рюкун действительно широко торгует с внешним миром, может быть даже слишком широко, зато он сохранил независимость и самобытность. А, значит, Саян приветливо улыбнулся красивой девушке в лёгком шёлковом платке, он вполне годится в качестве противовеса менгам на материке Чалос. Конечно, потребуется коренная модернизация, реформы, капитализм и всё будет в ажуре!

На севере Рюкуна из земли местами выступает каменное масло, в предгорьях Риган на западе найдены месторождения железной руды. В центральной части страны на плоскогорье Вриан не так давно фатрийцы открыли залежи первосортного каменного угля. Огромное трудолюбивое население, развитое сельское хозяйство и централизованная власть. Иначе говоря, Рюкун обладает великолепной базой для стремительного рывка на пути экономического и технического развития. Как всегда не хватает начального импульса в нужном направлении и мудрого руководства. Ну за этим дело не встанет.

– Простите великодушно.

Саян замер на месте. За мечтами о великом будущем опять ушёл из реальности и наткнулся на покупательницу. Маленькая женщина стыдливо закрыло лицо платком. Сухой старичок с длинной седой бородой, не иначе отец женщины, сердито замычал.

– Я не специально, – Саян шагнул в сторону.

Сухой старичок не проронил ни слова. Вместо этого он схватил женщину за руку и буквально уволок её в глубину базарной толпы. Странно? Саян удивлённо заморгал. В Рюкуне грубо натыкаться на женщину смертельно опасно. Ни одна девушка старше пятнадцати лет не имеет права показаться на улице без сопровождения. Отец незнакомки, тот самый сухой старичок, мог запросто пырнуть в отместку кинжалом и был бы прав. Очуметь!

Но тут внимание привлёк невзрачный мужичок лет сорока в рваной рубахе босиком. Давно немытые волосы всклочены, борода висит сальными лохмотьями, тонкие руки мелко дрожат.

Нищий – обычное дело. Только… Саян примостился на углу лавки с горшками. Глаза нищего пугливо бегают из стороны в сторону. Весь на нервах, ступает так, будто пыльная земля у него под ногами усыпана битыми бутылками. А это уже интересно.

Оборванец подкрался к прилавку торговца хлебом. На белых от муки досках разложены лепешки, булки, пирожки самых разных форм и размеров. В глубине лавки дымит круглая печь. Работник в белой рубахе достаёт из горячего нутра свежие лепёшки. Обалденный запах свежего хлеба разлетается далеко по улице.

Рывок! Нищий попытался схватить крайнюю лепёшку. Только торговец, упитанный дядька с пухлыми щеками, казалось, только этого и ждал. Короткое копьё с невероятной скоростью вынырнуло из-под прилавка. Стальной наконечник едва не ударил незадачливого воришку в грудь. В последний момент нищий успел увернуться. Однако широкое лезвие распороло ему правое плечо. Брызнула кровь. Незадачливый воришка взвизгнул от боли и метнулся прочь.

Саян грустно улыбнулся. Обычная для любого базара сцена: голодный оборванец попытался украсть немного хлеба, чтобы дожить до вечера. Однако торговец не намерен делиться с нищим. Но… Саян так и остался стоять на месте, что-то в разыгранном представлении было не так. Какая-то едва заметная нотка фальши. Но какая?

Разбрызганная кровь выделяется тёмными пятнами на пыльной земле. Словно ловец на дикого зверя Саян двинулся по кровавому следу. Душу терзают смутные подозрения. Где и в чём «главный артист» схалтурил?

Повезло. На рынке полно народу, однако тёмные пятна крови не успели затоптать. Саян обогнул лавку торговца хлебом, прошёл мимо прилавка с рыбой. Через два поворота большой базар Тургала остался позади. Сразу за торговой площадью потянулись убогие домишки. Побелка во многих местах рассыпалась, глинобитные стены пошли трещинами. Узкая улочка завалена вонючим мусором, конским навозом, гнилой соломой вперемежку с битыми горшками и рыбными костями. Часть окон и дверей заколочена серыми досками, часть выдрана с «мясом».

Возле очередного убогого домика под порванным навесом с разломанным прилавком прямо на земле сидит тот самый незадачливый воришка. И без того грязная рубашка пропиталась кровью. Нищий бессильно прислонился к прилавку и тихо скулит от боли. Рядом сидит тощая женщина в кандуре, традиционной одежде Рюкуна, длинная до пят рубашка в далёком прошлом белого цвета. Осторожно, стараясь не растеребить рану, женщина перевязывает плечо мужичка длинным куском серой ткани. Как не сложно догадаться, нищий и тощая женщина муж и жена.

– Я хотеть задать вопрос, – страшно коверкая рюкунские слова, произнёс Саян.

Медный фельс, самая маленькая рюкунская монетка, тут же вызвали неподдельную радость в глазах нищего. Мужичок слегка приподнялся и грубо оттолкнул женщину.

– Что вы хотеть знать, уважаемый, – натужно просипел нищий.

Саян едва не скривился от отвращения. И так слишком давно не приходилось говорить на рюкунском. А бедняк мало того, что говорит как тёмный простолюдин, так ещё и сипит на каждом слове.

– Главный вопрос один: – рюкунские слова с трудом приходят на ум, – почему ты, мужчина, жена есть, воруешь?

Бедняк тут же скис и отвёл глаза. Тощая женщина рядом отвернула лицо и тихо всхлипнула.

– Господин знать должен, – медленно просипел бедняк. – Десять лет назад был я ткач, хороший ткач, – бедняк хлопнул грязной ладонью по разломанному прилавку.. – Рынок, пряжа хлопок покупать. Ткань делать. Продавать рынок. Потом дурные времена настать. Фатрийцы хлопок сырой больше плати, замен хлопок дешёвый ткань давай. Я деньги нет, хлопок нет, ткань продать нет. Фатрийцы мало ткань просить, народ им больше покупать. Воровать нужда заставлять.

От волнения нищий запыхался. Тощая женщина громко зарыдала.

– Беда. Большая беда. Всех беда. Ткачи здесь жить, рынок рядом. Теперь мало есть кто, – бывший ткач без сил махнул рукой в строну убогих домишек. – Кто голод умер. Кто заработок искать ушел. Я детей продать – кормить нечем. Жена хотеть продать, старая, товар плохой. Много нас. Фатрийцы голод нас убить.

Сипящая речь бывшего ткача разбирается через слово. Однако и то, что можно перевести, вполне достаточно, чтобы понять главное. Некогда здесь был процветающий квартал ткачей. Они покупали на рынке пряжу, хлопок-сырец, ткали ткани и продавали их на том же рынке. Десять лет назад в Тургале появились фатрийские купцы и самым грубым образом вытеснили с рынка сотни а может и тысячи потомственных ткачей.