Читать интересную книгу Рокоссовский - Владислав Кардашов

– Вы куда, ребята? – спросил Константин Рокоссовский (это был он).

– А твое какое дело? Пошел ты...

– Не спешите. Посмотрите туда, – и Рокоссовский уверенным и спокойным движением показал на перрон. Только тут солдаты заметили, что в обоих концах перрона на платформе установлены пулеметы и их прислуга уже изготовилась к стрельбе. Пулемет стоял и при выходе с перрона, за спиной у Рокоссовского.

– А ну быстро в вагоны! Не то...

Такая недвусмысленная и, главное, твердая встреча возымела действие. Солдаты попятились. В это время Юшкевич, отделившись от группы пулеметчиков, направился к первому вагону.

– Кто у вас тут главный?

– Я, – нехотя ответил низенький, необычайно широкий в плечах солдат. Прислонившись к притолоке, он стоял в дверях теплушки и лениво, как будто происходящее его не затрагивало, лузгал семечки, наблюдая за тем, что творилось на перроне. Над головой его чуть колыхалось черное знамя – символ анархии.

– Давай команду сдавать оружие. И чтоб никаких безобразий, иначе худо будет!

Главарь пытался торговаться, однако это не помогло. Неохотно, с криками и угрозами, солдаты сдали оружие, и в самый короткий срок эшелон был отправлен. Точно так же расправился отряд Юшкевича и со вторым эшелоном. После этого на вокзале в Вологде подобные эксцессы не повторялись.

Революция всколыхнула к активной деятельности самые глубинные слои народа. Энергия масс била через край. Ленин и партия стремились направить этот поток на творческую, созидательную работу, на строительство новой, советской государственности. В этой своей деятельности партия большевиков столкнулась с яростным сопротивлением анархистов и деклассированных элементов всех мастей. Прикрываясь демагогическими лозунгами самого примитивного типа («За что боролись!», «Не старый режим!», «Триста лет терпели!» и т. п.), этот полууголовный сброд, руководимый порой профессиональными преступниками, занялся насилием и грабежами. Называлось это «борьбой с буржуазией». И самым страшным было то, что соблазнительные лозунги «свободы», которыми оперировали анархиствующие демагоги, разлагающе действовали на политически неопытных людей.

Константину Рокоссовскому, с юности привыкшему к дисциплине, человеку, прошедшему хорошую школу армейской службы, был органически ненавистен беспорядок. Сдержанный в своих чувствах человек, здесь он готов был быть беспощадным.

Столкнулся с анархистами Каргопольский отряд в в самой Вологде. Приехавшие сюда несколько групп анархистов, вынужденных покинуть Петроград, захватили здание одной из гостиниц, окружили его пулеметами и даже орудиями. Но казавшаяся неприступной анархистская крепость пала без сопротивления, как только однажды ночью красногвардейские отряды Вологды окружили ее и пригрозили открыть огонь, если анархисты вздумают противиться. К утру весь анархистский отряд был разоружен.

Поскольку преданность каргопольских красногвардейцев Советской власти была очевидна, отряд стал выполнять все более сложные и ответственные задания. В феврале его отправили в Буй.

В этом маленьком городке Совет рабочих и солдатских депутатов был вынужден арестовать группу эсеров, которые вели антиправительственную пропаганду, и намеревался отправить арестованных в Петроград. Эсеры и меньшевики устроили антисоветскую демонстрацию и попытались освободить арестованных. Исход конфликта решило вмешательство красногвардейцев: предупредительный залп в воздух заставил демонстрацию разойтись, и вагон с арестованными эсерами был отправлен в Петроград.

Через несколько дней после этого отряд Юшкевича перебросили в Галич, где создалось тревожное положение в связи с продовольственными трудностями. Солдаты находившегося тут запасного пехотного полка также принимали участие в беспорядках, и прибытие кавалерийского красногвардейского отряда помогло руководителям Галичского Совета овладеть положением. Однако в Галиче отряд пробыл недолго.

В расположенном в сотне верст от Галича и от железной дороги уездном городе Костромской губернии Солигаличе в конце февраля 1918 года вспыхнуло контрреволюционное восстание. Этот небольшой северный городок, как показало позднее следствие, оказался местом скопления активных противников Советской власти, во главе которых встали монахи местного монастыря. Против Солигаличского Совета постоянно велась яростная агитация, и все его мероприятия встречались в штыки. Взрыв произошел в момент, когда Совет решил конфисковать монастырские хлебные запасы.

