От дверей кафе до городских ворот было не более получаса ходьбы.
* * *
Ворота были гостеприимно распахнуты во всю ширь. И в них с лязганьем и чиханием давным-давно не видевших нормальной горючки двигателей вливался очередной караван. Тяжелые обшитые железными листами и ощетинившиеся пулеметами грузовики один за другим вползали внутрь защищенного периметра. Дежурившие на вышках автоматчики немигающими взглядами обшаривали оставшиеся за чертой города дома. Многочисленные стволы держали на мушке каждый проход, каждую дверь.
Если нечисть вздумает, воспользовавшись моментом, прорваться в город, ее ждет весьма горячий прием.
Судя по опознавательным знакам, грубо намалеванным на бортах грузовиков, колонна пришла откуда-то из бывшего Казахстана. Именно оттуда в обмен на технику и боеприпасы в город поступала большая часть продовольствия. И именно это было нашей слабостью.
Тот день, когда нечисть сумеет организоваться и додумается вместо бессистемных наскоков на защитный периметр перекрыть пути подвоза продовольствия, станет самым черным днем в истории Челябинска. Город целиком и полностью зависим от таких вот караванов. И если прервать тонкие ниточки снабжения, трудно даже представить, что здесь начнется.
Продукцией наших металлургических, оружейных и машиностроительных заводов, несмотря на ее вполне заслуженную славу, голод утолить невозможно. А того, что стараниями городской посевной службы растет на месте бывших парков, тремстам тысячам голодных ртов хватит от силы на полтора-два месяца.
К счастью, нечисть не настолько умна… Во всяком случае, до недавних времен считалось именно так. Но теперь, когда уже появилась первая тревожная ласточка…
Если так пойдет и дальше, боюсь, что для уничтожения города не понадобится никакого мессии. Хватит и вполне земных способностей.
Отступив в сторону, я спокойно пропустил мимо последний громко тарахтящий и плюющийся сизым дымом грузовик. А потом, прежде чем начавшиеся уже сдвигаться створки ворот успели сомкнуться, выскользнул наружу. Стрелки на вышках мне не препятствовали. Некоторые даже кивнули.
Выйти из города всегда гораздо легче, чем в него войти. Это касается даже нас, чистильщиков.
Намертво сомкнувшиеся створки ворот остались позади. Скрылись за домами возвышающиеся над защитным периметром сторожевые вышки. Я остался один. Помощи в случае чего ждать было неоткуда. Со всеми проблемами мне теперь придется разбираться своими силами.
Даже если часовые на стенах сейчас услышат стрельбу или крики о помощи, они не придут на помощь. Не имеют права. Зона ответственности армейских подразделений кончается в тридцати метрах от стены. Дальше — территория сумасшедших одиночек-чистильщиков. Таких, как я.
Здесь следует быть осторожным. Здесь всегда следует быть осторожным. Любая ошибка, любой просчет здесь могут привести, самое меньшее, к мучительной смерти. А если не повезет, то и к чему-нибудь куда более неприятному.
Здесь, за чертой периметра, начинаются владения мертвых.
Именно мертвого я и должен сейчас найти.
Знать бы еще, где его искать…
Пожалуй, для начала стоит проверить давнишнее «место преступления» — еще раз обыскать тот самый дом, где я вчера снес голову мертвяку. Может, удастся найти там хоть что-нибудь проливающее свет на эту странную историю с неизвестно откуда появившихся разумных мертвецов. Хотя в успех подобной операции я почти не верил. Вряд ли побывавшие там умники упустили нечто более значимое, чем валявшаяся на подоконнике дохлая муха.
Но надо же с чего-то начинать.
* * *
Здание со времени моего последнего визита совершенно не изменилось. Все та же унылая трех-этажка, пустые провалы окон, покачивающаяся на одной петле входная дверь. Все та же невнятной марки куча ржавого металла у входа.
Медленно вытащив из-за спины меч, я беззвучно скользнул в темный дверной проем. Миновав разоренный холл, поднялся на второй этаж.
На присыпанном пылью полу виднелись многочисленные цепочки человеческих следов. Вот эти отпечатки — мои собственные. Их легко узнать по самолично вырезанным на подошве инициалам. Это тоже следы кого-то из наших. П. Д. и Э. Р. Очевидно, Петр Данильченко и Эдик Рязанов. Знаю я их. Хорошие парни, опытные чистильщики.
Редким неровным пунктиром отпечатались в пыли следы самого мертвяка. Какие-то летние туфли на твердой как камень подошве — последнее, что я бы надел, отправляясь в неблизкий и опасный поход.
А вот этот хоровод не может быть ничем, кроме как следами приехавших по мертвяковы останки научных сотрудников. Бесчисленные отпечатки сапог, практически неотличимые друг от друга, покрывали все вокруг, не оставляя мне ни малейшего шанса разобраться в этой мешанине. Все, что можно было затоптать, они затоптали. А в том, что осталось, смог бы разобраться разве что великий индейский вождь Соколиный Глаз.
Тем не менее я провел в этом доме почти три часа, ползая чуть ли не на четвереньках. Изучил все стены, все полы и даже потолки. Особое внимание уделил кровавым пятнам на полу и на стене (очень странно, кровь до сих пор не свернулась). Подобрал виденную вчера гильзу (девять миллиметров — стандартный пистолетный калибр). Потратил добрых полчаса на безуспешные поиски самой пули.
Результат — ноль. Полный ноль в смысле каких-либо наметок или идей.
Откуда пришел этот человек? Как он стал мертвяком? Кто его убил? И кто стрелял в него, когда он был уже мертвым? Ни одного ответа я так и не нашел.
Видимо, не судьба.
Похоже, с завтрашнего утра мне придется снова обшаривать весь район. Причем без всякой гарантии на успех. Ведь не факт, что второй такой мертвяк вообще существует в природе. А если и существует, то один только Бог ведает, где его искать…
Стоя у окна, я смотрел в небо. Хорошенько промывший городские улицы дождь, окончательно уничтожив все остающиеся на улицах следы, только что прекратился. По вечернему небу нескончаемой чередой ползли темные, набухшие влагой тучи.
Вечер. Уже вечер. Скоро наступит ночь. А вместе с ней придет время представителей нечисти, что сейчас терпеливо ждут своего часа, затаившись в темных переулках и подвалах. Они выйдут на извечную охоту на столь ненавистного им человека.
Скоро ночь. Самое опасное время. Все более-менее разумные чистильщики сейчас возвращаются к воротам, чтобы провести ночь в безопасности и только поутру, когда гнев мертвых несколько утихнет, вновь выйти на улицы старого города. Ночь — время вернуться в безопасность своей квартиры.
Не буду я возвращаться. Нечего мне искать внутри городского периметра. Моя жизнь, моя работа, моя судьба, да и моя смерть, наверное, сосредоточены здесь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});