Читать интересную книгу Час Орды - Гордон Диксон

Войдя, Майлз увидел, что клетушка за стойкой не пуста. Он подошел: дежурила та же девушка в темных очках и с остреньким личиком, которую он видел, когда в последний раз звонил Мэри. Девушка на секунду задержала на нем свой взгляд, затем быстро опустила глаза под стойку, где в беспорядке лежали какие-то тетради и записные книжки. Он остановился и перегнулся через стойку.

— Я понимаю, что уже поздно, — сказал он. — Но это очень важно.

Можете вы позвонить в комнату Мэри Буртель и сказать, что я здесь?

Пожалуйста.

Она не ответила и не двинулась с места. В паре футов от себя он увидел ее лоб, слабый блеск капелек выступившего пота и сразу понял, что она следовала инструкции. Она игнорировала его и, когда он заговорил с ней, даже не взглянула и не ответила ему.

Он тяжело вздохнул. И тут ему показалось, что он сумел почувствовать ее страх, пульсировавший в ней, подобно биению испуганного птичьего сердечка. Как будто он держал в руках птицу. Он понял, что может просто повернуться и подняться вверх по лестнице в комнату Мэри. Затем ему в голову пришла мысль поинтересней. Он осмотрел доску с номерками, висевшую за маленьком дежурной, с крючком под каждым номерком и ключами на некоторых крючках. Над каждым крючком было написано имя. Он нашел имя Мэри, заметил, что ключ на крючке не висел, и прочитал номер внизу. Номер комнаты Мэри бросился ему в глаза. Сорок шестой. Это означало, что она живет на четвертом этаже. Убрав остальные мысли, он припомнил все, что она раньше ему рассказывала.

Майлз остановил взгляд на крючке и на секунду закрыл глаза. Открыв их, он увидел, что стоит в темной, маленькой комнате. Шторы на единственном окне были опущены почти до самого пола. Окно было приподнято — белые занавески лениво колыхались под мягким напором прохладного ночного воздуха. Обычно девушки в общежитии жили по двое в комнате, но Мэри, работая здесь, распоряжалась комнатой одна. Оглядевшись, он увидел ее: неподвижная фигурка под одеялами на кровати в углу комнаты.

Он осторожно подошел к ней и заглянул в спящее лицо. Мэри спала на боку, и он четко видел в профиль черты лица на фоне белой подушки, по которой разметались ее волосы. Одна ладонь лежала возле самой щеки.

— Мэри, — тихо позвал он.

Она не проснулась. Он повторил ее имя немного громче.

На этот раз она пошевелилась. Ее рука заползла обратно под одеяло, но глаза не открылись. Майлз протянул руку к ночнику на маленьком столике в футе от ее лица, но передумал. Идея разбудить ее внезапным светом показалась ему слишком грубой.

Он посмотрел на светлый прямоугольник открытого окна за шторой. Его охватило волнение. Он подумал о свете, вливающемся через этот проем, собирающемся и усиливающемся вокруг него. Или нет… может быть, его глаза просто привыкли к полумраку… он не был уверен.

— Мэри, — позвал он, склонившись и шепча ей прямо в ухо.

Она снова пошевелилась, но на этот раз глаза ее сощурились, а затем сонно приоткрылись. Мгновение они смотрели, не узнавая, а потом широко раскрылись.

Мэри подняла голову и открыла рот. Сначала он подумал, что она готова закричать или вообще его не узнала, приняв за чужого. Но не успел он прикрыть ей рот, как полные страха глаза потемнели.

— Майлз, — с длинным медленным вздохом произнесла она.

— Мэри, — в ответ произнес он. Он склонился и поцеловал ее. Ее руки взлетели и обвились вокруг его шеи, сначала мягко, а потом все сильнее и сильнее удерживая его. Мгновение они держались друг за друга, но затем он отступил, расцепив ее руки. Продолжая удерживать их, он сел на край кровати.

— Мэри, — прошептал он. — Не думай о том, что тебе сказали и что ты должна делать. Поговори со мной.

— Хорошо, Майлз, — отозвалась она и улыбнулась медленной мягкой, но странной улыбкой. — Ты пришел ко мне, — сказала она.

— Я согласился, Мэри, — сказал он. — Я согласился сделать то, что они просят.

— Я знаю, — прошептала она, смотря на него сквозь дымку. — О, Майлз!

Ты пришел ко мне!

— Я решил увидеть тебя самой первой, — сказал Майлз, по-прежнему держа ее за руки. — Я хотел, чтобы ты знала все прежде, чем я… — он замолчал, — пойду дальше.

Она лежала, всматриваясь в него при слабом, но достаточном свете из приоткрытого окна.

— Что ты должен сейчас делать?

— Я не знаю. Думаю, мне надо путешествовать по планете и найти что-то у людей, которых увижу и встречу.

