стал заполняться зловещим пурпурным туманом, меня вдруг подняло в воздух и отнесло к центру рисунка. Я беспомощно висела в локте от пола, не в силах сдвинуться с места, пошевелиться или закричать.
А потом мне показалось, что на мою голову вылили кастрюлю кипятка. Я безмолвно вопила, не в силах издать ни единого звука. Казалось, эта пытка длилась целую вечность, прежде чем я потеряла сознание.
Я очнулась на полу все в том же круге. Под щекой было что-то липкое. Я коснулась лица и поняла, что темная лужица на полу, скорее всего, результат носового кровотечения. Я поежилась от холода. В пустой комнате не было света, кроме того, что едва-едва лился снаружи через раскрытое окно.
Только сейчас я поняла, чего нет в подземелье и чего мне очень не хватало.
Если бы я была на поверхности, в открытое окно врывался бы ветер. Его прикосновение всегда означало жизнь и свободу. Здесь ветра не было. Только сумрак, неподвижный холодный воздух и ненавистный плен.
Я понимала, что мне только кажется, будто ошейник давит так сильно, что я не могу вдохнуть. Знала, что приступ удушья вызван моими мыслями, но все же инстинктивно схватилась за мерзкий ремешок, пытаясь хоть немного отодвинуть его от горла.
Проклятая вещица не сдвинулась ни на миллиметр, в ответ выстрелив в руку крошечной сиреневой молнией. Я вскрикнула, отдернув пострадавшую ладонь. Рука подергивалась, словно в треморе. Каждый нерв от пальцев до плеча пылал от боли.
Обхватив дергающуюся конечность здоровой рукой, я прижала ее к себе и закрыла глаза, пытаясь выровнять дыхание и успокоиться. Паника еще никому не помогала.
Казалось, прошло несколько часов, прежде чем боль немного утихла, и я задумалась о том, чем занят садист, что приволок меня в это подземелье.
Если Майнолин узнал все, что хотел, то меня оставили в живых исключительно ради того, чтобы помучить. Если же демиург сделала на совесть блок на моей памяти, то принц, вероятно, ищет новые способы залезть мне в голову.
Я с опаской протянула руку, пытаясь нащупать невидимый барьер. Так и есть: я все еще заперта в круге. Как я смогу выполнить задание Хамарры, сидя в заточении?
Остаться во дворце и иметь возможность перемещаться по нему я могу лишь в роли прислуги. Но ради этого для начала надо пригодиться и даже снискать благоволение своего пленителя. Стать полезной, несмотря на то, что мне сейчас хочется лишь одного: причинить ему боль, равносильную той, на которую он меня обрек.
В тот момент я не выдержала разрывающих меня чувств и, сетуя на судьбу, произнесла вслух то, о чем думала.
Майнолин Диирн
Она вела себя так, словно была обычным человеком.
Сидя невидимкой за одним из столов лаборатории, я допивал вторую бутылку вина.
Наблюдая за пришедшей в сознание пленницей, я видел перед собой только испуганную женщину, которой очень хотелось жить.
Я знал, что элитные шпионки Арнау славятся своим талантом к притворству.
Однако интуиция настойчиво твердила, что сейчас я вижу Элисту настоящей и угрозы мне или моему народу она не представляет.
Вот только факты говорили об обратном: самые сильные чары не смогли сломать блок на сознании этой женщины. Не справившись самостоятельно, в свободный круг я вызвал демона, чтобы узнать, кто тот маг, заклятие которого я не могу взломать.
Я предполагал, что это сам Арнау: слава о магической силе человеческого императора обошла весь южный континент.
Я же не ведал своих границ в магии. Наращивая вдали от дворца объем резерва, поглощая все больше Тьмы, я не исследовал свои возможности, опасаясь магическими опытами привлечь внимание шпионов мачехи.
Сегодня же я понял, что мои силы возросли достаточно, чтобы вызвать одного из темных князей.
Вот только он отказался говорить, даже когда я предложил ему в обмен одно из своих имен, ответив, что ему это запретили…
В досаде, распаленный трудной задачей и любопытством, я решил прощупать границы этого запрета и предложил темному два десятка лет своей жизни в обмен на снятие блока с памяти пленницы.
Но и от такой неслыханно выгодной сделки демон отказался. Держать заклинание призыва дальше не было смысла. Темного пришлось отпустить.
Учитывая, что за шпионкой стоял настолько могущественный маг, что мог приказывать высшему демону, мне следовало убить ее ради безопасности себя и своего народа, но я почему-то медлил.
Вторая бутылка вина закончилась, когда я решил, что уже достаточно тянул время. Я бесшумно поднялся на ноги, вынимая нож. Можно было убить девчонку магией без лишнего шума и возни, но той части души, что все еще жаждала мести за гибель моей матери от рук людей, хотелось иного.
Ей нужно было видеть кровь и слышать крик страдания, чувствовать в руках еще горячее трепещущее окровавленное сердце, которое я мог бы после швырнуть на пол и раздавить каблуком на глазах умирающей жертвы.
Я уже потянулся рукой к ее волосам, чтобы крепко держать, пока буду орудовать ножом, но тут пленница подняла глаза и посмотрела прямо мне в лицо.
Я знал, что скрыт от ее глаз, но все же непроизвольно скосил глаза на свою руку, дабы убедиться что заклинание еще действует.
— Я только хотела жить! Разве это злодеяние?
Время замерло, когда взгляд человеческой женщины пронзил меня насквозь. Я готов был поклясться, что рыжая недотепа меня не видела, но… впервые за всю жизнь моя рука дрогнула!
В памяти ярко вспыхнул тот день, когда я произнес точно те же слова.
В те времена среди знати было модно иметь резиденцию на поверхности, не была исключением и королевская семья.
Тогда моя мать — Шринар из рода Диирн — была первой, любимой наложницей короля, а еще тогда у меня были младший брат и две сестры…
Королева носила под сердцем третьего принца, когда повелитель поселил во дворце мою мать и, увлеченный ею, забыл обо всем мире.
Ее Величество Ханбрин не хотела довольствоваться лишь почитанием народа и дорогими подарками короля, зная, что он любит другую. Она безуспешно пыталась разлучить влюбленных, но судьба спасла мою мать от яда и злых языков, а еще даровала ей одного за другим четверых детей. Родив еще одного принца, мама сравняла счет наследников с Ханбрин, и это стало последней каплей, переполнившей чашу ее гнева.
По сравнению с предыдущим повелителем, отец был милостив к королеве. Он не стал убивать ее, чтобы заменить на любимую женщину, которой уделял все свободное время.
Все изменило вторжение войск Никсара.
Император Арнау напал неожиданно, но главным