Читать интересную книгу Похищение - Александр Арсаньев

– Laisser-moi! Оставьте меня, говорю! – и принялась причитать снова. – Ника! – кричала она. – Ника! Мon bebe! Mon pauvre petit! Ника, Ника, мой мальчик!

Генерал опустился рядом с супругой и попытался ее уговорить. Я подошла к Катеньке и, подняв ее на ноги, постаралась вывести из детской. Несмотря на то, что девочка была изрядно напугана, мне все же удалось увести ее в другую комнату. Я поспешила вниз и велела Степану сейчас же привести Алену и Стешу, чтобы было кому посидеть с Катенькой, в таком состоянии ее ни за что нельзя было оставлять одну.

Наверх поднялся Матвей. Селезнев, совершенно потерянный, велел было ему ехать за полицией, но я, снова оказавшись в детской, заметила нечто, ускользнувшее от нашего внимания раньше. Это была записка, приколотая к обитой светло-бежевым шелком стене. Я подошла ближе, пытаясь ее прочесть.

– Матвей, – говорил тем временем генерал, расстегивая тугой воротничок рубашки трясущимися руками. – Немедля! Полицию!

– Есть, ваше превосходительство! – рявкнул Матвей и направился к выходу.

– Нет! – воскликнула я. – Подожди, Матвей!

Он остановился, а Селезнев развернулся ко мне с таким выражением лица, что, если бы не послание, я могла бы серьезно опасаться за свою жизнь.

– Что это значит?! – крикнул разгневанный генерал и сделал несколько шагов в мою сторону. – Как вы смеете распоряжаться в моем доме?!

Я молча указала на записку. Генерал сглотнул, стараясь взять себя в руки, подошел к стене и уставился на белый лист бумаги, на котором широким, размашистым почерком было написано несколько строк по-французски.

– Что это?! – буквально взревел Валерий Никифорович, окончив чтение. – Да как они могут! Мерзавцы! Они не знают, с кем имеют дело! – он сорвал со стены лист и хотел было его порвать, но я вцепилась в его руку довольно сильно и прошипела ему в лицо:

– Возьмите себя в руки, Валерий Никифорович! N`u penser pas! Что вы делаете, ведь это улика! Отдайте записку мне!

Генерал поморгал глазами и, с силой выпустив воздух, отдал мне помятый листок.

– Tas de salauds! – повторил он и вернулся к жене, которая перестала причитать и, сжимая в руках одну из Никиных игрушек, смотрела невидящим взглядом на стену перед собой, продолжая плакать.

– Лиза, Лизонька, – попытался позвать он, однако Елизавета Михайловна не откликнулась.

– Mon Dieu, – пробормотал генерал и повернулся ко мне. – Что же мне теперь делать, Екатерина Алексеевна?

Я вздохнула и сказала то, что считала нужным:

– Матвей, выйди, – сказала я. Затем обратилась к Селезневу. – Во-первых, Валерий Никифорович, sous sage, от вас сейчас потребуется присутствие духа. Во-вторых, следует успокоить вашу жену и дочь. И, в-третьих, нам следует поговорить о случившемся. Но сначала – дождемся Степана, он привезет моих горничных и они позаботятся о Елизавете Михайловне и Катюше. Кстати, о Катюше, – я направилась к выходу. – Валерий Никифорович, уведите Елизавету Михайловну из этой комнаты и, пожалуйста, закройте дверь.

– Да, да, конечно, – пробормотал Селезнев, который враз как-то сник и даже как будто состарился. – Oui, vous aves raison. Вы правы…

* * *

Полчаса спустя после того, как Степан привез моих служанок и они, дав госпожам успокоительные капли, уложили их в постели, мы с Валерием Никифоровичем и, вновь обретшим возможность связно выражаться, Гвоздикиным заперлись в генеральском кабинете, затем, чтобы обсудить случившееся.

– Итак, – начала я, прохаживаясь между креслами, в которых сидели растерянные мужчины, – что мы имеем? Похищение маленького Ники. Это главное. Затем… Пропажа Глаши. Убийство Ефима. Записка от похитителей. И предположительное время, когда все это произошло. Разберем более детально. Вы согласны? – спросила я у Селезнева.

– Да, делайте, как считаете нужным, – махнул генерал рукой и, встав из кресла, направился к шкафу, из которого достал лафетку и три рюмки. – Не хотите ли наливки? – Гвоздикин, с минуту поколебавшись, кивнул, я же отрицательно покачала головой, поскольку последняя мне сейчас была нужнее трезвой.

Генерал вернулся в кресло, налил две рюмки наливки, протянул одну из них Гвоздикину, они выпили.

– Значит так, – сказала я. – Первое. Время похищения. Предположительно между двумя и пятью часами дня, не так ли? Вы ведь, Аполлинарий Евгеньевич, прибыли сюда в шестом часу?

– Д-да, д-да, – залепетал Гвоздикин. – Была, д-должно быть, п-половина шестого, к-когда я п-подошел к дому, отп-пустив Матвея.

– Так. Расскажите нам, пожалуйста, все, что последовало после. Все, понимаете? Это очень важно, – строго сказала я и села на кожаный диван.

