Егерь пытался остановить кровотечение, но его руку перехватила ослабшая рука Артема.
— Послушай, Дамир, — еле слышно прошептал он. — Послушай…
— Ты умираешь, Тем! Понимаешь?! Ты умираешь!
— Зна… Кхе… Знаю я… Послушай меня, в последний раз, Мир, послушай.
Егерь почувствовал дрожь в руках. Сердце сдавило от боли.
— Прости, Тем…
Хриплый с трудом вздохнул.
— Я тебя прошу, — с трудом проговорил он, — вытащи Даньку. Прошу тебя, Мир, вытащи его. Нельзя ему… Вот так вот помирать.
— Тема, есть шанс…
— Поклянись мне, Дамир, — прервал он, — что спасешь его. Спасешь моего Даньку…
Егерь взглянул в гаснущие глаза своего друга.
Зашумел ветер, играя с листьями берез. Луна ярко светила как никогда.
— Я клянусь тебе, Тем, — наконец проговорил Егерь. — Всей своей жизнью клянусь, что вытащу твоего пацана. Клянусь.
Артем улыбнулся, глядя на слезящиеся глаза друга.
— Спасибо тебе… Ты иди, Дамир… А я тут… Отдохну.
Глава IV. Проблеск
Сумрак ночи скрыл дома, что проводили своих последних путников. Егерь еле тащил на себе Даню, которого била жуткая лихорадка. Несколько сотен метров, парень держался, хотя и было видно, что каждый шаг для него — невероятное усилие. Егерь даже понадеялся, что так они и дойдут до пункта, но проклятая судьба решила иначе. Почти оставив ужасную деревню, Даня рухнул на землю и забился в диких судорогах. Изо рта брызнула кровавая пена. Зевс, что бежал впереди вдруг развернулся и подбежал на помощь к упавшему товарищу. Он зарычал, озираясь то на Даню, то на Егеря.
— Чё ты заладил, засранец? — прошипел перевозчик своему питомцу.
Парень, был в силах разглядеть только мутный блик луны, проступавшей за тучами, чьи нежные лучи падали на его окровавленное лицо. В голове его роились рваные и несвязанные мысли, напоминающие о теперь потерянном доме, о погибших родных, о дядьке.
Даня только хотел попросить прощения. Не знал за что, но чувствовал, что совершил какую-то ошибку. В последние мгновения, он почувствовал только, как полуволк, глядя на него своими слепыми глазами облизывает лицо.
«Забавный конец…» — пронеслось у парнишки в голове.
Даня закрыл глаза.
Капли дождя остужали его кипящее от жара лицо. Ударили раскаты грома.
Егерь взвалил на себя обмякшее тело напарника и понёс вперед.
— Рано тебе, — кряхтел перевозчик, — рано тебе на тот свет…
Почти не оглядываясь по сторонам, он как мог бежал вперед, неся пацана на плечах. Оставалось только молиться Богу и надеяться, что черный лес не таил в себе новых опасностей.
Кавказец не останавливался ни на секунду, хотя чувствовал, что вот-вот выдохнется и остановится. Сухое лицо умывали холодные капли дождя.
Но Егерь бежал, подскальзывался на грязи, но бежал, волоча на себе живой труп. Его автомат болтался на груди, а винтовку Хриплого он крепко держал рукой за цевье.
Ещё шаг. Ещё.
Казалось, тропа будет бесконечно извиваться, то сужаясь, то расширяясь, бесконечной лентой стремясь в горизонт, окруженный отвратительной чернотой. Но вдруг, липкая тьма рассосалась, дав лучику от фонарного столба, осветить уставшее лицо горца. Приблизившись еще немного, Егерь разглядел проявившиеся очертания пункта.
«Наконец-то…» — пронеслось в голове.
Все это время Даня только беспомощно кряхтел, болтаясь у кавказца на плече.
— Эй! Открывай! — во всю глотку орал Егерь, пытаясь перекричать грохот разразившейся бури. Так он кричал, пиная железные ворота пункта, пока кашель не забил его горло.
— Твою мать! — Кавказец в ярости бил в ворота, не переставая кричать. — Открывай, сука разжиревшая!
Красноватые молнии сверкали в мглистой синеве неба.
