— Нет, в повозке, наверное, ее младший сын Антоний, Антон. А Карп, говорят, такой…
В этот момент сзади раздался звонкий топот копыт по каменистой дороге, и Ольгу с Дариной обогнал богато одетый всадник на породистой лошади. Оглянувшись на боярыню с боярышней, он молодцеватым движением откинул в сторону полу своего темно-красного плаща, подбоченился и, впившись глазами в женские лица, спросил:
— Это твоя дочь, боярыня? Здоровы будьте обе. Что ж не отвечаешь соседу?
— Здоров будь, сосед, — с трудом выдавила из себя Ольга.
А Дарина, увидев незнакомца, даже скривилась от невольного отвращения, к которому примешивалась доля страха. Лицо богатого всадника было изрыто оспинами, а светло-серые глаза казались белыми щелями в тяжелых складках нависающих красноватых век. Губы, вытянутые в тонкую линию, змеисто улыбались.
— Хороша у тебя дочь, настоящая невеста, — заметил незнакомец, гарцуя на лошади вокруг женщин. — Отчего ж идете пешком? Одну из вас могу подвезти, садитесь ко мне.
Он протянул руку, от которой мать и дочь разом попятились назад.
— Нет, благодарю, боярин Карп, — поспешно сказала Ольга. — В дом Господа мы привыкли ходить пешком.
— Что ж, воля ваша, — пожал плечами всадник. — Ничего, теперь мы будем часто видеться, мы ведь соседи.
Он поскакал вперед, сбивая с ног идущих впереди пеших прихожан.
— Так этот безобразный человек — Карп, старший сын боярыни Ксении? — прошептала Дарина. — Страшилище, да еще и наглец. А ты его уже видела раньше?
— Один раз, когда была у отца настоятеля.
— Отчего же мне не рассказывала?
— Не хотела пугать тебя, дочка.
Дарина, с опаской и неприязнью поглядывая в спину боярина Карпа, взяла мать за руку и сказала:
— Ничего, матушка, будем держаться подальше от таких соседей, а в случае опасности попросим зашиты у князя.
Ольга грустно улыбнулась, услышав рассудительные речи юной девушки, и с надеждой подумала о том, что, по слухам, князь Даниил в скором времени собирается громить союзных монголам болоховских князей и бояр, одним из которых был Карп Ходына.
В церкви Ольга с дочерью случайно оказались возле боярыни Ксении и двух ее сыновей. Дарина незаметно отступила на пару шагов, чтобы быть подальше от пугавшего ее Карпа. К счастью для девушки, между нею и страшноватым боярином протиснулись двое знатных прихожан. Во время службы Дарина не утерпела и оглянулась назад — туда, где в толпе крестьян стоял Назар. Он перехватил взгляд девушки и, как ей показалось, даже слегка подмигнул. Она смутилась и уже больше не глядела в сторону бравого охотника.
Между тем владыка Артемий говорил о силе духа и веры, которые особенно нужны людям в годину тяжких бедствий. Он учил, что нельзя впадать в отчаяние и хулить Бога за ниспосланные испытания, а надо черпать силы в святом учении. Внезапно Ольге почудилось что-то знакомое в его словах:
— Не было таких бед, которых род человеческий еще не пережил. Что было, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем… Во дни благополучия пользуйся благом, а во дни несчастия размышляй.
Ольга вспомнила свою крестную, ее рассказ о падении Царьграда, и слезы выступили у нее на глазах от прилива возвышенной печали. Боярыня посмотрела затуманенным взором на лик иконы Божьей матери и мысленно попросила у нее защиты не столько для себя, сколько для Дарины.
Ольга уже давно вынашивала мысль передать свои земли монастырю. В неспокойное время только обитель могла оградить вдов и сирот от хищных захватчиков, как чужих, так и своих. Монголы, при всей их свирепости, были веротерпимы и не разоряли монастырей, а потому под защиту монастырских стен уходили многие беженцы из киевской земли. Передавая имение монастырю, Ольга и сама хотела поселиться в обители. Но в окрестностях Меджибожа пока не было женского монастыря, он только строился, и боярыня все свои скромные доходы жертвовала на его строительство, которое уже подвигалось к концу. С владыкой Артемием у нее было договорено, что в скором времени она примет постриг, чтобы впоследствии стать игуменьей нового монастыря. Но перед тем Ольга хотела устроить судьбу своей дочери — выдать ее замуж или взять с собой в монастырь. Впрочем, для монашеской доли живая и нетерпеливая Даринка вряд ли была предназначена, и Ольга это понимала. Но и подходящих женихов для девушки тоже не имелось. Круг знакомых вдовы не отличался широтой, среди них не было мужчин, из которых Ольга могла бы выбрать жениха для своей дочери. Как мать она желала Дарине доброго и умного мужа, а как родовитая боярыня хотела, чтобы ее зять был непременно богатым и знатным. О простолюдинах боярыня Ольга и думать не могла.
После службы прихожане стали подходить к владыке за благословением. Местный священник отец Епифаний не мог скрыть радость, что в этот день так много народа пришло в церковь — скромный сельский храм был набит до отказа. Ольга, как одна из самых ревностных и знатных прихожанок, да еще и жертвовавшая на строительство монастыря, пользовалась уважением батюшки Епифания и владыки Артемия. Сегодня, увидев совсем близко зловещего Карпа Ходыну, она окончательно решила передать земли монастырю и просить у владыки зашиты для себя и своей дочери.
Церковь понемногу пустела; получившие благословение прихожане нехотя удалялись от торжественного благолепия храмовой службы к тяжким будничным делам. Дарина, незаметно провожая взглядом Назара, почти не вслушивалась в разговор матери со священниками. Внезапно грубый голос прямо над ухом заставил ее вздрогнуть:
— Что, боярышня, твоя мать, наверное, хочет отдать свои земли монастырю? Вот и мой братец такой же, совсем уж в монахи подался. А ты не хочешь в монастырь?
У Дарины задрожали ресницы, когда она подняла испуганный взгляд на боярина Карпа и чуть слышно пролепетала:
— Как матушка прикажет, так и сделаю.
— Да полно смиренничать, красавица! — хохотнул Карп. — Лучше выходи замуж, а эти земли будут твоим приданым!
Услышав громкий голос Карпа, Ольга и священники разом оглянулись. Увидев, сколь опасный собеседник появился у девушки, владыка Артемий тут же ее выручил, подозвав к себе. Дарина кинулась к архиерею со всех ног, а Карп недовольно проворчал:
— Видно, в этом краю любой монах важнее знатного боярина.
Но спорить с владыкой он все же не решился: Артемий пользовался уважением самого Даниила Романовича, был человеком влиятельным и в своем роде знаменитым. О его духовных подвигах рассказывали легенды. В страшные времена разгрома Киева Артемий оказался в числе тех немногих печерских иноков, которым удалось спастись от Батыевых орд и, укрывшись в лесах, жить там долгое время. Найдя среди развалин Лавры один уцелевший малый придел, иноки стали иногда проводить там божественную службу, извещая обездоленных прихожан унылым звоном единственного колокола. Затем, когда жить под Киевом стало уж совсем невыносимо, Артемий с двумя иноками ушел в Галицкое княжество, унеся с собой церковные книги и иконы, которые удалось спасти.