– Хорошо, хорошо, Ек-катерина Алексеевна… Валерий Н-никифорович… Можно т-только мне еще н-наливки? – жалостливо попросил он, глядя на генерала.

Тот рассеянно кивнул и плеснул в рюмку темной, терпко пахнущей жидкости. Гвоздикин сделал небольшой глоток, закрыл глаза, вздохнул и, начал говорить немного сбивчиво, с паузами, словно бы через силу:

– Значит, т-так. Я п-позвонил в дверь, но мне ник-кто не открыл. П-признаться, я п-поначалу не удивился, т-так как знал, чт-то слуги распущены и в доме т-только двое… Pardon, т-трое вместе с Н-николаем Валерьевичем, – тут же поправился Гвоздикин, бросив виноватый взгляд на генерала, но тот только болезненно поморщился и закрыл глаза. – Я п-подождал. Затем п-позвонил снова. Еще п-подождал, п-полагая, что Глаша наверху с ребенком, а Ефим к-куда-нибудь отлучился. Однако, когда и п-после т-третьего звонка мне никто не от-ткрыл, я заволновался…

– Скажите, Аполлинарий Евгеньевич, – перебила его я, – а окна в доме были освещены?

– Окна? – растерянно переспросил он. – К-кажется нет. Т-точно нет.

– Но когда мы прибыли, – напомнила я, – свет горел во всем доме.

– Верно, – кивнул головой Гвоздикин, – эт-то я его зажег.

– Вы?

– Д-да. К-когда мне ник-кто не открыл, я решил обойти особняк и зайти с черного входа. Однако т-там было заперто, и я вернулся к п-подъезду, надеясь, что т-теперь-то мне откроют. Т-только тщетно. Я снова позвонил, п-подождал и, совершенно расстроившись, т-толкнул дверь. Она, к моему удивлению, оказалась не заперта, – Гвоздикин сделал еще один глоток. – Я вошел в темный д-дом. Б-было очень тихо. Т-тогда я стал обходить д-дом, зажигая свет в к-комнатах. Я как-то видел, к-как Ефим его зажигает. Это не сложно, п-просто нужно п-повернуть винт на лампах и п-поднести огонь. Внизу, к-как вы п-понимаете, никого не ок-казалось. Т-тогда я п-поднялся наверх. И в д-детской… – здесь Гвоздикин всхлипнул и замолчал.

– В комнате все было так же, как мы обнаружили?

– Д-да… Я очень испугался, Ек-катерина Алексеевна…

– Это понятно, – мягко проговорила я. – Значит, в пять часов Ники здесь уже не было… Получается, как я уже говорила, что похитили его между двумя и пятью часами. – Я помолчала, раздумывая. – Теперь дальше. О том, каким образом похитители вышли из дома, мы знаем. Дверь была не заперта. А каким образом они в дом попали? Через окно было бы совершенно невозможно это сделать. Да и следов внизу, как я успела заметить, обходя дом, пока вы успокаивали дам, нет никаких. Значит, злодеи попали сюда через двери. Черный вход, насколько мы знаем от господина Гвоздикина, был заперт на ключ. Кстати, Валерий Никифорович, у кого имелись ключи от черного входа?

– Ключи? – генерал открыл глаза. – У Ефима, Матвея и старшей горничной Анны, насколько мне известно.

– Ясно, – кивнула я. – Матвей все это время был с нами. Ефим здесь. Нужно разыскать Анну и расспросить ее как следует.

– Она придет завтра утром, – как-то вяло ответил генерал.

– Bien, – сказала я. – Но в доме есть и парадный вход и, кстати сказать, злоумышленники могли войти и через него.

– Что вы хотите сказать? – встрепенулся генерал. – Ефим ни за что не впустил бы в дом незнакомых людей, когда хозяев нет.

– Да, – согласилась я. – Возможно, что он не впустил бы незнакомых… Но знакомых…

– Это невероятно, Екатерина Алексеевна! – воскликнул Селезнев, разволновавшись. – Вы что, хотите сказать, что он был с ними заодно?

– Возможно и это, Валерий Никифорович, – невозмутимо ответила я. – Однако возможно и другое.

– Потрудитесь объясниться, сударыня.

– Охотно, ваше превосходительство. Возможно, что эти люди, кто бы они не были, были знакомы Ефиму, и он мог впустить их в дом под каким-то благовидным предлогом. Вспомните о записке. Похоже, что кто-то из злодеев прекрасно владеет французским, а уже одно это говорит о том, что они принадлежат к нашему сословию.

– Хм, хм, – сказал генерал и, сжав кулаки так, что побелели костяшки, выругался: – Tas de salauds!

– Безусловно, они мерзавцы, – снова согласилась я. – Однако нам следует подумать и о том, что Ефим действительно мог не знать этих людей и дверь им могла открыть Глаша.

– Это невыносимо! – снова взревел генерал. – Да я за Глафиру головой готов поручиться!

– Не спешите, Валерий Никифорович, – тут же осадила его я. – Вы вот, например, знаете, с кем она тут встречалась, с кем дружила? Может быть, у нее был ухажер? А? Вам что-нибудь об этом известно?