Из двери КПП выглянуло удивленное лицо. Скоро из здания выбежало несколько человек. Даню снова затрясло. Вот, за открывающимися воротами, показались силуэты спасателей — тот самый охранник, что язвил Егерю на КПП и какой-то молодой паренек — видимо, очередной рекрут. Молча, они подхватили, парня и быстро устремились в медблок. А горец, еще жадно хватающий воздух, несколько минут смотрел им в спины. После огляделся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Где этот придурок, — буркнул себе под нос, не обнаружив полуволка рядом. — Зевс! Зевс, сукин сын!
В ответ только шум дождя.
— Дурной пес, — злился перевозчик, — я тебе устрою…
Он побрел дальше, в пункт.
Наконец, достиг здания КПП. Там нырнул под почти свалившийся шифер и облегченно выдохнул.
Нужно покурить.
Потянувшись в карман разгрузочного жилета за желанными успокоительными, перевозчик нащупал только прохудившуюся сигаретную пачку. Тут же выкинул её в ближайшую лужу. Теперь, оставалось только идти к медпункту, куда и потащили Даню.
— Егерь! — раздался знакомых, осипший голос из леса.
— Прости… — ответил перевозик.
И скрылся за косыми домами.
Глава V. Шанс
— Да ты охренел?! — возмущался Егерь, глядя на врача, заведующего медблоком Соловьева Антона Владимировича, которого, впрочем, в народе называли просто Доком.
Этот уважаемый всеми доктор был человеком в возрасте, пятидесяти лет, длинное лицо которого усеяли морщины. Давно поседевшие волосы всегда были спрятаны под медицинской шапочкой, не столько для того, чтобы скрыть свою седину, сколько просто по привычке. Маску он надевал лишь при операциях, из соображений гигиены, а поэтому сейчас, можно было разглядеть его небритую, седую щетину.
— Ты мне его вылечишь, понял? — кавказец указал на дверь, за которой находился его боец.
Доктор развел руками:
— Не получится! У парня тяжелейшие травмы, тут нужна ампутация конечности, а у нас даже нет толковых обезболивающих в общем доступе.+
— Слушай меня, Антон Владимирович, — перевозчик шагнул вперед. — Даже не думай отрезать ему руку. Я достану тебе лекарства, но ты его вытащишь. Усек?
Не дождавшись ответа, Егерь захлопнул хлипкую деревяную дверь.
Оставшись наедине с собой, Док вздохнул. Оперся на старенькую березовую тросточку, заковылял прямо к выходу из камерного коридора, что вел в операционную.
Даню притащили в один, из двух имеющихся мед блоков: один, как раз этот, нужен был для индивидуального осмотра и реанимации тяжелораненых. В нем и хозяйничал Соловьев, а второй служил местом для размещения легкораненых, и тех, чье состояние хоть немного стабилизировалось. Дежурные, что забрали Даню, справедливо посчитали, что будет разумней отнести парня сразу к Соловьеву.
Доктор не спеша подошел к бойцу, что лежал на твердом операционном столе.
До прихода озлобленного Егеря он успел вколоть бойцу анестетик, введя парня в общий наркоз, которого, правда, хватит всего на пару часов. Теперь нужно было осмотреть левый глаз, плотно обтянутый бинтом. Аккуратно отделив повязку, Соловьев поморщился — мало того, что шрам, оставленный волком, еще кровоточил, так и самому глазу конец.
«Что-что, а вот глаз я тебе не спасу…» — вздохнул доктор. Он нацепил на нос старенькие очки и направился к шкафу, что стоял прямо у стены напротив. Шкаф был большим и даже громоздким, сквозь его треснутые и замыленные стекла виднелись силуэты мед. приборов.
Оттуда Док вынул все необходимые инструменты, сохранившиеся еще с довоенной эпохи и направился к раненому.
С раненым он провозился почти полтора часа.
Наркоз скоро заканчивался. Нужно вколоть ещё анестетика.
Теперь, доктор взялся за изорванную руку: пришлось хорошенько ее очистить и пройтись обеззараживающими средствами, а после посыпать рану гемостатическим порошком.
Затем Соловьев стянул жгут.
На выздоровление он не рассчитывал. С рукой можно было прощаться.
Как раз вовремя вернулся Егерь: он ходил за лекарствами к себе в гараж и вытащил оттуда почти все, что мог, оставив себе всего пару боевых аптечек.
— Отлично, — Доктор указал на стол. — Поставь.
Перевозчик поставил ящик на хиленький стол. Он изобиловал различными лекарствами: от таблеток против головной боли, до антирадов и, к счастью, анестетиков.