Она сжала его ладони.

— Сколько времени ты будешь этим заниматься? — тихо спросила она.

— Я не знаю, — честно признался он. — Пришельцы сказали, что я сам узнаю, когда буду готов. Я не думаю, судило ним, что это займет много времени. Они упоминали, что время дорого.

— Может быть, тебе тогда не надо со мной разговаривать, — сказала она, но ее руки просили обратное.

— Может, и нет, — повторил он. Сказав это, он, к своему удивлению, почувствовал, как внутри него начало расти чувство беспокойства за знание, хранящееся у него внутри, которое нельзя терять попусту, как он сейчас делал. — Думаю, мне надо идти, — сказал Майлз. Он высвободил свои пальцы из ее цепких рук.

— Но ты вернешься? — спросила она, когда он встал рядом с кроватью.

Он увидел, что ее лицо вместо того, чтобы находиться где-то на расстоянии вытянутой руки, из-за какого-то фокуса с освещением в комнате виделось далеко внизу.

— Я вернусь, — ответил он.

— Я имею в виду, не до того момента, как улетишь, — быстро поправила она сама себя. — Я имею в виду — после… Ты точно вернешься обратно?

— Обязательно. Все будет хорошо, — ответил он. И при этих словах внутри него зажглась глубокая, яростная и злая уверенность в том, что он вернется… вопреки всему.

Он склонился и поцеловал ее еще раз, а затем, расцепив руки, обвившие его шею, выпрямился.

— До свидания, — попрощался он и пожелал вернуться на тротуар перед общежитием.

В тот же миг он оказался там.

Он повернулся и отошел немного в сторону от света, горевшего над входом, в тень норвежских сосен, вытянувшихся в линию вдоль всей дороги.

Он задумался над тем, с чего же начать. Куда идти? Имея перед собой мир, открывшийся ему навстречу, он запутался в том бесчисленном количестве мест, которые мог посетить. В конце концов, выкинув все из головы, он выбрал наугад. Майлз никогда не был в Японии. Он подумал о Токио.

Яркое утро. Он стоял на заполненной людьми улице, и пешеходы обходили его, как обтекает скалу речной поток. Все здания — западного образца. И люди, на его взгляд, в западной одежде. Только шум их голосов, звучавших слишком высоко и непривычно, добавлял в эту сцену каплю необычности.

Затем, когда его мозг прорвал тонкую пленку, окружавшую его подобно мыльному пузырю, он понял, что понимает их речь.

Он стоял, вслушиваясь и наблюдая за теми, кто проходил неподалеку, он отыскивал хоть малейший признак проявления любопытства к его появлению в странной серебристой одежде. Но прохожие останавливали на нем глаза и тут же отводили в сторону. Сначала его удивило это желание беспрекословно подчиняться указаниям пришельцев. И затем нечто, пришедшее к нему точно таким же образом, как и знание японского языка, подсказало, что эти люди отводили от него взгляд благодаря своей врожденной вежливости. Он пошел вниз по улице.

Чувство неудобства, охватившее его в первый момент, ослабевало.

Связь, установленная им с окружающими, где-то на уровне подсознания, усиливалась по мере его пребывания среди них. Он понял, что это такое ощущать их присутствие рядом с собой. Это походило на то, как видеть и слышать нечто. Открыв это для себя, он почувствовал мягкий отчетливый шум, похожий на безголосую музыку, отражающую характер и дух окружавших его людей.

Аромат этого беззвучного звука, струившегося и от каждого, и от них всех, проникал очень глубоко. И сейчас, уделив этому все свое внимание, он, в известном смысле на ощупь, начал различать в общем узоре индивидуальные нити. Нити представляли собой эмоциональные ответы каждого человека. Майлз не мог найти подходящего слова, но чувствовал их в своих пальцах словно они были живыми существами. Выделив отдельные эмоции, он сумел почувствовать, что от каждого, к кому он прикасался подобным образом, он что-то получал. Он узнавал от каждого нечто и становился сильнее.

Майлз понял, почему пришельцы назвали этот процесс «подзарядкой».

Взволнованный, он переместился в Пекин. Майлз сразу же увидел разницу в архитектуре, и люди здесь были одеты совсем по-другому… Они не игнорировали его, столпившись вокруг. Но и здесь он также столкнулся с тем же чувством. Снова выделив общую структуру, он сумел постепенно почувствовать внутри нее индивидуальные особенности, из которых он черпал это нечто для себя.

Но здесь все внимание окружающих сосредоточилось на нем, и он не сумел собрать столько же силы. Их руки тянулись к нему, но пальцы скользили, будто его заключили в стекло, и поток энергии тек от них в незначительных количествах. Майлз закрыл глаза и пожелал оказаться в другом районе Китая, который однажды видел на фотографии.