Нет, но устроит массу сюрпризов, в отчаянии думала Фи. И прежде всего Броду…
Внизу, в огромной гостиной, в которой стены были обтянуты полосатым шелком, великолепные гардины висели на высоких застекленных дверях и стояла дорогая мебель, гости наслаждались напитками перед тем, как перейти в Большой зал, где их ждали танцы и роскошный буфет. Оркестр прибыл на самолете вместе с известным телеведущим, который должен был исполнять обязанности конферансье, а приглашенная для обслуживания фирма потрудилась на славу, чтобы праздник удался. Стюарт Кинросс всегда хорошо платил, но требовал, чтобы все было первоклассным, и приходил в ярость, если это требование не исполнялось.
Для жителей аутбэка такие праздники были большим развлечением, и Ребекка, спускаясь вслед за Стюартом и Фи по широкой лестнице, слышала ровный гул голосов и веселой болтовни, звуки музыки и смех. Это действительно был праздник. Она остро ощущала, что к ней относятся почти как к члену семьи. Уж во всяком случае не как к журналистке, которую наняли, чтобы написать биографию Фионы Кинросс.
Когда они вступили в Передний зал, некоторые из гостей потянулись им навстречу, в том числе и Бродерик Кинросс, чьи глаза метали такое пламя, что Ребекка почувствовала, как она вибрирует, словно натянутая струна. Он не сводил с нее глаз, и его взгляд жег молодую женщину. Возможно, ему не нравилось, что на ней семейная драгоценность, стоившая кучу денег.
Другие гости, собиравшиеся весело приветствовать их, вдруг замолчали, и Фи с присущим ей самообладанием поспешила заполнить возникшую паузу:
— Ну, дорогие мои, как вы смотрите на то, чтобы выпить еще по бокалу шампанского и перейти в Большой зал? Нельзя же, чтобы музыканты бездельничали и развлекали сами себя?
Лиз Кэррол, в облегающем красном джерси, что-то сказала на ухо Броду, отчего пламя у него в глазах стало еще жарче. Ребекка была уверена, что сказанное касалось ее.
Ребекка взяла предложенный ей бокал шампанского. Один из молодых людей, игравших в команде Стюарта, Стивен Меллор, с улыбкой повернулся к ней и сказал, что она чудесно выглядит. Он слышал от Брода, что молодая женщина, которая пишет биографию Фи, «что-то вроде орхидеи». Стивен уже собирался попросить Ребекку оставить для него несколько танцев, когда она встретилась взглядом с Бродом. Насмешливо глядя на нее с противоположного конца комнаты, он поднял свой хрустальный бокал и презрительно отвернулся.
— Думаю, теперь мы можем перейти в зал, — объявил Стюарт минут через десять, изысканно предложив руку Ребекке. — Вам наверняка понравится, как его украсили, Ребекка. Эта новая фирма, которую я нашел, прекрасно знает свое дело.
Черный бархат неба был усыпан яркими звездами, а ветерок, дувший со стороны пустыни, был на удивление прохладным.
Оставив Лиз с друзьями, Брод догнал тетку и отвел ее немного в сторону.
— Черт побери, Фи, что там задумал папа? — прорычал он.
— Я никогда не видела, чтобы он вел себя подобным образом, — призналась Фи. — С тех пор, как он ухаживал за твоей матерью.
— А кулон! Как прикажете понимать? Почему она его нацепила?
Фи грациозно приподняла руку и опустила плечи.
— Дорогой мой, я так же расстроена, как и ты.
— Но почему? И почему именно сегодня? Голову даю на отсечение, что все будут судачить об этом.
Вон Райф с Грантом уже навострили уши.
— Еще бы! — с усмешкой согласилась Фи. — Дорогой, мы не можем говорить об этом сейчас. — Ветерок подхватил длинную юбку ее черного шифонового платья, ей пришлось придержать ее. — У нас гости. И у всех длинные уши.
— Им нет до нас никакого дела, — возразил Брод. Почти все ушли вперед. Папа, должно быть, рассказал ей эту историю?
— Не знаю, честно говоря. — Фи озабоченно покачала головой. — Я уверена, что Ребекка такого не ожидала. Это целиком дело рук Стюарта.
— Господи, она похожа на Белую Розу из сказки, а на самом деле это просто маленькая авантюристка.
Фи никогда еще не видела его во власти такой холодной ярости.
— Дорогой, ты ошибаешься, очень ошибаешься.
Ребекка — прекрасная молодая женщина. Мне кажется, я неплохо разбираюсь в людях.
— Как я могу ошибаться, Фи, когда все предельно ясно! Я отлично помню, как мама надевала этот опал, зачесывая назад свои чудесные волосы. Это не просто нарушение традиции. Я начинаю думать, что отец собирается жениться на твоей мисс Хант.
Фи глубоко вздохнула.
— Боюсь, он действительно подумывает о чем-то подобном, но ему будет очень непросто уговорить Ребекку.
— Да что тебе вообще известно об этой девице? — взорвался Брод. — Некоторых женщин привлекают деньги. Может быть, она приехала сюда без какой-то конкретной цели, а может, и с целью. — Он чувствовал себя не только оскорбленным, но и дважды преданным.
— Дело было не совсем так, как ты думаешь. Фи решилась на откровенность. — Все это подстроил твой отец.
— Что-о? Как это? — Брод был ошеломлен.
— Стюарт увидел Ребекку по телевизору, когда она давала интервью в связи с книгой о Джуди. Ему она так понравилась, что он попросил меня поговорить с ней.
— Ах вот как!
— Дорогой мой мальчик, в то время я и не думала ни о какой биографии. — Фи коснулась рукава его белого смокинга. — Я приехала домой погостить и заодно уладить кое-какие дела. Твой отец пытался уговорить меня продать ему принадлежащие мне акции компании. Как ты знаешь, он имеет право выкупить мою долю.
— Не делай этого, Фи, это чревато массой всяких проблем.
— Я уже говорила тебе, что не собираюсь продавать. Стюарт убедил меня, что мне стоит написать о себе. Я как миленькая проглотила эту наживку, не задумываясь.
— Неужели отец сделает это?
— Ему, должно быть, тоскливо, Брод, слоняться по особняку в одиночестве, — попробовала объяснить Фи.
— За эти годы у него было немало возможностей жениться второй раз. Роз Беннет была приятная женщина.
— И была, и есть. Но она не предмет его желания.
Стюарту нелегко кого-нибудь полюбить, Брод. Мы все это знаем. А ты и Элли особенно.
— Это безрассудное увлечение, Фи, — мрачно проговорил Брод. — Наваждение, если хочешь. А наваждение, говорят, затуманивает разум. Эта женщина лишь немногим старше Элли. Она ему в дочери годится.
— Такое случается, Брод.
Он покачал головой, поскреб свой четко очерченный подбородок.
— Должен сказать тебе, я шокирован.
— Дорогой мой, неужели это тебя так сильно беспокоит? — мягко спросила Фи, беря его за руку и увлекая туда, где сиял огнями Большой зал.
— Вот именно, черт возьми, можешь мне поверить!
Ребекка и Бродерик Кинросс большую часть вечера обменивались многозначительными взглядами, но к ней он так и не подошел. Да и о чем бы они могли говорить? Он и не скрывал, что она ему не нравится. Зато его отец оказывал ей чрезмерное внимание и неоднократно просил посидеть с ним во время танцев.