Утром 26 февраля3 монахи ударили в набат. После молебна в монастыре большая толпа пришла к казармам расположенного в Солигаличе запасного полка, солдаты которого, заранее сагитированные контрреволюционерами, присоединились к горожанам. Мятежники захватили Совет, избили до полусмерти и отправили в тюрьму шестерых членов уездного исполнительного комитета, а уездного комиссара, петроградского рабочего большевика Василия Вылузгина расстреляли на площади. Власть в городе в окрестностях оказалась полностью в руках антисоветских элементов.

Надолго запомнился каргопольцам этот тяжелый переход. Когда 1 марта отряд вышел из Галича, метель еще не окончилась и все дороги были заметены. Через огромные сугробы трое суток пробивался отряд; временами лошади проваливались в снег по самые уши, и к концу перехода Жемчужный – так звали нового коня Константина Рокоссовского, – как и все лошади отряда, едва передвигался. Тем не менее отряд утром 4 марта достиг Солигалича.

Мятежники ожидали появления красногвардейцев и выставили заставы на дороге, по которой приближался отряд Юткевича. Не желая кровопролития, Юшкевич отправил в город нескольких красногвардейцев с предложением сложить оружие и выдать зачинщиков, но они вернулись с отказом. Главари восставших собирались сопротивляться. Они не знали, что в распоряжении красногвардейского отряда есть три пулемета, с великим трудом доставленные по снежной дороге. Послав взвод, возглавляемый Рокоссовским, в обход города по льду реки Костромы, Юшкевич с остальными силами, поддерживаемыми пулеметным огнем, атаковал мятежников. Как только пулеметчики открыли огонь, всякое организованное сопротивление прекратилось. Каргопольский отряд вступил в город, главари мятежа и среди них несколько священников были арестованы, судимы революционным судом и расстреляны.

В Солигаличе вновь установилась Советская власть. Через неделю состоялись торжественные похороны Вылузгина. Решено было соорудить ему памятник, и для этой цели собрание каргопольцев постановило пожертвовать около 2800 рублей суточных денег, полагавшихся красногвардейцам.

На этом события в Солигаличе не окончились. Уже после восстановления Советской власти в городе внезапно появился отряд анархистов, прибывший сюда якобы для наведения «революционного порядка». В чем заключался этот «порядок», стало ясно с первого дня, после того как отряд, состоявший из всякого сброда, начал производить самовольные обыски, конфискации, аресты. Пришлось каргопольцам призвать к ответу виновников бесчинств. Под угрозой применения оружия анархисты были разоружены, их главари арестованы и наказаны, а отряд отправлен туда, откуда он прибыл. 17 марта из Солигалича ушли и каргопольцы.

Шла весна 1918 года, а вместе с ней и суровые испытания гражданской войны и иностранной интервенции, постигшие молодую Республику Советов. Уже в феврале на западных границах республики положение из угрожающего превратилось в катастрофическое. Германские и австро-венгерские вооруженные силы 18 февраля 1918 года возобновили военные действия и, воспользовавшись своим превосходством, двинулись в направлении Петрограда, Белоруссии, Украины. Советское правительство вынуждено было бросить навстречу врагу все имеющиеся в его распоряжении силы только нарождавшейся Красной Армии.

В конце марта 1918 года Каргопольский красногвардейский кавалерийский отряд был погружен в эшелон и через Москву отправлен в Брянск, откуда уже походным порядком красногвардейцы выступили навстречу врагу. После суровой вологодской зимы бойцы оказались во власти ранней весны южных губерний России. Под ласковым апрельским солнцем взбухли и разлились ручьи и речки, на дорогах непролазная грязь цепко держала не только повозки, но и пеших и конных.

Военные действия здесь резко отличались от позиционной войны 1916—1917 годов. Не существовало сплошного фронта, чаще всего столкновения враждующих сторон происходили вдоль линий железных дорог, вокруг крупных населенных пунктов. Отсутствие сплошной пинии фронта увеличивало значение кавалерийских частей, которые теперь, в отличие от условий позиционной войны, имели возможность маневра, обхода противника с фланга и тыла.

В конце апреля – начале мая 1918 года продвижение немецких войск на этом направлении прекратилось, установилась своеобразная граница. Столкновения на ней, однако, продолжались, и инициаторами их были националистические войска П. Скоропадского. Этот крупный украинский помещик, бывший командир 5-й кавалерийской дивизии, в конце апреля был провозглашен интервентами в угоду украинским националистам гетманом Украины. Красногвардеец Константин Рокоссовский понимал, что если витязи Запорожской Сечи были истинными борцами за цельность и независимость своей родины, если они признавали историческую необходимость единения народов Украины и России, то гайдамаки Скоропадского, пришедшие на Украину в обозе немецко-австрийских войск, были лишь послушными слугами немецких генералов, отдавшими и свободу, и богатства Украины в обмен на помощь в борьбе с собственным народом, и никогда в схватках с ними не знала жалости шашка Константина Рокоссовского.