обнимает её за талию, чтобы подвести к столу.
— Вот индейка, сыр, вино. Что ты любишь есть? А ещё я тебе бусы подарю! Знаешь, как на солнце красиво сверкают? Самой красивой у меня будешь.
— Она и так у нас красавица, — соловьём заливается мать. — А ест она как птичка! Правда, Джилл? Садись же за стол! — а сама накладывает ей целую миску каши и отрезает огромный ломоть сыра.
Женя накручивает локон волос на палец и демонстративно закусывает губу, кутаясь в шаль.
— Расскажешь, как твои дела? — обращается к жениху. — Какие новости?
И он, выпрямившись, сев рядом с ней и не отрывая от неё полыхающего взгляда, едва ли не задыхается от чувств.
— Всё очень хорошо, моя красавица! Лучше и быть не может. И бандитов, от которых я спас тебя, говорят, почти всех уже повязали. И зайца я вчера поймал вот такого, — разводит он в стороны руками. — Удачно так, сам не ожидал, пока тебя искал. Даже отвлекаться не пришлось. И в доме уже комната твоя готова… Будешь, как царица у меня. И платье для тебя закажу, пусть сошьют. Какое ты хочешь?
Но если взглянуть в окно, можно заметить, как лис, капая слюной на землю (отнюдь не от голода и аппетита…) и скалясь, тянет корову к калитке. Та медленно, но идёт, не упирается.
Женя щурится, раздумывая, как себя вести с ним дальше. Не хотелось бы раньше времени наделать глупостей, но и переезжать к нему нельзя. Во-первых, потому что никакой муж ей не нужен. Во-вторых, потому что здесь — место действия дурацкой сказки.
— Мать?
— Да? — с готовностью отзывается та, заметно напрягаясь, словно так и ждёт от дочери подвоха. — Что, милая?
— Нам нужно поговорить наедине. Немножко совсем.
— Ой… — она бросает быстрый взгляд на Вилли. — Но… Ах… девичьи разговоры, прошу нас простить, — и нехотя поднимается, цепляя дочь за локоть. — Чего тебе? — шипит она ей, отойдя в соседнюю крохотную комнатку.
Женя смеётся.
— Да, нет, ты не так поняла. Это нам с Вилли нужно поговорить наедине.
Она застывает на месте, открыв рот. А затем взмахивает руками и буквально выталкивает её обратно.
— Так давай, давай! И якобы ты со мной говорила, а не просила с ним остаться. Пусть думает, что ты приличная девочка! Иди, — и напоследок звонко шлёпает её по заду.
Женя едва сдерживает смех. Она уверена, что мать Джилл будет маячить рядом и не заметит пропажи коровы. А, значит, всё пройдёт без сучка без задоринки.
— Вилли?
Она встаёт рядом с ним и кладёт прохладную ладонь на его твёрдое плечо.
В психологии это означает симпатию.
Вроде как.
— Да? — он тут же накрывает её руку своей, а затем и подносит к своим губам, пытаясь согреть пальцы Джилл горячим дыханием. — Замёрзла таки? Не греет шаль?
— Ткань насквозь мокрая, — произносит она тонким голосом, садясь к нему на колено, — чувствуешь? — шепчет горячо на его ухо.
— Чувствую… — выдыхает он, и неумолимо скользит взглядом по её фигуре. — Люб я тебе уже? Ты вот мне, да. — И вдруг добавляет: — Чувствуешь?..
Она усмехается.
И вдруг выдаёт то, что и планировала:
— Думаешь, всё так просто будет?
— А? — хлопает он глазами. — А почему нет? Или хочешь ещё чего? Так говори! Всё сделаю.
— Конечно, такая красивая женщина, как я, не достаётся просто сыром и вином. Платье хочу особенное. Расшитое перламутровым жемчугом. А ещё мне нужны эти… туфельки хрустальные.
Вилли чуть не давится воздухом.
— Но… Конечно, ты достойна этого. Но… Дорогая, ты не…
— Царевна нашлась, вот ведь! — возвращается к ним мать, уперев руки в бока. — Он всё для тебя, а тебе туфельки из… Из чего? Хрусталя? Ты что в них делать собралась, лежать?! Лежать удумала?! Она, — меняется тут же в лице и тоне, улыбаясь Вилли, — трудолюбивая у меня, правда. Просто, видно, счастье в голову ударило.
Он собирается что-то ответить, но всех прерывает скрип входной двери.
Анна заходит в дом, смотрит на всех своими детскими глазищами и пальчиком указывает на улицу.
— Ма, там лиса корову украла.
Мать, которой и показывать то корову ту Вилли боится, спиной прислоняется к стене, будто вот-вот упадёт без чувств. А Вилли вскакивает на ноги, отсаживая Женю на край стола.
— И шубку тебе лисью раздобуду… — произносит решительно и коротко кивает ей, как бы соглашаясь с условиями.
Гордость мужская задета. А в голову ударяет любовь. Поэтому Вилли не допускает и мысли о своём поражении. И начинать завоёвывать даму сердца решает со спасения коровы и охоты на лису.
Глава 10. Падение
Боже, да он же Джека зашибёт только так! И в этом будет её вина.
— Нет! — кричит, вцепляясь в Вилли. — Я уже сказала, что мне нужно! С лисой и сама могу справиться! За кого меня принимаешь? Шубки такие знаешь кому дарят?
— Кому? — хлопает он глазами.
— Чего удумала! — фыркает вдруг мать и оттягивает Женю за локоть от жениха. — Это ей обещания да подарки голову вскружили, Вилли! Не слушай девку, забей нам лису! Она курей давит.
Вилли коротко кивает ей и отходит к двери. А Анна смотрит на него снизу вверх, запрокинув голову, и кажется, что вот-вот и скажет: «страшный какой…» И Вилли тогда уж наверняка обидится.
— Ты либо меня слушаешь, свою будущую жену, либо больше не приходи сюда! — выкрикивает Женя.
И Вилли на этот раз одаривает её суровым и упрямым взглядом.
— Мужа слушаться надо, не жену, — изрекает он мрачно. — И коль слушаться я буду кого, то му… — он замолкает, пытаясь сообразить, что же пошло не так, и исправляется: — В нашей семье жена будет слушать мужа. То есть, меня! Я раздобуду тебе платье и туфельки, и шубу принесу. Будешь носить! — и выходит из дома, громко хлопая дверью.
— Прости, — переводит взгляд на сестру Анна. — Я не знала, что он за лисенькой пойдёт. Я о коровке волновалась.
— А я не выйду за тебя! — срывается Женя, чтобы прокричать ему в след и случайно отталкивает девочку. Да так, что она падает на пол.
Анна вскрикивает и принимается плакать, держась за ушибленную коленку, и мать тут же бросается к ней.
— Покалечила! — кричит она в сторону Жени. — Малая и так болеет, вон, еле на ногах держится. За коровой твоей смотрела, пока ты с женихом миловалась! А ты!
— Не ругай её, — тут же принимается упрашивать её Анна. — Мамочка, не ругай. Хватит ссориться! — а сама всё так же глотает слёзы от обиды и боли.
Женя, бледная