Дамблдор замолчал. Он переходил к самой неприятной части своего повествования. Гарри слышал всхлипы чудовища, но они звучали уже как‑то приглушенно.
— Он был, как и я, способным, выдающимся, изобретательным, и он жаждал славы, — продолжал Дамблдор. — Он мог достичь всего, чего хотел. Он разрабатывал грандиозные планы по захвату власти, как мне казалось, чтобы защитить права волшебников. Все это были только жалкие оправдания. Конечно, меня волновало то, как именно Гриндевальд собирался использовать Дары Смерти, но я закрывал на это глаза. Я любил Ариану и Аберфорта, Гарри, но я считал, что мои планы на будущее были важнее, я не осознавал той ответственности, которая на мне лежала… В один прекрасный день Аберфорт не выдержал. Я уже собирался отправиться в путь, чтобы вместе с Гриндевальдом разыскать Дары. Разгорелся скандал. Брат высказал все, что он обо мне думал. Гриндевальд присутствовал при этом — он достал волшебную палочку первым и применил к моему брату заклятие Круциатус. Я напрасно пытался его удержать. Ариана услышала шум и вырвалась из подвала. Она прибежала к нам, она хотела помочь… Я до сих пор не знаю, как это произошло. Она лежала на полу мертвая, и до меня не сразу дошло, что я был виноват в этом. Гриндевальд тут же испарился, и с того момента наши пути разошлись. Я думаю, Аберфорт все еще винит меня в случившемся. Он действительно сломал мне нос на похоронах Арианы. И я вполне заслужил это.
Гарри сглотнул. У него в глазах уже стояли слезы.
— Теперь я знаю, — сказал он, — что Вы видели в Зеркале Еиналеж и что Вы чувствовали, когда пили из чаши с фальшивым медальоном.
— Да, теперь ты знаешь, — Дамблдор моргнул несколько раз. — Теперь о Дарах. Гриндевальд раздобыл Старшую палочку и начал с ее помощью претворять в жизнь свои великие планы. Его методы наводили ужас даже на самых радикальных мыслителей и политиков того времени. За короткое время он стал государственным преступником. Все ждали, что кто‑то его остановит. Я знал, что я мог бы это сделать, но я боялся, что он откроет мне правду, правду о смерти моей сестры. Но проходило время, его деяния приобрели такой угрожающий размах, что я вынужден был вмешаться. Я победил его, Гарри. Старшая палочка стала принадлежать мне.
— Зачем Вам нужны были другие Дары?
— Чтобы защитить остальных. Я не хотел, чтобы кто‑нибудь, такой как Гриндевальд, объединил их. Но со временем выяснилось, что и я для этого не гожусь. Мои слабости таковы, что они могут причинить огромный вред. Я не должен был никогда и ни за что не стремиться к власти. Ты помнишь, как я поддался искушению воспользоваться Воскрешающим Камнем? Можно подумать, я надеялся, что Камень поможет облегчить мою вину. Ты знаешь, что из этого вышло. Так я получил новую миссию. Я должен был устроить все так, чтобы Северус…
— Покончил с Палочкой! — воскликнул Гарри. — Но ведь это не получилось! И он не знал…
— Нет, не знал и не задумывался об этом, — спокойно ответил Дамблдор. — Мне было достаточно его честного слова. Все дело было в том, что лорд Волдеморт несколько утратил способность делать правильные выводы, когда Старшая палочка стала для него навязчивой идеей. Сила этой палочки умерла бы вместе со мной, если бы я умер непобежденным. Но для него не существует таких различий. Победить для него значит убить, уничтожить. Поэтому он покусился на жизнь Северуса, не зная, что он не был настоящим хозяином Старшей палочки.
— На самом деле, хозяин палочки — Дрейко, — сказал Гарри и удивился самому себе. — Но ведь… Но ведь я…
— Ты победил его, Гарри. Ты использовал Камень не так, как другие, ты использовал Мантию не для того, чтобы убежать от Смерти, но чтобы никто не мог тебе воспрепятствовать встретиться с Ней. Ты настоящий хозяин Даров Смерти.
— Я? — ошарашено спросил Гарри. — А… а Волдеморт? Он хотел заполучить палочку, чтобы обрести особую силу. И я не умер, потому что палочка не послушалась его?
— О нет, не поэтому. Она его послушалась. Поэтому он убил не тебя.
— Он уничтожил крестраж, — предположил Гарри и перевел взгляд на бьющееся в судорогах существо.
— Это все, что осталось, — сказал Дамблдор. — Я не сомневаюсь, что ты захочешь вернуться, чтобы довести дело до конца.
— Как это может быть? Он ведь целился в меня.
— И снова продемонстрировал свою чрезмерную самоуверенность. Он забыл о причинно–следственных связях между вещами. Вспомни, что он сделал, чтобы вернуться.
— Он взял у меня кровь. А это должно означать, что защита моей матери…
— Да, она на тебе, но она же и на нем. Он даже ни капельки не задумался над тем, в какие тонкие неизведанные сферы магии он вторгся. Он панически боялся связи между вашими волшебными палочками. Его палочка не могла победить твою, так как он и в нее вложил часть своих сил. Волдеморт впал в панику, так как он не признавал и не признает многих вещей, очевидных для тебя и для всех тех, кому легче признать свою некомпетентность в чем‑либо, чем поставить на карту все, затрагивая такую трансцендентную тему, как родство волшебных палочек. Он даже не подозревает, что только что сам уничтожил крестраж: себя в тебе.
— Значит, остается только змея… Я должен вернуться, чтобы все завершить!
— Гарри, ты сможешь меня когда‑нибудь простить?
— За что, профессор?
— За все, что я сделал. Ты слишком добр, Гарри, ты не представляешь, насколько я был отвратителен самому себе.
— Были?
— Ну да, ведь теперь я обрел покой.
— Покой?
— Гарри, не думай сейчас об этом. Никто из мертвых не вправе объяснять тебе Главное. Живые в этом не нуждаются. Ты должен сожалеть о тех, кто живет без любви, ибо это несчастнейшие существа на земле, но помни, это не дает им права на месть.
— Последний враг истребится — смерть, — повторил Гарри, вспомнив эпитафию на могиле его родителей.
— Она уже была один раз истреблена, — загадочно ответил Дамблдор. — Наша задача не избегать ее, но принимать и побеждать ее этим.
— Здесь не нужны Дары, — Дамблдор кивнул. В голове Гарри царил полнейший беспорядок, но его дальнейшие действия мало–помалу вырисовывались все ярче.
— Ты свободен, — сказал Дамблдор, и Гарри медленно кивнул. Это еще не конец… Он должен биться, защитить тех, кого любил, кто верил в него и умирал за него… Пронзенный этой мыслью, он вскочил и обратил взор к своему печальному и просветленному одновременно Учителю, сказав:
— Я надеюсь, что можно еще увидеть свет… И после покоя.
— Я тоже надеюсь на это, — ответил Дамблдор и начал растворяться в снежном вихре. Снег шел отовсюду, видимость быстро ухудшалась, снег покрывал все; Гарри вытянул руку и поймал несколько снежинок перед тем, как все исчезло. Они были теплыми и лежали на ладони, как крупные алмазы, чистые–чистые, как капельки росы…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});